Смысл жизни: учебное пособие - Даниленко Валерий Петрович (книги полностью .txt) 📗
Эволюционная интерпретация романтизма у М. Горького вовсе не случайна. Он был вполне состоявшимся эволюционистом, т.е. видел в современном мире результат его многомиллионного развития. Подобный, эволюционный, взгляд он распространял прежде всего на культуру, в особенности восхищаясь выдающимися деятелями науки и искусства. Организация им издания книг о «жизни замечательных людей» (ЖЗЛ) – вовсе не случайный эпизод в его биографии. Сам он был образцом культурной эволюции. Его любовь к выдающимся деятелям культуры не была слепой. Достаточно в связи с этим напомнить, как резко он критиковал Л.Н. Толстого и в особенности Ф.М. Достоевского за их призыв к смирению. Не раб, а свободный человек был его идеалом. Первый пассивен в культурогенезе, а второй активен, созидателен, продуктивен. Первого он изобразил в образе «мещанина», а второго он считал «самым великим чудом мира и творцом всех чудес на земле» (там же. С. 293). Именно такой человек – человек-творец, человек-созидатель, Человек с большой буквы – «создает культуру, которая есть наша, нашей волей, нашим разумом творимая “вторая природа”» (там же. С. 283). Человек с большой буквы, как мы понимаем, есть эволюционный идеал! Он всегда впереди, но ближе к нему продвигаются люди свободного творческого труда. Свободного, между прочим, и от «пакостной власти копейки» (там же. С. 298).
Безволие – вот главное препятствие на пути к Человеку. Человек с большой буквы – это человек, умеющий реализовывать свою, человеческую, сущность. Но даже и в тех, кто уходит дальше других на пути к Человеку, живет человек с маленькой буквы, волей случая оказавшийся в таком-то времени и в таком-то пространстве. У индивидуального человека, как утверждал Б. Паскаль, вечность позади – до его рождения – и вечность впереди – после его кончины. Его окружает бесконечное пространство слева и справа, сверху и снизу, впереди и сзади.
Вот и выходит, что там, где «я» индивидуальное, – сознание своей ничтожности, а там, где «я» родовое, – приобщение к Человеку, к человечеству, которое имеет больше шансов на вечность, чем отдельный человек. Вот и выходит, что жить нужно не столько «я» индивидуальным, сколько «я» родовым, т.е. быть Человеком. В этом и состоит высший – эволюционно-культурный (или культурогенический) – смысл человеческой жизни. Быть Человеком – значит вписаться в многовековой процесс гоминизации (очеловечения) – культурогенез и максимально успешно совершить культурогенез индивидуальный.
Осознание культурной сущности человека (а стало быть, и эволюционно-культурного смысла человеческой жизни) до сих пор остается достоянием незначительного круга людей. К ним относятся Д. Бруно, Ж. де Ламетри, Г. Спенсер, Ж.-Б. Ламарк, Ч. Дарвин, Л.Н. Толстой, А.М. Горький, П. Тейяр де Шарден, В.И. Вернадский, А.Н. Заболоцкий, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, Н.Н. Моисеев, К. Лоренц, Э. Ласло, Г. Фоллмер. Их имена должны быть вписаны золотыми буквами в историю человечества. Их эволюционные идеи еще станут достоянием общественного сознания. Их еще ждет праздник общенародного признания.
Вот как девятнадцатилетний Лев Толстой выразил в своем дневнике эволюционный смысл человеческой жизни: «Начну ли я рассуждать, глядя на природу, я вижу, что все в ней постоянно развивается и что каждая составная часть ее способствует бессознательно к развитию других частей; человек же, так как он есть такая же часть природы, но одаренная сознанием, должен так же, как и другие части, но сознательно употребляя свои душевные способности, стремиться к развитию всего существующего. Стану ли я рассуждать, глядя на историю, я вижу, что весь род человеческий постоянно стремился к достижению этой цели. Стану ли рассуждать рационально, то есть рассматривая одни душевные способности человека, то в душе каждого человека нахожу бессознательное стремление, которое составляет необходимую потребность его души. Стану ли рассуждать, глядя на историю философии, найду, что везде и всегда люди приходили к заключению, что цель жизни человека есть всестороннее развитие человечества. Стану ли рассуждать, глядя на богословие, найду, что у всех почти народов признается существо совершенное, стремиться к достижению которого признается целью всех людей. И так я, кажется, без ошибки за цель моей жизни могу принять сознательное стремление к всестороннему развитию всего существующего» (Толстой Л.Н. Собр. соч. Т.19. М., 1965. С. 39).
К художественному освоению эволюционного, культурогенического смысла человеческой жизни русская литература шла с трудом. Возьмем, например, известный рассказ А.П. Чехова «Дом с мезонином». В нем выведен спор между живописцем, от лица которого ведется повествование, и молодой сельской учительницей – Лидией Волчаниновой. В отличие от живописца, ведущего по преимуществу праздный образ жизни, Лидия с увлечением занимается просветительством, борется с произволом земского начальства и оказывает односельчанам посильную медицинскую помощь. Живописец не принимает ее деятельности. Между тем в его речах обнаруживаются явные культурогенические мотивы. Вот как он обрисовывает перед Лидией свою позицию: «Нужно освободить людей от тяжкого физического труда. Нужно облегчить их ярмо, дать им передышку, чтобы они не всю свою жизнь проводили у печей, корыт и в поле, но имели бы также время подумать о душе, о боге, могли бы пошире проявить свои духовные способности. Призвание всякого человека в духовной деятельности – в постоянном искании правды и смысла жизни. Сделайте же для них ненужным грубый животный труд, дайте им почувствовать себя на свободе, и тогда увидите, какая в сущности насмешка эти книжки и аптечки. Раз человек сознает свое истинное призвание, то удовлетворять его могут только религия, науки, искусства, а не эти пустяки» (Чехов А.П. Собр. соч.: в 8 т. Т. 6. М., 1970. С. 98).
Живописец, как видим, вовсе не против распространения культуры среди народа (правда, он делает упор лишь на духовную культуру), но почему же он против книжек и аптечек, которые Лидия распространяет среди крестьян? Разве они не привносят в их жизнь элементов культуры? Ответ на этот вопрос очень прост: по сути своей спор между живописцем и учительницей в анализируемом рассказе должен быть расценен как мнимый и надуманный. Оба спорщика занимают культурогеническую позицию. Следовательно, они стоят на одной и той же мировоззренческой платформе. Все дело лишь в том, что пути к развитию культуры они видят по-разному. Если Лидия стоит на земле, то живописец витает в облаках утопических мечтаний, но на этом его культурогенизм и заканчивается. Чуть ли не в духе социалистов-утопистов он так отвечает Лидии на вопрос о том, возможно ли избавление от тяжелого физического труда: «Да. Возьмите на себя долю их труда. Если бы все мы, городские и деревенские жители, все без исключения, согласились поделить между собою труд, который затрачивается вообще человечеством на удовлетворение физических потребностей, то на каждого из нас, быть может, пришлось бы не более двух-трех часов в день. Представьте, что все мы, богатые и бедные, работаем только три часа в день, а остальное время у нас свободно. Представьте еще, что мы, чтобы еще менее зависеть от своего тела и менее трудиться, изобретаем машины, заменяющие труд, мы стараемся сократить число наших потребностей до минимума. Мы закаляем себя, наших детей, чтобы они не боялись голода, холода и мы не дрожали бы постоянно за их здоровье, как дрожат Анна, Мавра и Пелагея. Представьте, что мы не лечимся, не держим аптек, табачных фабрик, винокуренных заводов, – сколько свободного времени у нас остается в конце концов! Все мы сообща отдаем этот досуг наукам и искусствам. Как иногда мужики миром починяют дорогу, так и все мы сообща, миром, искали бы правды и смысла жизни, и – я уверен в этом – правда была бы открыта очень скоро, человек избавился бы от этого постоянного мучительного, угнетающего страха смерти, и даже от самой смерти» (Чехов А.П. Указ. соч. С. 98).
Очень заманчиво, но утопично даже и для будущих мечтателей. Но дело в конечном счете не в этом, а в том, что герои «Дома с мезонином» ищут пути к эволюционному, культурогеническому смыслу человеческой жизни, хотя осознание этого смысла у них еще не отличается особой ясностью.
