Второй пол - де Бовуар Симона (читаем книги бесплатно .txt) 📗
А в письме к мужу она пишет; У меня странное ощущение, как будто я участвую в образовании маленькой планеты и леплю ее в виде хрупкого шарика. Я никогда не была так близка к жизни. Я никогда так отчетливо не ощущала себя сестрой земли, с ее растительным миром и движением соков. Мои ноги ступают по этой земле, словно по живому зверю. Я во власти дум о том дне, когда заиграют флейты, зажужжат разбуженные пчелы, распустятся розы, ведь он уже шевелится, бунтует во мне. Если бы ты знал, сколько весенней свежести, юности изливается в мое сердце этой душой, готовящейся распуститься. Подумать только, это детская душа Пьеро где–то там, в ночи моего чрева, трудится над двумя огромными глазами, как у него.
Женщины другого типа, очень кокетливые, воспринимающие себя главным образом эротически, любящие красоту своего тела, очень страдают от того, что их фигура изменилась, что они подурнели и неспособны возбудить желание. Беременность им вовсе не представляется праздником, они не чувствуют себя обогащенными ею, напротив, она ущемляет их, В книге Айседоры Дункан «Моя жизнь» читаем: Ребенок уже давал о себе знать… Мое великолепное мраморное тело обмякло, раскололось, обезобразилось… Гуляя по берегу моря, я чувствовала иногда прилив сил, энергии, и я говорила себе, что это маленькое создание принадлежит мне, только мне; однако в другие дни… я чувствовала себя Несчастным животным, попавшим в капкан… Переходя от надежды к отчаянию, я часто вспоминала о путешествиях моей юности, о моих скитаниях, о том, как открывала для себя искусство, и все это всего лишь древний пролог, затерявшийся в тумане, пролог ожидания ребенка, такого шедевра, который может произвести любая крестьянка… Мною овладевали самые разные страхи. Напрасно я говорила себе, что все женщины рожают. Все было как бы естественно и в то же время страшно. Страшно чего? Конечно, не смерти и не страданий, я испытывала неведомый мне ранее страх перед неизвестным. С удивлением замечала я, как обезображивалось мое прекрасное тело. Куда подевалась моя девичья грация наяды? Где мое честолюбие, моя известность? Часто помимо воли я чувствовала себя несчастной, поверженной. Борьба с жизнью, этим исполином, была неравной; тогда я начинала думать о моем будущем ребенке, и уныние мое исчезало. Тяжелые часы ожидания во мраке. Какой дорогой ценой оплачиваем мы славу материнства!..
На последней стадии беременности между матерью и ребенком намечается расставание. По–разному женщины ощущают первое движение ребенка, его удар ножкой в ворота жизни, в стенку живота, который укрывает его от внешнего мира. Некоторые женщины с восторгом принимают этот первый сигнал, возвещающий о совершенно автономной жизни внутри их; другие испытывают к себе отвращение при мысли, что представляют собой вместилище для какого–то постороннего существа. Вновь нарушается единство зародыша и материнского тела: матка опускается, женщина испытывает как бы давление, напряжение, появляется затрудненное дыхание. На сей раз ею владеет не нечто неопределенное, а ребенок, который вот–вот родится; до этой поры это был не более чем образ, надежда; и вот он становится ощутимой реальностью. Это создает новые проблемы. Каждый момент вызывает тревогу: особенно пугают роды. По мере их приближения у женщины оживают все детские страхи; если она испытывает чувство вины перед матерью, ей может явиться мысль, что она проклята ею и поэтому либо она сама, либо ее ребенок умрет. У Л. Толстого в «Войне и мире» Лиза как раз одна из таких инфантильных женщин, видящих в родах смертельный приговор, и она действительно умирает.
Роды по–разному воспринимаются женщинами: женщина–мать хочет и сохранить в себе это сокровище своей плоти, драгоценный кусочек себя самой, и одновременно избавиться от того, что ей навязано, что стесняет ее; она хочет наконец подержать свою мечту в руках и в то же время боится новых обязанностей, которые неизбежно появятся при материализации мечты; женщина может оказаться во власти одного или другого желания, однако чаще оба желания ей не чужды. Нередко также ей недостает мужества в момент мучительного испытания; она начинает доказывать себе самой и окружающим — матери, мужу, — что справится сама, без чьей–либо помощи; в то же время она обижена на весь мир, на жизнь, на своих близких за вынужденные страдания и из чувства протеста становится пассивной. Женщины независимые по природе — матроны или женщины с мужским характером — склонны вести себя активно в преддверии родов и во время самих родов; очень инфантильные женщины пассивно отдаются на милость акушеркам, матерям; одни призывают всю свою гордость, чтобы не кричать; другие не слушают никаких рекомендаций. Подводя итог, можно сказать, что в этой ситуации поведение женщин выражает глубину их отношения к миру вообще и к своему материнству в частности: их поведение может быть стоическим, смиренным, требовательным, настойчивым, они могут бунтовать, оставаться безучастными, быть напряженными… Психологическое состояние значительно воздействует на продолжительность и трудности протекания родов (роды зависят, естественно, также от чисто органических факторов). Важно отметить, что нормальной женщине — как и самкам некоторых домашних животных — необходима помощь при выполнении того, что ей определено природой; случается, что крестьянки из–за грубости нравов или стыдливые матери–одиночки рожают без посторонней помощи; надо сказать, что это нередко приводит к смерти ребенка или провоцирует у матери неизлечимые заболевания. Даже в момент завершения предначертанного женской долей женщина еще не свободна: это доказывает, что человеческий род по природе своей никогда не отличался хорошей приспособляемостью. Понятно, конфликт между интересами женской природы и интересами рода так остр, что часто влечет за собой смерть матери или ребенка; вмешательство со стороны человека, то есть медицины, хирургии, значительно уменьшило — можно сказать, свело на нет — когда–то столь частые несчастные случаи. Применяемая анестезия снимает категоричность библейского высказывания: «…в болезни будешь рожать детей» ^; методы анестезии широко используются в Америке, получают распространение во Франции;
Священные книги Ветхого завета в русском переводе. С. — Петербург,)9. гл. III. г. Д. — ТТрпри
в марте 1949 года специальным декретом применение анестезии
стало обязательным в Англии 1.
Трудно точно сказать, от каких именно страданий избавляют женщину средства анестезии. Тот факт, что роды могут длиться порою более суток, а в других случаях два–три часа, не позволяет сделать никакого обобщения. Есть женщины, для которых роды превращаются в настоящую пытку. Так было с Айседорой Дункан: весь период беременности она пребывала в тревоге, напряженное психическое состояние сильно обострило боль при родах; она пишет: Можно говорить что угодно об испанской инквизиции, ни одна женщина, родившая ребенка, не испугалась бы ее. Это просто игрушки в сравнении с родами. Некто невидимый и жестокий без отдыха и срока безжалостно держал меня в своих когтях, ломая мне кости и разрывая на части нервы. Говорят, что эти страдания быстро забываются. Я могу только сказать одно: стоит мне только закрыть глаза, и я снова слышу свои крики и стоны.
Есть женщины, которые, напротив, считают это испытание не очень тяжким. Некоторые даже находят в нем чувственное удовольствие.
Я настолько сексуальна, что и сами роды переживаю как сексуальный акт, — пишет одна из женщин^. У меня была красивая акушерка («Мадам»). Она меня выкупала, сделала уколы. Этого было достаточно, чтобы привести меня в состояние сильного возбуждения и вызвать нервную дрожь, как при желании.
Одни женщины уверяют, что во время родов чувствовали прилив мощных творческих сил; они действительно проделали очень производительную работу, связанную с большим напряжением воли; другие, наоборот, вели себя пассивно, ощущая себя объектом страданий и пыток.
1Я уже говорила о том, что некоторые антифеминисты возмущались, призывая в свидетели природу, Библию, когда речь заходила о том, чтобы избавить женщину от страданий во время родов; эти страдания якобы являются одним из источников материнского «инстинкта». Х. Дейч, похоже, склоняется к этому мнению; если мать не проходит через гигантский труд родов, она не чувствует всем своим существом в ребенке, которого ей показывают, своего ребенка, говорит Х. Дейч; между тем она признает, что и женщины, прошедшие через страдания родов, порою испытывают пустоту и недоумение; а в своей книге она вместе с тем утверждает: материнская любовь — это чувство, это сознательное отношение, а не инстинкт; оно не связано непременно с беременностью; она отстаивает мысль, что женщина может испытывать материнские чувства и к приемному ребенку, и к ребенку мужа от первого брака и т. д. Такое противоречие имеет своим источником, очевидно, признание обреченности женщины на мазохизм, и, исходя из этого тезиса, придается столь высокая значимость страданиям женщины.
