Бернард Больцано - Колядко Виталий Иванович (книга регистрации txt) 📗
У Канта, как известно, главными являются вопросы, как возможно познание, каковы условия и границы достоверного, т. е. необходимого и всеобщего знания. Больцано ставит перед собой несколько иные задачи. Возможность познания предполагается им заранее. Наличие и достоверность знаний также не ставятся под сомнение. В выяснении нуждаются отношения, существующие между миром и знанием, с одной стороны, и между знанием и субъектом познания — с другой. Фактически Кант опирается на современное ему естествознание, поэтому знание для него также является начальным пунктом исследования. Это знание, его структура, определяет кантовский выбор основания для изучений структуры самого сознания. Но Кант утверждает, что рассмотрение возможностей и способностей нашего рассудка и разума является предпосылкой понимания самого знания и науки. Обоснование всеобщности и необходимости знаний находится, по Канту, в сознании. Объективность науки не предполагается, а лишь выводится из субъективности, но субъективности трансцендентальной. Больцано начинает с объекта познания, истин-в-себе, Кант — с субъекта, с его возможностей и структуры. В соответствии с разделением знания на теоретическое и эмпирическое Кант ищет источники его в двух способностях сознания — чувственности и рассудке. Эмпиризм не в состоянии объяснить всеобщность и необходимость теоретического естествознания. Опыт, на который опираются эмпирики, всегда единичен и случаен. Рационализм не может оправдать необходимые и всеобщие принципы знания, он рассматривает их просто как врожденные. Кант делает попытку объединить эмпиризм с рационализмом, устраняя их недостатки. Средством для этого он избирает новую форму априоризма. До Канта априорными считались только элементы самого знания. Правда, у Декарта и у Лейбница уже намечалось кантовское решение проблемы априорного как функциональных способностей сознания. Декарт в первую очередь рассматривал как априорные правила своего метода, т. е. определенные способности разума для получения содержательного знания. Лейбниц полагал в качестве априорных не готовые принципы и понятия науки, а некоторую предрасположенность человеческой души. Пример с глыбой мрамора, который он приводит для иллюстрации своего понимания врожденного, априорного, знания, очень хорошо поясняет его мысль. Наша душа имеет не сформированные элементы знания, а лишь предпосылки для его формирования, как в глыбе мрамора заложена не готовая скульптура, а только ее контуры в виде прожилок.
Кант наделяет априорностью обе способности человеческого познания — и чувственность и рассудок. Необходимыми условиями познания являются априорные формы чувственности — пространство и время — и априорные категории рассудка. Знание получается благодаря функционированию этих способностей. Всеобщность и необходимость знания возникают в результате синтеза данных чувственности с этими априорными элементами сознания. Кант впервые говорит об априорных синтетических суждениях. Это суждения, в которых мы имеем новое знание, но которые в то же время обладают свойствами необходимости и всеобщности, характеристиками, присущими теоретическому естествознанию и математике. Фундаментом, на котором возможно основание всеобщности и необходимости нового знания, является у Канта априорное, или чистое, созерцание в отличие от эмпирического созерцания, единичного и случайного. В аналитическом априорном суждении расширения наших знаний не происходит. Так, в суждении «Все тела протяженны» предикат «протяженны» уже заложен в субъекте «все тела», так как понятие тела мы не можем мыслить без понятия протяжения. Такие суждения не могут лежать в основании науки. Эмпирические синтетические суждения не обеспечивают всеобщности и необходимости знания и также не составляют основного содержания науки. В синтетических эмпирических суждениях предикат присоединяется случайным образом к субъекту, в аналитическом он уже заложен в нем. Чтобы получить необходимую связь предиката с субъектом в синтетическом суждении, нужно априорное созерцание, так как эмпирическое дает только случайную связь. Эмпирическое созерцание, эмпирическая сила воображения производит только образы, априорное созерцание — схемы. Схема представляет собой правило создания образа для какого-либо понятия. Образы связываются с понятиями благодаря этой схеме.
Какие же недостатки усматривает Больцано в кантовском объяснении знания? Главные из них заключаются в субъективизме, произвольности. Чешский мыслитель не может согласиться уже с самим подразделением знания на априорное и апостериорное (см. 21, 3, 101). Знание не может быть свободно от всякого опыта. Так или иначе оно с ним связано. Основные характеристики знания Кант определяет, исходя из анализа структуры сознания. Но откуда мы, например, знаем, что эта структура неизменна, спрашивает Больцано (11, 12, 174). Такое свойство, как всеобщность, может быть присуще не только априорному, но и эмпирическому суждению. Но острие критики Больцано направлено в первую очередь против понятия априорного, или чистого, созерцания. Кант основывает на нем концепцию априорных синтетических суждений. Опровергнуть ее — значит дискредитировать всю систему философии Канта. За десять лет до начала работы над «Наукоучением» Больцано писал: «Я совсем не понимаю, как мог Кант отыскать такую значительную разницу между созерцанием, которое дает нам действительно изображенный треугольник, и тем, которое производит треугольник, сконструированный лишь в нашем воображении, что первое из них считал ненужным и недостаточным для доказательства априорно-синтетического предложения, но второе — необходимым и достаточным» (16, 83–84). Полное отделение содержания нашего знания от его формы у Канта, выраженное в известных словах: «Мысли без созерцания пусты, наглядные представления без понятий слепы», заставляет немецкого философа придумывать несуществующую способность нечувственного созерцания. Априорное созерцание, разъясняемое Кантом через понятие схемы как представления правила создания образов для понятий, считает Больцано, не может быть оправдано. Схемы Канта являются не чем иным, как разновидностью генетических определений. Так. схема круга является описанием метода построения круга, или же генетическим определением круга, ибо, согласно этой схеме, круг определяется как линия, которую описывает точка в своем движении, находясь в одной плоскости и на одном и том же расстоянии от другой точки. Представление метода или определения назвать созерцанием никак нельзя (см. 21, 3, 182–183). Непонятным для Больцано является утверждение Канта о том, что образы, связываемые с понятием посредством схемы, полностью не совпадают с понятием. Что значит здесь совпадать? Быть одинаковым? Но понятие никогда не одинаково с образом. Если образ охватывается понятием, подчинен ему, то это происходит и без схемы (см. там же, 185).
Чешский философ не ищет основания объективности знания, всеобщности и необходимости принципов и законов науки в субъекте и его способностях. Оправдание и обоснование знания — в нем самом, а возможность познания и его структура определяются особенностями предложений, представлений и истин-в-себе. Основная структура познания — суждение, реальный мыслительный процесс. В суждении осуществляется связь понятий, или представлений. Связывается в мысли то, что уже объективно связано в истине. «Предикат и субъект, которые нужно связать в суждении, заранее имеются в сознании, оба понятия рассудок имеет и знает. Только потому, что рассудок имеет понятия, он может о них судить. Из простых понятий мы образуем синтетическое суждение» (там же, 180). Больцано отрицает возможность деления знания на априорное и эмпирическое, или апостериорное, но это не означает, что он отвергает априоризм. Совсем наоборот. Он стремится последовательно провести линию рационализма и априоризма. Эмпирические данные представляют для него не знание, а лишь разрозненные его элементы. В написанной собственноручно рецензии на «Наукоучение» он указывает, что «на место шаткого различия между априорным и апостериорным выступает теперь вполне ясное и определенное различие между предложениями чистых понятий и предложениями чистых созерцаний» (цит. по: 82, 81). Синтетические истины и понятия, т. е. содержательное знание, имеются независимо от субъекта и его сознания, они объективны. Впоследствии идея объективного и содержательного априорного знания получила широкое распространение в буржуазной философии. Так называемое материальное априори, разрабатываемое в учениях Гуссерля и Шелера, свое происхождение ведет и от «Наукоучения» Больцано.
