Сочинения в двух томах. Том 2 - Юм Дэвид (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Греки и римляне, которые называли все другие народы варварами, ограничивали гений и тонкое понимание более южным климатом и объявляли северные народы неспособными к каким-либо наукам и цивилизации. Но наш остров дал таких же великих людей и в политике и в науке, какими могут похвалиться Греция или Италия.
Утверждают, что чувства людей становятся более утонченными по мере того, как страна становится ближе к солнцу, что вкус к красоте и изяществу улучшается пропорционально каждой широте и что мы особенно можем заметить это на примере языков, из которых более южные—плавные и мелодичные, а северные—резкие и немузыкальные. Но это замечание не всегда справедливо. Арабский язык грубоватый и неприятный; мо-сковитский—мягкий и музыкальный. Энергия, сила и резкость определяют характер латинского языка; итальянский язык самый плавный, гладкий и изнеженный из всех, какие только можно себе представить. Каждый язык в известной мере зависит от нравов народа, но в гораздо большей степени от того первоначального запаса слов и звуков, который он получил от своих предков и который остается неизменным, даже если нравы последних претерпевают величайшие изменения. Кто может сомневаться, что англичане сейчас более вежливый и обладающий познаниями народ, чем греки в течение нескольких столетий после осады Трои? И все же разве нельзя проводить сравнение между языком Мильтона и языком Гомера? Нет, чем крупнее изменения и улучшения, которые происходят в нравах народа, тем меньше можно ожидать их в его языке. Несколько выдающихся и цивилизованных гениев передают свои вкусы и знания целому народу и двигают его по пути прогресса, но они одновременно закрепляют язык своими письменными произведениями и до некоторой степени препятствуют его дальнейшим изменениям.
Лорд Бэкон заметил, что жители Юга вообще изобретательнее жителей Севера, но что, если уроженец холодного климата гениален, он подымается на большую высоту, чем та, которая может быть достигнута южными умами.
Это замечание подтверждает один покойный 246 писатель, сравнивая южные умы с огурцами, которые обычно все хороши в своем роде, хотя даже самые лучшие из них безвкусны, в то время как северные гении напоминают дыни, среди которых лишь одна из пятидесяти хороша, но уж если она хороша, то у нее исключительный вкус. Я полагаю, что это замечание можно считать справедливым, если ограничить его европейскими нациями и нынешним веком или, скорее, веком минувшим. Но я думаю, что его можно объяснить посредством моральных причин. Все науки и свободные искусства были ввезены к нам с юга; и легко вообразить, что когда их впервые стали применять, то те немногие возбужденные соревнованием и славой люди, которые были преданы им, доводили их до величайших высот и напрягали каждый свой нерв, каждую свою способность, чтобы достичь вершины совершенства. Такие блестящие примеры повсюду распространили знания и породили всеобщее уважение к наукам. Затем—и это не вызывает удивления—прилежание пошло на убыль, когда люди перестали встречать соответствующее поощрение и не стали получать отличия за свои достижения. Всеобщее распространение знаний среди народа и полное исчезновение грубого невежества и темноты поэтому редко сопровождаются сколько-нибудь значительным совершенством, достигнутым отдельными лицами. В диалоге «Эе ОгаШпЬиэ»105 приводится как само собой разумеющееся соображение, что знания гораздо больше были распространены в век Веспаси-ана, чем в век Цицерона и Августа. Квинтилиан также жалуется на слишком распространившуюся профанацию науки чрезмерным ее приближением к народу. «Раньше,— говорит Ювенал,—наука была только в Греции и Италии. Теперь весь мир стремится превзойти Афины и Рим. Красноречивый галл научил Британию знанию законов. Даже жители Крайней Фулы замыслили нанять риторов для своего обучения» 247. Это состояние просвещения примечательно, потому что сам Ювенал является последним из римских поэтов, обладавшим хоть какой-то одаренностью. Те, кто пришли вслед за ним, ценятся лишь за то, что сообщают нам факты о некоторых событиях. Я надеюсь, что поворот Московии в последнее время к изучению наук не окажется предвестником подобных явлений для нынешней эпохи.
Кардинал Бентивольо107 отдает предпочтение северным нациям перед южными в отношении прямоты и искренности и упоминает, с одной стороны, испанцев и итальянцев, а с другой—фламандцев и немцев. Но я склонен думать, что это произошло случайно. Древние римляне, кажется, были такими же чистосердечными, искренними людьми, как и современные турки. Но если следует полагать, что данное явление возникло из постоянных причин, то мы можем только сделать из этого вывод, что все крайности склонны сходиться и сопровождаются обычно одинаковыми следствиями. Вероломство обычно сопутствует невежеству и варварству; а если цивилизованные нации применяют иногда коварную и нечестную политику, то это происходит от избытка утонченности, который заставляет их пренебрегать простой, прямой дорогой к власти и славе.
Большинство завоеваний совершалось в направлении с севера на юг; и отсюда делали вывод, что северные народы обладают большим мужеством и воинственностью. Но было бы правильнее сказать, что большинство завоеваний происходит от бедности и нужды, направленных против изобилия и богатств. Сарацины, покинув пустыни Аравии, совершали свои завоевания в северном направлении, вторгаясь во все плодородные провинции Римской империи, и встретили на полпути турок, которые спускались на юг из монгольских пустынь.
Один известный писатель248 заметил, что все храбрые животные являются также и плотоядными и что большего мужества нужно скорее ожидать от такого народа, как англичане, пища которых плотна и обильна, чем от полуголодных народов других стран. Но шведы, несмотря на недостаточность своего питания, не уступают в воинской доблести ни одному народу, когда-либо существовавшему в мире.
Вообще мы можем заметить, что мужество из всех национальных качеств является самым неустойчивым, потому что оно проявляется только периодически и притом у немногих лиц в каждой нации, в то время как трудолюбие, знания и вежливость могут иметь место постоянно и повседневно и на несколько веков стать привычными для всего народа. Если необходимо поддержать мужество, то это нужно делать при помощи дисциплины, примера и [общественного ] мнения. Десятый легион Цезаря и полк пикардийцев во Франции формировались из среды граждан без всякого особого замысла; но, однажды утвердившись во мнении, что они лучшие части во всей армии, они действительно стали таковыми именно благодаря этому самому убеждению.
В качестве доказательства того, насколько мужество зависит от мнения, мы можем заметить, что из двух главных племен греков—дорийцев и ионийцев—первые всегда считались и казались более храбрыми и мужественными, чем последние, хотя колонии обоих племен были перемешаны между собой и рассеяны по всей территории Греции, Малой Азии, Сицилии, Италии и на островах Эгейского моря. Афиняне были единственными ионийцами, которые когда-либо пользовались хоть какой-то известностью за свою доблесть или военные успехи, хотя и их считали хуже спартанцев, самых храбрых из дорийских племен.
Единственное замечание относительно различия людей, живущих в разных климатах, которому мы можем придать какой-то вес,—это грубое замечание о том, что люди в северных районах имеют большую склонность к крепким напиткам, а в южных—к любви и женщинам. Можно указать на вполне приемлемую физическую причину этого различия. Вино и спирт согревают замерзшую кровь в более холодных климатах и укрепляют людей против бича непогоды, в то время как мягкий жар солнца в странах, открытых его лучам, воспламеняет кровь и вызывает страсть в отношениях между полами.
Возможно также, что дело можно объяснить моральными причинами. Все крепкие напитки реже встречаются на Севере, и, следовательно, более желанны. Диодор Сицилийский249 сообщает нам, что галлы в его время были великими пьяницами и обнаруживали сильную приверженность к вину, главным образом, я полагаю, из-за его редкости и новизны. С другой стороны, жара в южных климатах, вынуждая мужчин и женщин ходить полуобнаженными, тем самым делает их частое общение более опасным и воспламеняет их взаимную страсть. Это заставляет родителей и мужей быть более ревнивыми и осторожными, что еще более распаляет страсть. Мы не говорим уже о том, что, поскольку женщины созревают быстрее в южных областях, необходимо проявлять большую ревность и заботу в их воспитании, так как очевидно, что двенадцатилетняя девочка не может обладать таким же благоразумием в управлении своими страстями, как та девушка, которая не испытывает их неистовства до семнадцати или восемнадцати лет. Ничто так сильно не поощряет108 любовную страсть, как свобода и досуг, и ничто так не губительно для нее, как прилежание и тяжелый труд; а так как потребностей у людей в теплом климате, что совершенно ясно, меньше, чем в холодном, то уже одно это обстоятельство может вызвать значительную разницу между ними.
