Опыт о человеческом разумении - Локк Джон (1) (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
15. Во-вторых, в смешанных модусах - посредством определения. Во-вторых, смешанные модусы, особенно относящиеся к нравственности, по большей части представляют собой такие сочетания идей, которые ум составляет по собственному выбору и для которых не всегда можно найти постоянные образцы. Поэтому значение их названий нельзя объяснить путем какого-нибудь указания, как это бывает с названиями простых идей, но зато его можно определить полностью и точно. Так как смешанные модусы суть сочетания разных идей, соединяемых умом произвольно, безотносительно к каким-либо прообразам, то при желании можно точно знать идеи, составляющие каждое сочетание, и, с одной стороны, употреблять эти слова в определенном, несомненном значении, с другой - при необходимости точно указать, что они обозначают. Если принять это как следует во внимание, то большая вина падет на тех, кто не делает своих рассуждений по вопросам нравственности совершенно ясными и четкими. Так как смешанные модусы образованы не природой, а человеком, то может быть известно точное значение их названий, или, что одно и то же, реальная сущность каждого вида. Поэтому большая небрежность и испорченность - рассуждать о вопросах нравственности неопределенно и неясно, что более извинительно в рассуждении о естественных субстанциях, где трудно избежать неясных терминов, а также, как мы вскоре увидим, и по совершенно противоположной причине.
16. В этике доказательство возможно. Вот почему я осмеливаюсь думать, что в этике доказательство так же возможно, как и в математике, ибо точная реальная сущность вещей, обозначаемых словами из области нрав-
==574
ственности, может быть точно известна и, следовательно, может с достоверностью раскрыть соответствие или несоответствие самих вещей, в чем и состоит совершенное познание. И пусть не возражают, что в этике наравне с именами модусов часто приходится употреблять названия субстанций, откуда и возникает неясность, ибо что касается субстанций, затрагиваемых в рассуждениях по вопросам нравственности, то их разнообразная природа не столько исследуется, сколько предполагается. Так, когда мы говорим, что <человек подчинен закону>, под словом <человек> мы разумеем лишь телесное, разумное существо; какова в данном случае реальная сущность или другие качества этого существа,- это не рассматривается вовсе. Поэтому натуралисты могут сколько угодно спорить о том, являются ли человеком в физическом смысле ребенок или идиот; это нисколько не касается нравственного человека, поскольку я бы назвал его, представляющего данную неподвижную, неизменную идею, телесным и разумным существом. Если бы можно было найти обезьяну или какое-либо другое существо, одаренное разумом в такой степени, чтобы понимать общие знаки и делать выводы относительно общих идей, оно, несомненно, было бы подчинено закону и в этом смысле было бы человеком, как бы ни отличалось оно по своему внешнему облику от других существ с этим названием. При надлежащем употреблении названия субстанций могут мешать рассуждениям по вопросам нравственности так же мало, как математическим: если математик говорит о золотом кубе, шаре или другом теле, у него есть ясная, определенная идея, которая не изменяется, хотя по ошибке ее можно приложить к какому-то отдельному телу, к которому она не относится.
17. Определения могут сделать ясными рассуждения по вопросам нравственности. Я упомянул здесь об этом между прочим, чтобы показать, как важно для людей в именах смешанных модусов и, следовательно, во всех рассуждениях по вопросам нравственности давать определения своих слов, когда это требуется, ибо благодаря этому познание нравственности может быть приведено к большей ясности и достоверности. И нужно иметь очень мало искренности (чтобы не выразиться хуже), чтобы отказываться делать это: ведь определение - единственный способ, при помощи которого можно объяснить точный смысл слов из области нравственности, и в то же время такой способ, при помощи которого можно объяснить их смысл с достоверна
==575
ностью, чтобы не осталось места ни для какого спора о нем. Поэтому нельзя оправдать небрежность и испорченность людей, если их рассуждения по вопросам нравственности немногим яснее, чем рассуждения в естествознании, ведь они касаются идей в уме, которые не являются ложными или несоразмерными, потому что у них нет внешних вещей в качестве прообразов, к которым их могли бы отнести и которым они должны были бы соответствовать. Гораздо легче составить в уме идею, которая будет образцом, дать ей название <справедливость> и затем все согласные с нею действия подводить под это наименование, нежели увидать Аристида 46 и составить идею, вполне и во всем похожую на Я него, ибо он есть то, что он есть, какую бы идею ни имели о нем другие. В одном случае нужно только знать сочетание идей, соединяемых в уме; в другом нужно не следовать всю природу, неясное, скрытое строение и разнообразные качества существующей вне нас вещи.
18. Это и есть единственный способ. О другой причине того, почему столь необходимо определение смешанных модусов, особенно для слов из области нравственности, я говорил выше: дело в том, что такое [определение] - единственный способ, при помощи которого можно с достоверностью узнать значение большей части модусов. Так как составные части обозначаемых ими идей по преимуществу нигде не существуют вместе, а бывают разбросаны и перемешаны с другими, то лишь ум связывает их и соединяет в одну идею; и только посредством слов, перечисляющих различные простые идеи, объединенные умом, мы можем показать другим, что обозначают имена [смешанных модусов]. В этом случае чувства не могут путем показа чувственно воспринимаемых предметов помочь нам в объяснении идей, обозначаемых такого рода именами, как они часто помогают при назывании простых чувственных идей и до некоторой степени также при назывании идей субстанций.
19. В-третьих, в субстанциях - посредством показа и определения. В-третьих, чтобы объяснить значение имен субстанций, обозначающих наши идеи различных видов субстанций, во многих случаях следует прибегать к обоим упомянутым выше способам - и к показу, и к определению. В каждом виде обычно имеются некоторые основные качества, с которыми связаны, как мы предполагаем, другие идеи, составляющие нашу сложную идею данного вида; поэтому мы охотно даем видовое имя предмету, в котором можно найти характерный признак, принимае-
==576
мый нами за наиболее отличительную идею данного вида. Такой ведущей, или характерной (если можно так выразиться), идеей для видов животных и растений обычно является, как было отмечено выше (гл. 6, § 29 и гл. 9. § 15), внешний облик, для тел неодушевленных - цвет, а для некоторых [субстанций] - и то и другое.
20. Идеи основных качеств субстанций всего лучше приобретаются путем показа. Эти основные чувственные качества составляют главную часть наших идей вида и, следовательно, наиболее заметную и неизменную часть в определениях наших видовых имен, приписываемых видам субстанций, которые становятся предметом нашего познания. Слово <человек> по своей природе может обозначать сложную идею, составленную из соединяемых в одном субъекте одушевленности и разумности, совершенно так же, как и всякое другое сочетание, однако когда оно употребляется как знак для обозначения одного вида существ - существ нашего собственного вида, то, быть может, в нашу сложную идею, обозначаемую словом <человек>, необходимо так же включить внешний облик, как и всякую другую обнаруживаемую в ней идею. Поэтому не легко показать, почему определение Платона - animal implume, bipes, latis unguibus 47 - не будет столь же удовлетворительным определением слова <человек>, обозначающего данный вид существ: ибо именно внешний облик, как ведущее качество, определяет, по-видимому, данный вид в большей степени, чем разумность, которая проявляется не сразу, а у иных - никогда. И если с этим не соглашаются, то я не знаю, как можно не обвинять в убийстве людей, умерщвляющих так называемых уродов за необычный вид, не зная, есть или нет у них разумная душа, которую одинаково невозможно различить у нормальных и уродливых новорожденных. И кто учил нас, что разумная душа не может жить в помещении, если у него нет именно такого фасада, или не может соединиться с телом и оживить его, если у того нет именно такой внешней структуры?
