Социальная философия: Учебное пособие - Алексеев Петр Васильевич (книги бесплатно читать без txt) 📗

Известный политический и государственный деятель Великобритании У. Черчилль как-то отмечал, что демократическое государство еще далеко от совершенства. Он добавлял при этом: но человечество пока не придумало ничего лучше.

Подробно рассмотрев положительные и негативные стороны демократии (указано на восемь отрицательных ее моментов), российский философ И. А. Гобозов сформулировал вывод о том, что «современная демократия очень далека от провозглашенных ею целей и принципов… Современная демократия нуждается в коренной реконструкции» ^[40]. Какова должна быть подлинная политическая демократия? Некоторые философы разделяют представление о политической демократии, существенные черты которой сводятся к следующему: всеобщие выборы чиновников, кратковременность пребывания их у власти и частое проведение выборов. «Если бы от самих граждан зависело, будет ли пребывать у власти тот или иной государственный чиновник и какое вознаграждение получит он за свою службу, – говорит Д. Дьюи, – то личные интересы чиновников совпадали бы с интересами всего народа – по крайней мере, с той его частью, которая отличается трудолюбием и обладает собственностью. Чиновники, избираемые всеобщим голосованием, будут сознавать, что избрание их на должность зависит от того, насколько истово и умело будут защищать они интересы населения. Кратковременность пребывания на посту и частые выборы обеспечат регулярную отчетность чиновников; день открытия избирательных участков явится для них судным днем. Страх перед этим днем будет вынуждать их к постоянному самоконтролю» ^[41]. Вопрос о структуре демократического режима, о его наилучших формах обсуждается и в наше время российскими философами (см., например, работы В. Ф. Халипова, И. А. Гобозова, В. И. Шамшурина).

Рассмотрим теперь характерные признаки тоталитарного политического режима. Одним из наиболее признанных в наши дни и широко распространенных описаний (поскольку оно дано центральным издательством «Республика» в «Философском словаре», 2001 – см. с. 574) его существо сводится к следующему. Это режим, который контролирует и управляет всеми сферами государственной и общественной жизни и жестоко подавляет все попытки высказать самостоятельное мнение со стороны как индивидов, так и социальных групп; интенсивное функционирование идеологии, претендующей на всеобщность и непогрешимость, радикальное преобразование общества и человека, всего мира, насильственное претворение на практике различных утопий (националистических, социальных, религиозных); постоянная и непрерывная политизация всех членов общества с целью их унификации во имя выполнения поставленных целей; мобилизация всех членов общества для достижения безусловной лояльности и активного участия в заданном политическом процессе; постоянная борьба с внутренними и внешними врагами; широкое использование террора и тайной полиции в качестве важнейшего инструмента внедрения идеологии в повседневную жизнь каждого человека; ликвидация самостоятельных политических и общественных организаций, формирование, как правило, одной государственной политической партии, которая руководит массовыми организациями (профсоюзными, молодежными и др.); запрет основных прав, в особенности прав на собрания, демонстрации, свободу печати, свободное развитие науки, искусства и литературы; система централизованного бюрократизма, создание тоталитарной элиты, перед которой беспомощны и члены государственной партии; дуализм и противоречивость деятельности партийных и государственных органов, отсутствие четкого разделения компетенций, приводящее на практике к произволу; тоталитарное господство, как правило, носит ярко выраженный харизматический характер, люди подчиняются вождю, фюреру или религиозному деятелю не только с верой в его непогрешимость и пророческие откровения, но и с любовью. Тоталитарные системы обречены на поражение под влиянием как внутренних причин (развитие производительных сил, науки, техники, искусства требует свободы самовыражения, инициативы и самостоятельности), так и внешних (войны); эти политические режимы сравнительно скоро исторически изживают себя.

Приведем свидетельства нескольких ученых из разных стран, на своем личном опыте переживших всю политическую неприглядность такого режима и акцентирующих внимание при его анализе на тех или иных аспектах тоталитаризма.

И. А. Ильин, «О тоталитарном режиме» (1949): «Это есть политический строй, беспредельно расширивший свое вмешательство в жизнь граждан, включивший всю их деятельность в объем своего управления и принудительного регулирования. Слово «тотус» означает по латыни «весь, целый». Тоталитарное государство есть всеобъемлющее государство. Оно отправляется от того, что самодеятельность граждан не нужна и вредна, а свобода граждан опасна и нетерпима. Имеется единый властный центр: он призван все знать, все предвидеть, все планировать, все предписывать. Обычное правосознание исходит от предпосылки: все незапрещенное – позволено; тоталитарный режим внушает совсем иное: все непредписанное – запрещено. Обычное государство говорит: у тебя есть сфера частного интереса, ты в ней свободен; тоталитарное государство заявляет: есть только государственный интерес, и ты им связан. Обычное государство разрешает: думай сам, веруй свободно, строй свою внутреннюю жизнь, как хочешь; тоталитарное государство требует: думай предписанное, не веруй совсем, строй свою внутреннюю жизнь по указу. Иными словами: здесь управление – всеобъемлющее; человек всесторонне порабощен; свобода становится преступной и наказуемой. Отсюда явствует, что сущность тоталитаризма состоит не столько в особой форме государственного устройства (демократической, республиканской или авторитарной), сколько в объеме управления: этот объем становится всеохватывающим. Однако такое всеобъемлющее управление осуществимо только при проведении самой последовательной диктатуры, основанной на единстве власти, на единой исключительной партии, на монополии работодательства, на всепроникающем сыске, на взаимодоносительстве и на беспощадном терроре. Такая организация управления позволяет придать собственно государственной форме любой вид: советский, федеративный, избирательный, республиканский или иной. Важна не государственная форма, а организация управления, обеспечивающая всеохват; до последнего закоулка городского подвала, деревенского чулана, личной души, научной лаборатории, композиторской фантазии, больницы, библиотеки, газеты, рыбачьей лодки и церковной исповедальни. Это означает, что тоталитарный режим держится не основными законами, а партийными указами, распоряжениями и инструкциями. Поскольку законы вообще еще имеются, они всецело подчинены партийным инструкциям, поскольку государственные органы еще с виду действуют, они слагают только показную оболочку партийной диктатуры. Поскольку «граждане» еще существуют, они суть только субъекты обязанностей (но не прав! не полномочий!) и объекты распоряжений, или иначе: индивидуальные люди суть рабочие машины, носители страха и симулянты сочувственной лояльности. Это есть строй, в котором нет субъектов права, нет законов, нет правового государства. Здесь правосознание заменено психическими механизмами – голода, страха, муки и унижения, а творческий труд – психофизическим механизмом рабского надрывного напряжения.

Поэтому тоталитарный режим не есть – ни правовой, ни государственный режим… Он весь держится на животных и рабских механизмах «тела-души»; на угрожающих приказах рабонадзирателей; на их внушенных им сверху произвольных распоряжениях… Это есть рабовладельческая диктатура невиданного размера…" ^[42]

В книге немецко-американского философа и политолога Ханны Арендт «Истоки тоталитаризма» (1951) размежевываются явления «традиционного деспотизма» и «тоталитаризма», раскрываются социальные причины тоталитарных режимов и показываются внутренние их причины. Одним из явлений, давших непосредственный толчок тоталитаризму XX века, X. Арендт считает появление феномена массы. Масса объединяется не путем позитивного осознания общих интересов (ибо она не обладает отчетливой классовой структурированностью), а на основе «негативной самоидентификации» («ужасающей отрицательной солидарности»). Последняя выражается в отторжении устоявшихся социальных ценностей и любых форм их политического представительства. Падение охранительных стен между классами, отмечает X. Арендт, превратило сонные большинства, стоящие за всеми партиями, в одну громадную, неорганизованную, бесструктурную массу озлобленных индивидов. Они не нуждались в опровержении аргументации противников и последовательно предпочитали методы, которые кончались смертью, а не обращением в новую веру, сулили террор, а не переубеждение. X. Арендт указывает на то, что тоталитарный человек есть атомизированный, отчужденный индивид, представитель массы, сплачиваемой в коллективные социальные единицы с помощью насилия и тотальной идеологической манипуляции. Идеальной моделью тоталитаризма X. Арендт считает нацистский лагерь, в котором у человека разрушались разумные мотивы поведения, мораль (исчезала грань между добром и злом), а затем (из-за голода и пыток) нормальные психические и психофизиологические реакции.