ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА - Де Будион Майкл (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
О том какую «религию» исповедуют толпы эпохи упадка мы говорили в главе посвященной возникновению марксизма. Но где находятся божества приводящие в трепет буржуев, да и существуют ли они вообще? Можно предположить что таких божеств много, ибо к примеру, в Америке, ставшей оплотом буржуазного мира, проживают последователи сонма религиозных конфессий, плюс сама Америка стала колыбелью множества сект, успешно марширующих по белому свету. Количество их будет возрастать, порука сему — тотальная непрерывная ублюдизация всех сторон ее современной жизни. Ведь при всей прагматичности жизни современного американца, быть "вне церкви" там не принято. Логика буржуя проста: если вы ни во что не верите, то как можно верить вам? Как с вами можно иметь бизнес? Вот и возникают в Штатах всевозможные церкви вроде "церкви любителей пива". Антуан Шандор ЛаВей совсем не спроста назвал свою структуру "Церковь Сатаны", причем слово «церковь» в названии гораздо важнее слова «Сатана». Теперь его последователь мог при заполнении анкеты спокойно ответить что посещает Церковь Сатаны, что гораздо лучше чем написать что не посещаешь никаких церквей.
Религиозные секты не возникают в социальном вакууме, они всего лишь отражение чаяний бессознательных масс, которые всегда склонны исповедовать то, что им удобно и угодно. Именно здесь причина всех ересей и расколов в христианской церкви: христианство самая неудобная религия, поэтому она — постоянный раздражитель и объект реформ со стороны интеллектуалов и извращенного понимания со стороны бессознательных масс и в этом недостатке берет начало ручей вырождающийся в бесконечную полноводную мрачную реку название которой — христианство.
Всяким свободным человеком движут два чувства — любовь и ненависть. Симбиоз этих чувств порождает другие чувства, например любовь к жизни вызывает страх смерти, а ненависть к ублюдкам — пристрастие к оружию. Несвободным индивидом движет только ненависть. Ненависть определяет все без исключения его действия, с ненавистью идет рядом страх, ибо ненавидит такой индивид прежде всего других индивидов, во первых потому что боится, а во-вторых потому что не свободен. Несвободный человек ущербен от начала, он не способен ни на что высокое, а использовать его можно примерно так как используют механические предметы: камни, плиты, сваи, уголь, древесину и т. д. Страх — это некое античувство, ибо оно способно даже самые сильные порывы обратить в самые слабые проявления. Страх — двигатель деградации. Все развитые общества деградировали в момент когда в сознании основной части населения стал превалировать страх. Страх часто двигает массами, но еще чаще он двигает буржуазией. Но буржуй отличается от обычного индивида тем, что рискует идти против собственного страха. Буржуй хотя бы иногда вынужден его преодолевать, чего от обычного индивида работающего у того же буржуя за скромную зарплату не требуется. Вот почему буржуй всегда смотрит на собственных подчиненных так, как смотрят на трусливых недостойных существ, хотя если то или иное «существо» само становится буржуем, его взгляд резко меняется. Проверено.
Рассматривая Рим и Соединенные Штаты, мы должны вспомнить предысторию столкновения Рима с Карфагеном и ту систему взаимоотношений что существовала в этом коммерческом государстве и отметить, что страх в развитом классовом обществе — это прежде всего боязнь потерять. Общепринятым считается тезис, что богатые при нестабильной обстановке могут чувствовать себя спокойнее чем бедные. Но такой тезис более чем спорный. Человек в любом случае слаб, и дистанция отделяющая передового богача от грязного бомжа на самом деле значительно короче чем порой кажется. Точно такой же короткой может оказаться дистанция отделяющая самое богатое государство от ординарной страны третьего мира. Ведь главная задача буржуя в кризисной ситуации — не только сохранить жизнь хотя бы себе, но и удержать свое богатство, при необычайном обострении угрозы его потерять. Что это за чувство, может осознать только тот, чей уровень жизни резко понижался, причем надолго. До сих пор не дан строгий научный ответ на вопрос: как буржуй соотносит инстинкт самосохранения и необходимость сохранения богатства? Классическая литература изобилует примерами когда люди потеряв состояние сходили с ума или кончали с собой, а если мы учтем что свои образы писатели срисовывали с конкретных персонажей, можно с уверенностью заключить: для многих богатство цель и смысл жизни, поэтому сама жизнь теряет всякую ценность когда оно теряется. Таким образом, сохранение и поддержание своего богатства это raison d'etre любого буржуа это его credo. Ради него он всегда готов на все, если он вдруг оказывается не готов он "понижается в классе", — а это также величайшее бедствие. Карфагенские буржуи приносили в жертву своих детей. Пришло время и нашелся некий умник предложивший покупать детей, приводить их в приличный вид откармливая отборными продуктами и только потом бросать в пасть Молоху. Идея пришлась по вкусу, но вместо взятия Рима Ганнибалом, римляне оказались под стенами Карфагена. Жрецы увидели в этом гнев богов за столь злостное надувательство и в огонь попало рекордное число детей самых элитных семейств. Так семейства рассчитывали заключить перемирие с силами которые они считали высшими. Не помогло. Зато все было по-буржуазному!
Но является ли страх адекватной искупительной жертвой приносимой буржуем на алтарь своему социальному и материальному статусу? Как правило — да, ибо уже говорилось — страх не одинок, он всегда влечет за собой множество побочных эффектов, в частности, появление такой смешной и забавно-парадоксальной вещи как трусость. Буржуа, как и зависящие от него индивиды труслив, но трусость его несколько иного рода. Даже когда угроза нависает непосредственно над его состоянием, — а состояние и жизнь как мы уже говорили понятия в большинстве случаев в его понимании тождественные, — буржуй может на миг преодолеть свой страх, он может оказаться способным на беспрецедентное злодеяние, но трусость его не преодолима. Сейчас трусость именуется "чуткой реакцией рынка". Мы видим как смена ничтожеств представляющих якобы политический Олимп, порой самым чувствительным образом отражается на курсах валют, ценах на основные виды сырья, котировках акции крупнейших фирм. Конечно, львиная доля участников рынка понимает что ничего существенного не происходит, но бессистемные несогласованные колебания в одновременных действиях множества буржуев и приводят порой к экономическим последствиям совершенно непропорциональным последствиям политическим. Ведь что происходит? Бессознательную массу буржуй презирает, остальных же буржуев — ненавидит. Действительно, массы очень редко и весьма в малой степени угрожали буржуям движимые собственными коллективно-бессознательными инстинктами, сами же буржуи более всего походят на хищников при дележе добычи. Они бесспорно выше животных, выше в том плане что понимают: правила игры нужно соблюдать, хотя бы до определенного момента, до момента пока нет возможности уничтожить конкурентов одним ударом без риска серьезных потерь, после чего продиктовать новые условия рыночной игры. В ХХ веке Соединенные Штаты осуществили эту вожделенную мечту любого буржуя уже в глобальном плане, но одновременно поставили себя в настолько шаткое положение, что один грамотно продуманный удар может снести всю постройку.
