Третья волна - Тоффлер Элвин (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
На транснациональном уровне мы сегодня так же примитивны и неразвиты в политическом отношении, как 300 лет назад на национальном уровне, когда началась промышленная революция. Передавая некоторые решения от нации — государства «наверх», мы не только делаем возможными эффективные действия на уровне, где находятся многие наши самые взрывоопасные проблемы, но одновременно уменьшаем бремя решений в перегруженном центре — нации — государстве. Разделение решений необходимо.
Но передвижение решений вверх по шкале — только половина задачи. Явно необходимо движение решений вниз от центра.
И снова характер проблемы не или — или. Это не децентрализация или централизация в каком — то абсолютном смысле. Вопрос в рациональном размещении принятия решений в системе, которая подвергается чрезмерно напряженной централизации в точке, где новые информационные потоки захлестывают тех, кто принимает решения в центре.
Политическая децентрализация — не гарантия демократии, — вполне возможны ужасные местные тирании. Местные политики часто даже более продажны, чем национальные. Кроме того, многое выдаваемое за децентрализацию — например реорганизация правительства Никсона — это вариант псевдодецентрализации в интересах сторонников централизации.
Тем не менее, при всех недостатках нет возможности восстановить смысл, порядок и управленческую «эффективность» многих правительств без реальной передачи центральной власти. Нам нужно разделить груз решений и перенести вниз значительную его часть.
Это не потому, что романтичный анархист хочет, чтобы мы восстановили «деревенскую демократию», и не потому, что разгневанные богатые налогоплательщики хотят сократить благотворительное обслуживание бедных. Причина в том, что любая политическая структура — даже с банками компьютеров IBM–370 — может управиться лишь с таким, но не с большим, объемом информации, может создать только определенное количество решений определенного качества, а сейчас взрыв решений толкает правительства за эту контрольную точку.
Кроме того, институты правительства должны коррелировать со структурой экономики, информационной системой и другими особенностями цивилизации. Традиционные экономисты обращают на это мало внимания, но сегодня мы сами видим фундаментальную децентрализацию производства и экономической деятельности. Действительно, вполне может быть, что национальная экономика уже больше не является базовой единицей.
Как я уже подчеркивал, мы видим возникновение очень больших, все более и более способных к сцеплению региональных субэкономик внутри каждой национальной экономики. Эти субэкономики все сильнее отличаются друг от друга и имеют резко отличные проблемы. Одна может страдать от безработицы, другая — от нехватки рабочей силы. Валлония в Бельгии протестует против переноса промышленности во Фландрию [634], штаты Скалистых гор отказываются становиться «энергетическими колониями» Западного побережья [635].
Единые экономические политики, отштампованные в Вашингтоне, Париже или Бонне, оказывают на эти субэкономики радикально различные воздействия. Одна и та же национальная экономическая политика, которая помогает одному региону или отрасли, все больше вредит другим. По этой причине многое в создании экономической политики должно быть денационализировано и децентрализовано.
На корпоративном уровне мы видим попытки не только внутренней децентрализации (посмотрим на недавнюю встречу 280 высших исполнительных чиновников «General Motors», которые провели два дня, говоря о том, как сломать бюрократические модели и передать большее количество решений из центра), но также и реальной географической децентрализации. «Business News» сообщает о «географическом уклоне экономики США, так как многие компании строят заводы и переносят офисы в менее доступные части страны» [636].
Все это отчасти отражает гигантское изменение информационных потоков в обществе. Мы, как отмечалось раньше, предпринимаем фундаментальную децентрализацию коммуникаций, в то время как мощность центральных сетей уменьшается. Мы видим ошеломляющее распространение кабелей, кассет, компьютеров и личных электронных почтовых систем, и все это толкает в одном и том же направлении — к децентрализации.
Общество не имеет возможности децентрализовать экономическую деятельность, коммуникации и многие другие важнейшие процессы, не децентрализовав рано или поздно также правительственное принятие решений.
Все эти требования — больше, чем косметические изменения существующих политических институтов. Это подразумевает огромные сражения за контроль над бюджетом, налогами, землей, энергией и другими ресурсами. Разделение решений не произойдет легко, но оно абсолютно неизбежно в стране сверхцентрализованной.
До сих пор мы смотрели на разделение решений как на способ разобрать затор, разморозить политическую систему, чтобы она снова могла функционировать. Но здесь содержится нечто большее, чем открывается взгляду. Ведь применение этого принципа не только уменьшает нагрузку решений на национальные правительства, но и фундаментально меняет саму структуру элит, приводя их в соответствие с нуждами возникающей цивилизации.
Расширяющиеся элиты
Концепция «груза решений» является решающей для какого — либо понимания демократии. Каждому обществу, чтобы функционировать, требуется определенное количество и качество политических решений. Действительно, каждое общество имеет свою собственную уникальную структуру решений. Чем больше и чаще требуется принимать разнообразные и сложные решения, тем тяжелее политический «груз решений». И способ, каким распределяется этот груз, существенно влияет на уровень демократии в обществе.
В доиндустриальных обществах, где разделение труда было рудиментарным, а перемены медленными, количество действительно необходимых политических и административных решений было минимальным. Груз решений невелик. Крошечная, полуобразованная, неспециализированная правящая элита могла более или менее управлять без помощи снизу, самостоятельно неся весь груз решений.
То, что мы сегодня называем демократией, рванулось вперед, только когда груз решений внезапно разбух, превысив способность старой элиты управляться с ним [637]. Приход Второй волны, принесший расширенную торговлю, большее разделение труда и скачок на совершенно новый уровень сложности в обществе, породил в свое время тот же взрыв решений, какой сегодня порождает Третья волна.
В результате возможности старых правящих групп принимать решения были сокрушены, и нужно было набирать новые элиты и субэлиты, чтобы справиться с грузом решений. Для этой цели нужно было создать революционно новые политические институты.
Индустриальное общество развивалось, становясь все более сложным, его интегрирующие элиты, «техники власти», в свою очередь, постоянно были вынуждены вливать свежую кровь, чтобы помочь нести увеличивающийся груз решений. Именно этот невидимый, но неумолимый процесс все больше выдвигал на политическую арену средний класс. Именно эта расширенная потребность в принятии решений привела к расширению права голоса и создала новые ниши, чтобы они заполнились снизу.
Многие самые яростные политические баталии в странах Второй волны — борьба черных в Америке за интеграцию, британских тред — юнионистов за равные возможности в образовании, женщин за их политические права, скрытая классовая борьба в Польше или Советском Союзе — касались распределения этих новых щелей в элитных структурах.
Однако в любой момент существовал определенный предел того, сколько еще людей могут поглотить правящие элиты. И этот предел в значительной мере определялся размером груза решений.
Поэтому, несмотря на меритократические претензии общества Второй волны, целые субпопуляции отсеивались по расистским, половым и подобным основаниям. Периодически, когда общество совершало прыжок на новый уровень сложности и груз решений разбухал, исключенные группы, чувствуя новые возможности, усиливали свои требования равных прав, элиты открывали двери немного шире, и общество переживало то, что представлялось похожим на волну дальнейшей демократизации.
