Вне насилия - Кришнамурти Джидду (лучшие книги .txt) 📗
Можно бояться темноты, бояться жену или мужа, или того, что говорят, думают или делают другие люди; можно бояться чувства одиночества, пустоты жизни и скуки нашего бессмысленного существования. Можно бояться будущего, неопределённости, ненадёжности завтрашнего дня, или бомбы. Можно бояться смерти, окончания собственной жизни. Существует так много форм страха, как невротических, так и здравых, рациональных — если только страх может быть рациональным или здравым. Большинство из нас невротически боится прошлого, настоящего, будущего; так что в страх вовлечено время.
Существуют не только сознательные страхи, те, в которых человек отдаёт себе отчёт, но и те страхи, что живут глубоко внутри, что спрятаны в глубинах его ума. Как следует человеку обращаться с теми и другими видами страха? Страх, несомненно, заключается в уходе от «того, что есть»; это побег, бегство, попытка уклониться от того, что фактически есть; именно это бегство и порождает страх. Страх также появляется и там, где существует любого рода сравнение — сравнение себя, такого, какой вы есть, с тем, каким, как вам кажется, вы должны быть. Так что страх — в движении от того, что действительно есть, не в объекте, от которого вы стремитесь убежать.
Ни одна из этих проблем страха не может быть разрешена с помощью воли, когда вы говорите себе: «Я не буду бояться». Подобные акты воли не имеют смысла.
Мы рассматриваем очень серьёзную проблему, которой надо посвятить всё наше внимание. Человек не может быть внимательным, если он пытается истолковать, перевести или сравнить то, что говорится, с тем, что он уже знает. Человек должен слушать — искусство, которому следует учиться, поскольку обычно человек непрерывно сравнивает, оценивает, судит, соглашается, отвергает, и при этом совершенно не слушая; фактически, он сам не даёт себе слушать. Чтобы полноценно слушать, необходимо отдавать слушанию всё своё внимание; и это не означает, что человек соглашается или не соглашается. Когда мы исследуем вместе, не существует согласия или несогласия; но «микроскоп», через который мы смотрим, может быть не в порядке. Если человек смотрит через точный микроскоп, тогда то, что видит он, увидит и другой; и потому никакого вопроса согласия или несогласия не существует. Пытаясь исследовать вопрос страха в целом, человек должен отдать этому всё своё внимание; и пока проблема страха не разрешена, страх омертвляет ум, делает его нечувствительным, тупым.
Как происходит выявление скрытых страхов? Можно узнать о своих сознательных страхах — вскоре после чего приходит умение обращаться с ними, — но существуют и скрытые страхи, быть может, намного более важные. Так что же человеку делать с ними, как выявить их? Можно ли это сделать с помощью анализа, стараясь найти их причину? Освободит ли анализ ум от страха, не от отдельного невротического страха, а от всей структуры страха? Анализ подразумевает не только время, но и того, кто анализирует, анализирующего, затрату многих, многих дней, лет, даже всей жизни, к концу которой вы, может быть, и поймёте кое-что, но будете уже одной ногой в могиле. Кто такой анализирующий? Если он профессионал, специалист, имеющий степень, тогда ему также потребуется время; он тоже является результатом множества форм обусловленности. Если человек анализирует сам себя, в это включено наличие анализирующего, то есть цензора, собирающегося анализировать страх, который он сам и создал. В любом случае анализ требует времени; во временном интервале между событием, которое вы анализируете, и завершением анализа возникает много других факторов, направляющих ход анализа по иному пути.
Вы должны увидеть истину того, что анализ — не путь решения проблемы, ведь анализирующий остаётся лишь фрагментом среди множества других фрагментов, составляющих «я», «эго»; он результат времени, он обусловлен. Увидеть, что анализ подразумевает время и не приносит избавления от страха, означает, что вы полностью отказались от всей идеи постепенного изменения; вы поняли, что данный фактор перемены сам является одной из главных причин страха. (Для меня, для ведущего беседу, всё это очень важно, поэтому переживания его очень сильны, и говорит он с большим чувством; однако он не занимается пропагандой, в его словах нет ничего, к чему вам следует присоединяться, ничего, чему вам следует верить; вы просто наблюдайте, учитесь и будьте свободны от этого страха.) Так что анализ — не путь. Когда вы видите истинность этого, вы больше не мыслите с позиции анализирующего, склонного анализировать, судить и оценивать, так что ум ваш свободен от этого особого бремени, называемого анализом; поэтому он способен видеть непосредственно.
Как вам смотреть на этот страх; как выявить всю его структуру и все его скрытые элементы? Через сновидения? Сновидения — продолжение дневной деятельности во время сна, не так ли? Вы видите, что в снах всегда сеть действие, в них всё время что-то происходит, как во время бодрствования, продолжение, которое по-прежнему является частью единого движения. Так что сны не имеют никакой ценности. Посмотрите, что происходит: мы избавляемся от всего, к чему вы привыкли, — от анализа, снов, воли и времени; когда вы устраняете всё это, ум становится необычайно чувствительным, и не только чувствительным, но и разумным. Теперь, вооружённые чувствительностью, разумностью, мы собираемся смотреть на страх. (Если действительно вникать в это, вы отвернётесь от всего социального устройства, где действуют время, анализ, воля.)
Что такое страх? — как он возникает? Страх всегда к чему-то относится — он не существует сам по себе. Вы можете бояться случившегося вчера в связи с возможностью повторения этого завтра; всегда имеется фиксированная точка, из которой исходит отношение. Как во всём этом появляется страх? Вчера я испытал боль; у меня осталось воспоминание о ней, и я не хочу её повторения завтра. Мысль о вчерашней боли, мысль, включающая память о вчерашней боли, вызывает страх повторения боли завтра. Поэтому именно мысль является источником страха. Мысль порождает страх — но мысль и культивирует удовольствие. Чтобы понять страх, вы должны также понять и удовольствие — они взаимосвязаны; без понимания одного невозможно понять другое; и это означает, что нельзя сказать: «Я должен получать одно лишь удовольствие и не испытывать страх ; страх — это другая сторона монеты, называемой удовольствием.
Мысля образами вчерашнего удовольствия, мысль полагает, что завтра вы это удовольствие можете не получить, и таким образом порождает страх. Мысль пытается продлить удовольствие и тем самым питает страх. Мысль разделила себя на анализирующего и анализируемое, однако оба они — компоненты мысли, обманывающей саму же себя. Делая всё это, мысль отказывается исследовать бессознательные страхи; мысль вводит время как средство бегства от страха — и тем не менее она этим же одновременно поддерживает страх.
Мысль питает удовольствие, которое не имеет ничего общего с радостью; радость — не продукт мысли, радость — не удовольствие. Вы можете культивировать удовольствие, вы можете бесконечно думать о нём, но вы не можете проделать всё это с радостью. Как только вы начинаете думать о радости, она уходит, она становится чем-то, от чего вы получаете удовольствие, и потому она становится тем, что вы боитесь потерять.
Мысль порождает одиночество, но осуждает его, поэтому она изобретает способы бегства от него через различные формы религиозного или культурного развлечения — через вечный поиск ещё более глубокой и полной зависимости.
Мысль ответственна за эти ежедневно наблюдаемые факты; они — не изобретение ведущего беседу, не его особая философия или теория. Что же делать? Вы не можете убить мысль, уничтожить её, вы не можете сказать: «Я забуду её», не можете ей сопротивляться; если вы это делаете, это опять действие мысли, в другой её форме.
Мысль есть реакция памяти; память необходима, чтобы действовать в повседневной жизни, чтобы добраться до работы, до дома, чтобы обладать способностью разговаривать; память — это хранилище специального, прикладного, технического знания, поэтому мы нуждаемся в памяти, и в то же время вы видите, как память через мысль поддерживает страх. Память необходима во всей чистоте и ясности мысли в одном направлении — техническом, прикладном — для ежедневных действий, чтобы зарабатывать на жизнь, и тому подобное, — но всё же вы видите и тот факт, что она также порождает страх. Что должен делать ум? Как вы ответите на этот вопрос после того, как мы рассмотрели различные факты, связанные с анализом, с временем, с бегством, с зависимостью, после того, как мы увидели, что движение от «того, что есть» является страхом; само это движение и есть страх. После наблюдения всего этого, осознания истины всего этого — не в качестве мнения или вашего случайного суждения — каков ваш ответ на поставленный вопрос? Как может мысль функционировать эффективно, здраво — и в то же время не превращаться в опасность из-за порождаемого ею страха?
