Антология реалистической феноменологии - Коллектив авторов (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Адольф Райнах. Априорные основания гражданского права
Введение
§ 1. Идея априорного учения о праве
Позитивное право пребывает в постоянном течении и постоянном развитии. Правовые институты возникают, исчезают и изменяются. Едва ли можно найти какое-либо установление [Bestimmung] позитивного права, которое не отсутствовало бы в каком-нибудь другом праве, и совершенно невозможно найти такое установление, которое нельзя было бы помыслить отсутствующим в другом праве. Определяющими для развития права являются соответствующие нравственные воззрения и – в еще большей степени – постоянно меняющиеся экономические отношения и потребности.
Таким образом, позитивно-правовые положения весьма существенно отличаются от положений науки. То, что 2 x 2 = 4, – это отношение, которое, возможно, и не осознается некоторыми субъектами, но оно независимо от всякого сознания, независимо от полагания людей и от смены времен. Напротив, то, что долговые обязательства могут быть переданы кредитором другому лицу без участия должника, – это положение нашего современного права, которое не имеет никакой значимости [Gültigkeit] в другие правовые периоды. Очевидно, не имеет никакого смысла говорить здесь об истинности и ложности, которые были бы имманентны этому положению как таковому. Определенные экономические потребности породили правоопределяющие факторы, устанавливающие это положение. Пусть даже его уместно в этом смысле назвать «правильным», но в другое время «правильным» может быть противоположное положение.
С этих позиций совершенно ясно то понимание позитивного права, которое мы сегодня, пожалуй, можем назвать общераспространенным. Самих по себе наличествующих, вечно значимых [geltende] правовых законов в том смысле, как они есть, например, в математике, вообще нет. Конечно, путем некоторого вида индукции возможно выделить всеобщие фундаментальные идеи позитивного права на основании его отдельных установлений. Но и эти основные идеи могут в какой-то из последующих периодов уступить место другим. Конечно, можно предложить новые директивы для развития права. Но эти положения правовой политики значимы лишь постольку, поскольку продолжают существовать те исторические отношения, на которых они основаны. Пусть, наконец, удастся – здесь, правда, уже возникает значительное сомнение – установить определенные законы, которым должно подчиняться любое право как таковое, независимо от соответствующих экономических отношений. Однако эти законы в любом случае могут быть лишь формальными. Свое постоянно меняющееся содержание право необходимым образом всегда черпает из содержания своего времени.
Как и сами законы права, так и их элементы – понятия права – создаются, согласно такому пониманию, правополагающими факторами; нет никакого смысла говорить об их бытии независимо от соответствующей системы позитивного права, в которую они входят. Конечно, бывает так, что в законы права вводятся предметы физической и психической природы. В нашем законодательстве речь идет об оружии и опасных инструментах, об убеждениях, намерении, ошибке и т. п. Здесь мы имеем понятия, лежащие вне области права, которое в них нуждается. Но там, где речь идет о специфических правовых понятиях: собственность, требование, обязательство, представительство и т. п., – здесь они не обнаруживаются и не перенимаются правом, но сами производятся и создаются. [295] Были правовые периоды, которым не было знакомо понятие представительства. Экономические отношения вынудили к тому, чтобы создать это понятие.
Если мы отвлечемся от какого бы то ни было позитивного права, то, согласно такому пониманию, для правового рассмотрения не останется ничего, кроме природы там, снаружи, и человека с его потребностями, его желаниями, волениями и действиями. Некоторые вещи могут подчиняться его господству. Возможно, в этом ему помогает его сила и мужество. Но силы одного человека никогда не простираются настолько далеко, чтобы защитить его от всех опасностей и вмешательств, которые угрожают ему со стороны алчных ближних. Здесь возникает новая задача, задача всех, – оградить и защитить область господства над вещами одного: здесь возникает позитивное право. Защищаемое этим правом господство человека над вещью называется собственностью. Отсюда два продукта позитивного права: сама собственность и те положения, которые регулируют условие ее возникновения и способ ее осуществления. [296]
Там, где два лица владеют двумя вещами и каждое из них желает вещь, которой владеет другой и ради нее готов отказаться от своей собственной вещи, подходящим средством для удовлетворения желания того и другого является немедленный обмен двумя этими вещами. Таким же образом обстоят дела с обменом услуг, вещей и услуг и так далее. Но что делать, если один результат [Leistung] может быть достигнут немедленно, а другой возможен только позднее? Следует ли отказаться здесь от какого бы то ни было обмена? Это означало бы невыносимое ограничение движения и обращения. Но, в свою очередь, положение той стороны, которая уже выполнила свою работу и ожидает лишь результата другой стороны, подвергается чрезвычайной опасности. В большинстве случаев другая сторона, чье желание теперь удовлетворено, пожалуй, мало заботилась бы о том, чтобы удовлетворить это желание. И помощи здесь можно ожидать лишь от установления позитивного права. Отдельные люди принуждаются к тому, чтобы производить ту работу, на которую рассчитывали [с противоположной стороны]. В силу своей всеохватывающей власти позитивное право создает требование одной и обязательство другой стороны. Обязательная сила договоров заключается в том и только в том, что позитивное право принуждает к их выполнению. Проблема, которую прежнее естественное право видело еще сверх того в наложении обязательства [Bindung] посредством обещаний и договоров, согласно этому пониманию, представляет собой пустую мнимую проблему. [297]
Таким вот образом старались понять возникновение правовых понятий и правовых норм. Пытались это сделать и иначе. Однако существенный пункт, относительно которого, по-видимому, господствует общее согласие, заключается в том, что все законы и понятия права суть творения факторов, порождающих право, что нет никакого смысла говорить о каком-то бытии их, которое было бы независимо от позитивного права.
Такое понимание, сколь бы подкупающим оно ни было на первый взгляд, следует, как мы полагаем, заменить фундаментально иным. Мы покажем, что те образования, которые общепринято называть специфически правовыми, обладают бытием так же, как числа, деревья или дома; что это бытие независимо от того, постигается ли оно людьми или нет, что оно, в частности, независимо от какого бы то ни было позитивного права. Не только ложно, но и по своему последнему основанию бессмысленно считать правовые образования творениями позитивного права, столь же бессмысленно, как называть основание немецкого государства или другое историческое событие творением исторической науки. В действительности имеет место то, что так ревностно оспаривается: позитивное право преднаходит те правовые понятия, которые входят в него; оно ни в коем случае их не производит.
Исходя из этого мы двинемся дальше. Правовые образования, как мы сказали, например требования и обязательства, обладают независимым бытием, подобно домам и деревьям. К этим последним относится все то, что мы можем считывать [ablesen] в мире там, снаружи, посредством актов чувственного восприятия и наблюдения: какое-то дерево схватывается как цветущее, какой-то дом – как выкрашенный в белый цвет. Эти предикации не коренятся в свойствах дерева и дома как таковых. Деревья не обязательно должны цвести, дома могут быть выкрашены и в другие цвета – эти положения дел, которые мы схватываем в соответствующем восприятии, не являются необходимыми. Это и не всеобщие положения дел, поскольку и та, и другая предикация относится только к отдельному дереву и отдельному дому, и мы не имеет права распространять их на все то, что есть дерево или дом. Совершенно иначе все обстоит в случае тех положений, которые относятся к правовым образованиям. Здесь нет никакого мира, который нам противостоит и из которого мы только и можем вычитывать [herauszulesen] всевозможные положения дел; здесь в нашем распоряжении другая, более глубокая возможность. Углубляясь в сущность такого рода образований, мы усматриваем те законы, которые значимы относительно этих образований, мы постигаем взаимосвязи – аналогично тому, как мы делаем это путем углубления в сущность чисел и геометрических фигур: так-бытие коренится здесь в сущности так-сущего. Речь идет, таким образом, не об отдельных и случайных положениях дел, как до этого. И там, где я приписываю некоторую предикацию отдельному правовому образованию, которое реально существует в какое-либо время, эта предикация относится к нему не как к этому отдельному образованию, но как к образованию этого вида [Art]. Но это означает, что она относится вообще ко всему, что таково по виду [so geartet], и что она необходимым образом присуща ему как таковому и не может, например в каком-то частном случае, не быть ему присуща. То, что какие-то предметы располагаются в мире друг подле друга, является частным и случайным положением дел. То [положение дел], что требование теряет силу в акте отказа, коренится в сущности требования как такового и значимо, поэтому, необходимым и всеобщим образом. В отношении правовых образований значимы априорные положения. Эта априорность не должна означать чего-то неясного и мистического, но ориентирована на те простые факты, о которых мы упоминали выше: любое положение дел, которое является всеобщим в указанном смысле и наличествует [besteht] необходимым образом, называется нами априорным. [298] Мы увидим, что такого рода априорные положения имеются в изобилии, строго формулируемые и с очевидностью усматриваемые, независимые от какого бы то ни было постигающего их сознания, независимые и от каких бы то ни было вещей любого позитивного права, точно так же, как и те правовые образования, по отношению к которым они значимы.
