Собрание сочинений. Том 8 - Маркс Карл Генрих (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
Если, несмотря на полное отсутствие убедительных судебных доказательств, тем не менее был вынесен обвинительный приговор, то это стало возможным — даже при подобном составе присяжных — лишь в результате того, что новый уголовный кодекс был применен как закон, имеющий якобы обратную силу; при таком применении законов и сам «Times» и само
Общество мира могли бы в любое время быть привлечены к суду по грозному обвинению в государственной измене. Кроме того, кёльнский процесс по своей продолжительности и по тем необычайным методам, к которым прибегла сторона, возбудившая обвинение, принял характер такого громкого процесса, что вынесение оправдательного приговора было бы равносильно осуждению правительства, и в Рейнской провинции вообще широко распространилось убеждение, что следствием оправдательного приговора была бы немедленная ликвидация самого института суда присяжных.
Остаемся, милостивый государь,
Вашими покорными слугами
Ф. Энгельс, Ф. Фрейлиграт, К. Маркс, В. Вольф
Лондон, 20 ноября 1852 г.
Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом
Напечатано в газете «The Morning Advertiser» № 19168, 29 ноября 1852 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
На русском языке публикуется впервые
Ф. ЭНГЕЛЬС
НЕДАВНИЙ ПРОЦЕСС В КЁЛЬНЕ [283]
Лондон, среда, 1 декабря 1852 г.
Вы, вероятно, уже получили через европейскую печать множество отчетов о кёльнском процессе-монстр против коммунистов в Пруссии, и о его исходе. Но так как ни один из этих отчетов не дает хотя бы приблизительно верного изложения фактов и так как эти факты бросают яркий свет на политические средства, с помощью которых европейский континент держат в оковах, то я считаю необходимым вернуться к этому процессу.
Вследствие уничтожения права союзов и собраний коммунистическая, или пролетарская, партия, точно так же как и другие партии, утратила возможность создать себе на континенте легальную организацию. Кроме того, ее вожди были изгнаны из своих стран. Но ни одна политическая партия не может существовать без организации; и если у либеральной буржуазии, так же как и у демократической мелкой буржуазии, ее социальное положение, ее материальные преимущества и издавна установившиеся повседневные сношения между ее членами до известной степени могли заменить подобную организацию, то пролетариат, лишенный такого общественного положения и денежных средств, был вынужден искать эту организацию в тайных объединениях. Вот почему как во Франции, так и в Германии возникло множество тайных обществ, которые, начиная с 1849 г., полиция открывала одно за другим и преследовала как организации заговорщиков. Многие из этих обществ и в самом деле были заговорщическими организациями, действительно созданными с целью ниспровергнуть существующее правительство, — и трус тот, кто при известных обстоятельствах не стал бы организовывать заговоры, точно так же как было бы глупостью делать это при других обстоятельствах. Но кроме этого существовали и другие общества, ставившие себе более широкие и более возвышенные цели, — общества, которые знали, что свержение существующего правительства является только переходным этапом в предстоящей великой борьбе, стремились сплотить вокруг себя партию, ядро которой они составляли, и подготовить ее к последнему решительному бою, который рано или поздно должен будет навсегда уничтожить в Европе не только господство «тиранов», «деспотов» и «узурпаторов», но несравненно более могущественную и страшную власть: власть капитала над трудом.
Такой была организация передовой коммунистической партии в Германии [284]. В согласии с принципами ее «Манифеста» (опубликованного в 1848 г.) и с положениями, развитыми в напечатанной в «New-York Daily Tribune» серии статей «Революция и контрреволюция в Германии», партия эта никогда не создавала себе иллюзий, будто она может когда и как ей заблагорассудится произвести ту революцию, которая должна на практике осуществить ее идеи. Она изучала причины, которые вызвали революционные движения 1848 г., и причины, которые привели к их крушению. Считая, что общественный антагонизм классов лежит в основе всякой политической борьбы, она обратилась к исследованию тех условий, при которых один общественный класс может и должен быть призван к тому, чтобы представлять совокупность интересов нации и, следовательно, политически управлять ею. История показала коммунистической партии, каким образом вслед за земельной аристократией средних веков выросло денежное могущество первых капиталистов, которые и захватили затем бразды правления; как общественное влияние и политическое господство этой финансовой фракции капиталистов было вытеснено возросшим — с того времени, как стал применяться пар, — могуществом промышленных капиталистов и как в настоящее время притязание на господство заявляют, в свою очередь, еще два класса — класс мелких буржуа и класс промышленных рабочих. Практический революционный опыт 1848–1849 гг. подтвердил теоретические соображения, приведшие к тому выводу, что, прежде чем коммунистический рабочий класс может надеяться установить в непрерывной борьбе свою власть и уничтожить ту систему наемного рабства, которая держит его под игом буржуазии, сначала должна наступить очередь мелкобуржуазной демократии. Следовательно, тайная организация коммунистов не могла иметь непосредственной целью ниспровержение существующих правительств в Германии. Она была создана для того, чтобы ниспровергнуть не эти правительства, а то инсуррекционное правительство, которое рано или поздно должно прийти им на смену. Члены организации, каждый в отдельности, могли в свое время оказать и несомненно оказали бы активную поддержку революционному движению против status quo {существующего порядка, существующего положения. Ред.}, Но подготовка такого движения иным способом, кроме тайного распространения коммунистических идей в массах, не могла входить в задачу Союза коммунистов. Большинство членов этого общества настолько хорошо понимало эти лежавшие в его основе принципы, что, когда честолюбие и карьеризм некоторых из его членов привели к попыткам превратить Союз в заговорщическую организацию для устройства революции ex tempore {экспромтом, без всякой подготовки. Ред.}, эти члены были быстро исключены из Союза.
Никакой закон в мире не мог бы дать основание называть такого рода союз заговорщической организацией, тайным сообществом, созданным в целях государственной измены. Если это и был заговор, то заговор не против существующего правительства, а против его вероятного преемника. И прусское правительство знало это. Вот в чем причина, почему одиннадцать обвиняемых держали в одиночном заключении восемнадцать месяцев, использованных властями для самых поразительных юридических проделок. Представьте себе: после восьмимесячного пребывания под арестом заключенных задержали в тюрьме еще на несколько месяцев для продолжения следствия «за отсутствием против них улик, доказывающих какое-либо преступление»! А когда, наконец, обвиняемые предстали перед судом присяжных, им не смогли вменить в вину ни одного преднамеренного деяния, носившего характер государственной измены. Все же они были осуждены, и вы сейчас увидите, каким образом.
В мае 1851 г. был арестован один из эмиссаров Союза {Нотьюнг. Ред.}, и на основании найденных у него документов были произведены дальнейшие аресты. Один прусский полицейский чиновник, некий Штибер, немедленно получил предписание проследить разветвления мнимого заговора в Лондоне. Ему удалось добыть некоторые документы, принадлежавшие тем упомянутым выше отщепенцам, которые после исключения их из Союза действительно организовали заговор в Париже и Лондоне. Эти бумаги были добыты посредством двойного преступления. Удалось подкупить некоего Рейтера, который взломал письменный стол секретаря этого общества {О. Дица. Ред.} и украл из стола документы. Но это было еще только начало. Кража эта повела к раскрытию так называемого немецко-французского заговора в Париже и к осуждению его участников, но все же не дала ключа к большому Союзу коммунистов. Парижским заговором, кстати сказать, руководили несколько честолюбивых дураков и политических chevaliers d'industrie {проходимцев. Ред.} в Лондоне и один осужденный в прошлом за подлог субъект, действовавший в Париже в качестве полицейского шпиона {Шерваль. Ред.}. Одураченные ими простофили неистовыми декламациями и кровожадными напыщенными фразами возмещали свое крайнее политическое ничтожество.
