Собрание сочинений, том 21 - Маркс Карл Генрих (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Когда в Париже стало известно, что в воскресенье открылся конгресс марксистов и что там присутствуют делегаты из Австрии, в понедельник на этот конгресс явились два австрийца и увиделись с д-ром Адлером. Они рассказали ему, что они — булочники, с некоторого времени работающие в Париже, и что один венгерский булочник, по фамилии Добоши, пригласил их в качестве «делегатов» на рабочий конгресс; тот ли самый это конгресс? Адлер расспросил их и выяснил следующее: они приглашены на конгресс поссибилистов, для участия в котором у них были билеты; при этом они сказали тем, кто их приглашал, что они не представляют абсолютно никого, кроме самих себя, но в ответ им было сказано, что это ничего не значит, так как, поскольку Австрия — деспотическая страна, настоящих мандатов не требуется; теперь они узнали, что подлинные австрийские делегаты присутствуют на другом конгрессе; как же им теперь поступить? Австрийские делегаты сказали им, что у них нет оснований разыгрывать роль делегатов ни на том, ни на другом конгрессе. Они условились относительно следующего свидания. Через день или два они снова пришли, присутствовали на заседании конгресса марксистов и затем заявили, что сами видят необходимость выйти из этого ложного положения, — но как? Им посоветовали вернуть мандаты. У них таковых не оказалось. Тогда верните ваши билеты. Они обещали так поступить и вернулись сказать, что они так и сделали.
Таков пример того, что поссибилисты и их английские сторонники называют «подлинным представительством». А венгерские общества, во внушительном списке которых названия так искусно скрыты опечатками, что только в отношении нескольких можно узнать местность, где они якобы находятся, эти общества, по словам настоящих венгерских делегатов конгресса марксистов, также существуют только в пределах страны чудес, созданной воображением поссибилистов; слишком уж вопиющие здесь стряпают небылицы. «Кружки по изучению социального вопроса и федерация Хорватии, Славонии, Далмации, Триеста и Фиуме» — на этом громком названии лежит слишком заметная печать его парижского происхождения, И подумать только, что за всем этим нет даже трех портных с Тули-стрит [433]!
Нам, далее, говорят, будто абсолютно неверно, что конгресс поссибилистов был только тред-юнионистским конгрессом. Г-н Герберт Бароуз крайне возмущен такой клеветой: за исключением нескольких английских тред-юнионистов, «все делегаты» были революционными социалистами и, как таковые, представляли свои соответствующие общества. Хорошо, приведем только один пример. Что говорит мадридская газета «El Socialista» [434] (от 26 июля) об испанских делегатах-поссибилистах? Что «они говорят, будто представляют 20 тысяч социалистов, на самом же деле являются только делегатами от таких обществ, куда допускаются как карлисты [435], так и революционные социалисты», от клубов, которые совершенно не занимаются политикой, то есть фактически от таких организаций, которые в Англии называются тред-юнионами.
Написано в начале августа 1889 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в газете «The Labour Elector» vol. II, № 32, 10 августа 1889 г.
Перевод с английского
ПО ПОВОДУ СТАЧКИ ЛОНДОНСКИХ ДОКЕРОВ [436]
Я завидую вам, вашему участию в стачке докеров. Это движение является наиболее многообещающим из всех тех, которые мы имели за последние годы, и я горжусь и радуюсь, что мне довелось увидеть его. О, если бы Маркс был жив и сам видел это! Если эти несчастные, угнетенные люди, опустившиеся на самое дно слои пролетариата, оставшиеся за бортом люди всех профессий, буквально дерущиеся каждое утро у ворот доков за получение работы, если они могут объединяться и своей решительностью устрашать могущественные доковые компании, тогда действительно нам незачем впадать в отчаяние по поводу какой бы то ни было части рабочего класса. Это событие означает начало настоящей жизни в Ист-Энде [437] и в случае успеха изменит весь его характер. Ведь о его обитателях, бедняках, прозябающих в глубокой нищете, вследствие их неуверенности в себе и отсутствия у них организации, можно сказать — lasciate ogni speranza… [ «оставь всякую надежду…» (Данте. «Ад». Песнь III). Ред.] Если докеры организуются, за ними последуют и другие категории рабочих… Это замечательное движение, и я еще раз завидую тем, кто может участвовать в нем.
Написано между 20 и 26 августа 1889 г.
Напечатано в газете «The Labour Elector» vol. II, № 35, 31 августа 1889 г.
Печатается по тексту газеты
На русском языке публикуется впервые
Перевод с английского
ОТСТАВКА БУРЖУАЗИИ [438]
Среди буржуазии всех наций английская буржуазия несомненно в наибольшей степени сохранила до сего времени свое классовое, то есть политическое, сознание. Наша немецкая буржуазия глупа и труслива; она даже не сумела овладеть политической властью, завоеванной для нее в 1848 г. рабочим классом, и удержать ее в своих руках; в Германии рабочий класс должен сначала вымести остатки феодализма и патриархального абсолютизма, с которыми наша буржуазия давно обязана была покончить. Французская буржуазия, наиболее корыстолюбивая и падкая до наслаждений по сравнению с буржуазией других стран, ослеплена своим корыстолюбием и не видит своих собственных, будущих интересов; она живет только сегодняшним днем; в бешеной погоне за наживой она идет на самый скандальный подкуп, объявляет подоходный налог государственной изменой социалистов, каждую забастовку встречает не иначе как ружейными залпами, и тем самым приводит к тому, что в республике со всеобщим избирательным правом у рабочих почти не остается иного средства для достижения победы, кроме насильственной революции. Английская буржуазия не так глупо жадна, как французская, и не так глупо труслива, как немецкая. В период своих величайших триумфов она постоянно делала рабочим уступки; даже наиболее ограниченная ее часть, консервативная земельная и финансовая аристократия, не побоялась предоставить городским рабочим избирательное право в таких масштабах, что только по вине самих рабочих у них с 1868 г. нет 40–50 представителей в парламенте. А с тех пор вся буржуазия — консервативная и либеральная вместе — распространила расширенное избирательное право и на сельские районы, приблизительно уравняла размеры избирательных округов и таким образом предоставила в распоряжение рабочего класса по меньшей мере тридцать новых избирательных округов. В то время как немецкая буржуазия никогда не обладала способностью вести за собой и представлять нацию в качестве господствующего класса, в то время как французская буржуазия каждый день доказывает — и только что вновь доказала на выборах [439], — что совершенно потеряла эту способность, которой она когда-то обладала в большей степени, чем буржуазия любой другой страны, в то же время английская буржуазия (включая растворившуюся в ней так называемую аристократию) обнаруживала еще до последнего времени известную способность выполнять, хотя бы до некоторой степени, роль руководящего класса.
Но теперь это положение, по-видимому, все больше и больше изменяется.
В Лондоне все, что связано со старым городским управлением, — с устройством и управлением собственно Сити, — представляет собой еще чистейшее средневековье. Сюда же относится и лондонский порт, первый порт в мире. Владельцы пристаней (wharfingers), разгрузочных судов (lightermen) и лодочники (watermen) образуют настоящие цехи с особыми привилегиями, а частично даже и со средневековыми костюмами. Эти старинные цеховые привилегии в течение последних семидесяти лет увенчивала монополия доковых компаний; тем самым весь огромный лондонский порт был передан в руки незначительного числа привилегированных корпораций, которые беспощадно эксплуатируют его. И все это привилегированное уродливое создание увековечивается и становится, так сказать, неприкосновенным вследствие бесконечного ряда запутанных и противоречивых парламентских актов, которые его создали и вырастили, так что этот юридический лабиринт стал его лучшей защитой. Но в то время как по отношению к торговым кругам эти корпорации кичатся своими средневековыми привилегиями и делают Лондон самым дорогим портом в мире, члены этих корпораций превратились в настоящих буржуа, которые, кроме своих клиентов, самым бесстыдным образом эксплуатируют и своих рабочих, используя таким путем одновременно выгоды и средневекового цехового общества, и современного капиталистического.
