От Залмоксиса до Чингиз-хана - Элиаде Мирча (книги без сокращений .TXT) 📗
У Страбона-Посейдония мы больше не находим отголосков мистериального культа в том виде, как его описал Геродот. Залмоксис больше не изображается как ученик Пифагора, давший гето-дакам откровение о бессмертии души, теперь он - обыкновенный раб, постигший искусство угадывать будущее по звездам. Для Страбона самым неоспоримым доказательством преемственности от Залмоксиса, раба Пифагора к Деценею служит вегетарианство гето-даков, о котором Геродот не упоминает. Наконец, для Страбона культ Залмоксиса обусловлен образом первосвященника, который живет в одиночестве на вершине горы, одновременно являясь первым советником правителя. Культ Залмоксиса - "пифагорический", поскольку исключает употребление в пищу мяса.
Очевидно, что Страбон не знал, что он повторяет знаменитую историю Залмоксиса, которая была известна каждому образованному человеку во времена Геродота. Вполне вероятно, что новые сведения касались лишь возвышения первосвященника, а также "пифагорического" аскетизма даков. Нам трудно судить, в какой мере эсхатологическая природа инициации и мистерии Залмоксиса, описанная Геродотом, сохранилась во времена Страбона. Несомненно лишь то, что пролить свет на эзотерический аспект культа Залмоксиса может лишь анализ образа первосвященника.
ОТШЕЛЬНИКИ И МУДРЕЦЫ
Мы уже приводили сообщение Страбона о theosebeis и kapnobatai мизийцев, проживавших на правом берегу Дуная. Эти аскеты и созерцатели были вегетарианцами и питались медом, молоком и сыром. Страбон добавляет, что и среди фракийцев находились праведные отшельники, жившие вдали от женщин и известные под именем ktistai. Их почитали за то, что они посвящали себя богам и "жили, не ведая страха". По сообщению Флавия Иосифа, даки называли этих аскетов и созерцателей pleistoi, именем, которое Скалигер предлагал прочитывать как polistai.
Это имя породило противоречивые толкования. Пырван усматривал в ktistai греческий термин ktistes "основатель" и, принимая прочтение Скалигера, переводил polistai как "основатель города". Выдающийся археолог полагал, что первое имя ktistai применялось гетами на правом берегу Дуная, тогда как жители левого берега и даки пользовались словом polistai. Может быть, это и так, однако, по замечанию Е. Лозован, Страбон писал о фракийцах, тогда как Флавий Иосиф - о даках. Как бы там ни было, ясно, что эти имена не означают ни "основатель", ни "основатель города". Жан Гаже и Лозован доказали, что прочтение, предложенное Скалигером, polistai, маловероятно. Гаже предложил довольно смелую интерпретацию слова pleistoi. Следом за Томашеком и Казаровым он связал pleistoi с именем фракийского бога Pleistoros, а затем дополнил свою версию посвящением некой Диане Плестренсис, жившей в период правления Адриана, а также различными южнодунайскими топонимами (среди которых и Плиска в южной Добрудже). В результате он реконструировал корень pleisk (ср. рум. plisc). Эта версия была подвержена критике со стороны Ф. Альтхайма и Лозован. Последний предложил другой индоевропейский корень
*pleus и его фракийскую форму pleisc, от которого произошел румынский plisc, а также
opleiskoi, pleistoi, pilcati (то есть те, кто носил на голове "pilos"). "Теперь нам ясно, кто такие pleistoii. Это - отшельники и вегетарианцы, покрывавшие голову pilos подобно дакийской знати". Что же до ktistai, то Д. Дечев выводит этот термин из индоевропейского sqei-d, "разлучать", откуда фракийское skistai "разлученные, изолированные, отшельники".
Нам важно уяснить, что существовали группы праведников, которые вели отшельнический, монашеский образ жизни, принимали обет безбрачия, отказывались от мяса. Ипполит сообщает легенду, согласно которой Залмоксис якобы распространил учение Пифагора среди кельтов. Эта легенда лишний раз подтверждает важность, которую придавали к поздней античности традиции, изображающей религию Залмоксиса как доктрину бессмертия души. Некоторые современные ученые высказали предположение о родственности касты друидов и фракийских и гето-дакских братств. Характерные для друидов высокий авторитет первосвященника, вера в бессмертие и сакральное знание, обретаемые после инициации, наводят на мысль о сходстве с даками. Впрочем, нельзя не учитывать и определенного кельтского влияния, поскольку кельты жили одно время в западных регионах Дакии. Поэтому не исключено, что в эпоху Страбона "мистериальная" традиция культа Залмоксиса по-прежнему поддерживалась отшельниками и верующими гето-даками. Также возможно, что эти уединившиеся аскеты каким-то образом зависели от первосвященника.
Важность первосвященника особо подчеркивалась Иорданом, который, несмотря на то, что жил в VI в., пользовался более ранними источниками, такими, как Кассиодор и Дион Крисостом. Иордан полагал, что воссоздает историю своих предков, готов, и нам еще предстоит разобраться в путанице с именами "геты" и "готы". Согласно Иордану, у даков был царь, Залмоксис, "человек большой философской эрудиции", а до него правил другой мудрец, Зеута, за которым последовал Деценей. Дициней стал сообщником царя Боруиста во времена, когда Сулла правил римлянами, то есть около 80 г. до н. э., и эта датировка соответствует истине. По Иордану, деятельность Деценея носила культурный и религиозный характер. С одной стороны, он изображен героем-просветителем (в соответствии с представлениями поздней античности), с другой стороны, он проявил себя как реформатор религиозных структур.
Иордан дает экстравагантно описание просветительской деятельности Деценея: "Готы (геты), одаренные природным умом, повиновались ему во всем и изучали его философию, поскольку он слыл знатоком в этой области. Деценею удалось обучить готов этике и смягчить их варварские нравы; обучая физике, он призывал готов жить в согласии с природой по особым законам, которые хранятся до настоящего времени в рукописях и называются belagines. Деценей познакомил готов с логикой, так что умелыми рассуждениями они превосходили прочие народы. Демонстрируя свои теоретические познания, он обучил их наблюдению за двенадцатью знаками (Зодиака) и движением в них планет, а также всей астрономии. Он объяснил, как рождается и стареет луна, и показал, насколько солнечный шар превосходит размером нашу планету Землю. Он поведал им имена 346 звезд и то, под какими знаками они скользят по небосводу с востока на запад. Вы только представьте, какое удовольствие испытывали эти отважные люди, совершенствуясь в философских знаниях, во время коротких перерывов между войнами! Можно было встретить одного из них, наблюдающего эа положением небесных светил, другого, исследующего природу трав и кустарников; еще один следил за восходом и заходом луны, тогда как другой наблюдал за работой солнца и за тем, как небесные тела, спешащие на восток, возвращались обратно благодаря вращению небес. Ухватив суть (этих вещей), геты отдыхали. Обучая их всем этим и многим другим вещам, Деценей приобрел удивительную популярность и правил не только своим народом, но и его правителями".
За этой сказочной картиной кроется, несомненно, больше, чем просто риторические упражнения. Неумело компилируя первоисточники, Иордан стремился прославить своих "предков", гетов. Дио, один из источников Иордана, утверждал, что геты были почти так же цивилизованы и "учены", как и греки. Безусловно, эта вера возникла из почтенной традиции, по которой Залмоксис был учеником Пифагора. Уже Страбон отмечал астрономические познании первосвященника, а Иордан лишь усвоил и расширил эту информацию, впрочем, подтвержденную самими дакийскими храмами и их солнечной календарной символикой. Правда, Иордан изображает Деценея как просветителя всей нации: несмотря на устойчивое клише "героя-просветителя", пронизывающее всю эту романтическую биографию, все-таки не исключено, что и в самих первоисточниках, скомпилированных Иорданом, говорилось о поразительных успехах, достигнутых в Дакии в период от Буребисты и Деценея и до правления Децебала. Тот же Деценей, по мнению Иордана, создал и религиозную организацию. Он отобрал несколько самых благородных и талантливых людей и "обучил их теологии, предписав почитать определенные божества и священные места. Посвященным в священнослужители он дал имя pilcati ("носящие шапки"), думается, потому, что во время жертвоприношений они надевали на головы тиары, которые мы называем pilleos. Деценей также приказал, чтобы все остальные назывались capillati ("длинноволосые"), имя, которое готы (геты) приняли с гордостью и до сих пор употребляет его в песнях".
