Должно ли детство быть счастливым? - Мурашова Екатерина (читать полную версию книги TXT) 📗
– У вас будут не только какие-то деньги, но еще и (главное, может быть!) дополнительный шанс «попасть в круги», получить доступ к тому, что без этого вашему ребенку и не светило бы: кружки, образование, поездки куда-то, путешествия, – объяснял семьям основатель проекта.
– Мы будем у них как бы слуги? – спросил его один из первых участников.
– Нет, вы будете как бы компаньоны, – ответил основатель. – Старая, почтенная, архетипическая роль.
Чему он учил детей?
Это твоя работа, как у взрослых. За нее ты будешь получать деньги, но твой «друг» ни в коем случае не должен узнать об этом. Для любого человека самая интересная тема для разговора – это он сам. Для твоего «друга» это особенно актуально, так он воспитан. Учил некоторым психологическим методикам, да. И еще простое детское, всем понятное слово «подыгрывать». Полное психологическое сопровождение в процессе работы, разумеется.
Как происходило «внедрение»?
Родители клиента заполняли длиннейшую анкету, в которой описывали все малейшие пристрастия, непристрастия, особенности и болевые точки своего ребенка (иногда психокоррекция семейных отношений начиналась прямо с этого места). Ребенок-компаньон и руководитель внимательно эту анкету обсуждали и решали, с чего начать. Дальше возможного «друга» представляли ребенку-клиенту, как правило, в процессе какого-то действия, например: «Мы едем на пикник, с нами поедет сын моей школьной подруги, она сама заболела, а он твоего возраста». На пикнике подготовленный ребенок работает, вовсю стараясь понравиться «хозяевам». Если все получилось, то на вопрос: возьмем в следующий раз Васю на дачу? – следует активное согласие: да, да, конечно, возьмем, он классный, он любит то же, что и я, и всегда меня слушает!
Если «дружба» сложилась, то дальнейшие шаги могли быть самыми разнообразными. Периодические встречи. Совместные поездки на каникулы. Совместные занятия в секциях, кружках, с репетиторами (понятно, что для ребенка-компаньона все это оплачивалось «хозяевами»). Помощь в учебе. Были даже переводы «друзей» в ту престижную школу, где учился ребенок «хозяев».
Могла ли такая «дружба» стать настоящей? Да, разумеется, и становилась неоднократно. Единственное условие «от фирмы» – никогда не раскрывать перед другом начальных этапов их общения.
Более того, за годы функционирования проекта случилось несколько свадеб. Кто и что там знает – мне неведомо.
Бывали ли неудачи? Разумеется. Не сошлись. Не сумел понравиться. Отказался работать. Несколько раз обиженный или униженный «клиентом» ребенок просто орал ему в лицо: я с тобой вообще только за деньги! Сотрудничество тут же прекращалось, наученный психологом отец подтверждал сыну: он больше не придет. Да, я обещал ему купить телефон, у тебя есть, у него нет, это неловко. Возможно, это моя ошибка. Но и ты тут тоже не прав, давай разберемся в чем.
В дальнейшем заранее оговаривали неустойку с обеих сторон, если будут перейдены какие-то границы с той или другой стороны. Но по мере совершенствования методик и набора опыта детьми осечек было всё меньше.
Большую часть денег забирал себе руководитель (психологическое сопровождение, помним!), детям и их семьям доставались в основном подарки и многочисленные бонусы. Первые подготовленные компаньоны были просто нарасхват, и дело стало расширяться. Появились еще дети, психологи, педагоги. Понятно, что никто, нигде и никогда не давал никакой рекламы, слухи распространялись сами, но всегда можно было все отрицать: психологическая консультация семьям, не более того. Дети разного достатка пытаются дружить, родители им помогают – это же естественно, не так ли?
Головной центр находится, естественно, в Москве, где крутятся основные деньги. В Питере – филиал, возникший после расширения. Вроде уже есть и еще где-то.
Психокоррекция? Безусловно. В Питере есть четырнадцатилетний мальчик, у которого имеется своя методика «оттаскивания» клиента от компьютера. Он сначала стремительно и полностью присоединяется, а потом однажды говорит: ты такой классный, мне так хотелось с тобой дружить, что я пошел «под тебя», но вообще-то я больше люблю не компьютеры, а горные лыжи (испанский язык, физические опыты – в зависимости от клиента мальчик предоставляет родителям варианты). Так что давай хотя бы иногда…
На этого мальчика, говорят, очередь стоит.
Другая история. Маленькая девочка вообще с чужими не общалась, в садике билась в истерике, в поликлинику не отвести, гувернанток в комнату не впускала или за волосы таскала – аутизм или что? Ей предложили побыть «королевой» и наняли четырех маленьких «фрейлин». Почитали книжки, показали картинки про королев и их окружение. Всем пошили платьица; сначала они просто молча сидели с куклами, потом она должна была им говорить, что делать, потом – руководить «двором», они давали приемы, ставили спектакли, ездили в сады, в парки, катались на лодочке под зонтиками, все ими, конечно, восхищались, думали, фильм снимают. Через два года – нормальный ребенок, пошла в обычную школу, одна «фрейлина» так при ней подружкой и осталась.
Но. Но… Но!
Что вы думаете обо всем этом, уважаемые читатели?
И напоследок загадка: почему проект называется «Гэмфри»? Я сама догадалась почти сразу. Гуглить бесполезно, но практически все читатели старше сорока ответ знают. Надо только вспомнить и сообразить.
История любви
Это случилось давно. В эпоху уходящих ЭВМ, когда о мобильных телефонах никто даже не слышал, а привычные сегодня компьютеры в нашей стране только-только начинались. Я очень хорошо помню первый полуавтоматический анализатор изображений у нас в биологической университетской лаборатории – по сути, он был именно компом, но я тогда это не очень понимала, так как к нему прилагался специальный инженер, который выдавал нам распечатки с анализом статистики. Забавно, что спустя много лет, когда я уже вовсю работала психологом и безуспешно пыталась позабыть о своем научном прошлом, этот давно пропавший из моей жизни инженер внезапно окликнул меня через какую-то из только что появившихся социальных сетей откуда-то из Калифорнии. Это был чистый «ритуал совместного крика у серых гусей» по Конраду Лоренцу: Я тут! А ты здесь? И я здесь! Ты как? Я хорошо! И я хорошо!
Больше я никогда и ничего о нем не слышала…
Это, конечно, была история любви.
Он был черноволос, голубоглаз, широкоплеч, занимался альпинизмом и только что закончил факультет ПМ-ПУ (прикладной математики – процессов управления) Ленинградского университета. Они встретились и познакомились случайно, но в него нельзя было не влюбиться. Она и влюбилась, конечно. Она была ленинградка, а он – приезжий из какого-то маленького городка. Там у него остались мать и младший брат. Но ему, как одному из лучших студентов, дали хорошее распределение в Ленинграде. Он снимал комнату на Васильевском острове. Там они и встречались. Еще целовались в кино, ходили по набережным, взявшись за руки, и ели мороженое, сидя на парапетах. Она еще не закончила институт. Они хотели пожениться прямо сейчас, но ее семья была против, потому что они не верили в искренность его чувств: этому красавчику-супермену от тебя нужны только ленинградская прописка и потом площадь при разводе, неужели ты этого не видишь?! Не видишь, потому что совсем голову потеряла. Выйти замуж мы тебе запретить, конечно, не можем, но в нашей квартире его не пропишем и видеть живущим здесь не хотим, так и знай и ему скажи!
Семья была важной частью ее мира. Он сказал: не будем ни с кем ссориться, мы еще молоды, подождем, они увидят и поверят. Она сказала: пусть будет так, – хотя каждый час, проведенный без него, казался ей пустым и никчемным. И он снился ей каждую ночь.
Они предохранялись неловко и неумело. И однажды она забеременела. И, конечно, ему первому сказала об этом. Они шли по мосту, он рассмеялся, подхватил ее на руки и, смеясь, побежал вниз, все быстрее и быстрее. Прохожие расступались, солнце, небо и вода мелькали перед ее взором, ей было страшно и сладко.
