Впервые. Записки ведущего конструктора - Ивановский Олег (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Впрочем, иногда собак вынимали в плохом состоянии, и бывали случаи, когда для спасения животных приходилось прекращать комплексный опыт».
Так было в лаборатории института. А теперь последние тщательные исследования здесь, на космодроме. Шуршат самописцы. Регистрируются кровяное давление, дыхание, температура, записывается кардиограмма. Белка и Стрелка все терпеливо переносят. Обе собаки, в красном и зеленом костюмчиках с молнией вдоль спины, сидят в кабине, поглядывают со своих «рабочих мест».
Рядом, в монтажном зале, заканчивается подготовка корабля. По комплексным испытаниям замечаний нет. Все в порядке. Крюк крана бережно поднял корабль с подставки, пронес по залу и аккуратно опустил на третью ступень ракеты. Сооружение стало двухэтажным. Затянуты замки, соединены штепсельные разъемы. Кран осторожно переводит сооружение в горизонтальное положение. Сейчас будет надвинут головной обтекатель…
Перед стыковкой со второй ступенью ракетные блоки носителя, до этого лежавшие на специальных ложементах, собирают в так называемый пакет. Сборка пакета. Об этом стоит рассказать подробнее. Каждого новенького в монтажном корпусе космодрома через день-два обязательно спрашивали: «Не видали, как собирают пакет? Обязательно посмотрите. Обратите внимание на руководителя сборки Николая Колодецкого. Жалеть не будете!»
Два мостовых крана. Почти под самым потолком в кабинах — крановщики. Их работой и работой бригады монтажников и руководил Николай. И делал он это с такой виртуозностью, с таким изяществом — залюбуешься. Вот крюки обоих подъемных кранов опустились: один — к носу ракетного блока, другой — к его двигательному отсеку. Подъемные траверсы закреплены за транспортировочные болты. Четкие короткие доклады о готовности к сборке. Николай занимает место, с которого его хорошо видно обоим крановщикам. Три отрывистых хлопка в ладоши: «Внимание!» Указательными пальцами правой и левой руки Николай показывает, что работать сейчас надо и левому, и правому кранам. Вертикально расположенные ладони, сдвинутые почти вплотную, означают, что краны должны работать на самой малой подаче — самой малой скорости. Красивым пластичным движением он широко раскидывает руки в стороны ладонями вверх и как бы подкидывает на них мячики.
Сверху, из-под потолка зала, доносятся два коротких звонка, и тут же крюки кранов начинают чуть заметное движение вверх. Блок чуть-чуть отрывается от ложементов. Короткий отсекающий взмах руками — и краны замирают. Николай внимательно все осматривает. Все в порядке. И опять знак ладонями: «На малой вверх!» Блок поднят еще сантиметров на десять. Взмах руками: «Стоп!» Через секунду ладони раздвинуты пошире, и опять: «Вверх!» Краны, дружно звякнув, на большей скорости поднимают свою ношу, затем по новому сигналу Николая переносят ее вперед, к лежащему на подставке центральному блоку. Еще несколько почти неуловимых движений, и все. Затем точно так же, в том же порядке, четко, красиво стыкуются еще три боковых блока. Где Николай научился этим артистическим движениям, мне так и не удалось узнать, но работал он действительно красиво, с полным знанием дела, точно, четко (впрочем, без этого не было бы, наверное, и красоты).
Ракета собрана в пакет. Еще более захватывающее зрелище — краны поднимают ее всю целиком (этакую громаду!) и, пронеся почти под потолком монтажного корпуса, опускают на специальный установщик. На нем по рельсам она совершит путь из монтажного корпуса на стартовую площадку, где будет установлена в стартовом устройстве.
Последние заключительные операции. В зал подан мотовоз. Открываются как-то, как мне всегда казалось, торжественно громадные ворота, и красавица ракета, подрагивая на стыках рельсов, ползет на старт.
В ночь на 19 августа началась «посадка пассажиров». Закреплены на местах клетки с мышами, крысами, колбочки и пробирки с мухами, растениями и другими «объектами исследований» — целый Ноев ковчег. Установлен наконец фотоэмульсионный прибор для исследования космических частиц. «Наконец» потому, что он доставил нам несколько веселых и вместе с тем не совсем приятных минут. Дело было так. Еще в монтажном корпусе, когда мы ставили все полагающееся в кабину спускаемого аппарата и очередь дошла до этого прибора, была приглашена руководитель эксперимента известный физик Лидия Васильевна Курносова. Все научные приборы мы обычно ставили в присутствии «хозяев», наука — дело тонкое! Лидия Васильевна подошла к нам и, минуту подумав, произнесла:
— А знаете, товарищи, этот прибор лучше пока не ставить. Его надо поставить потом, на стартовой позиции, как можно ближе к моменту старта. А то он может взорваться. Возможно, конечно, он и не взорвется, но все равно будет нехорошо.
Должен сказать, что установка прибора на стартовой позиции никогда не предполагалась и о столь каверзном его характере нам ничего не было известно. Мало того, что не предполагалась, его и поставить-то на стартовой позиции было невозможно. Он крепился в таком неудобном и недоступном месте, что добраться туда на старте… В ответ на «приятное» сообщение Лидии Васильевны грохнул взрыв… хохота, затем он перешел в более членораздельное, но менее веселое выяснение отношений.
Бурное словоизвержение было прервано появлением около корабля двух лиц. Сергей Павлович и его заместитель по испытательным делам Леонид Александрович Воскресенский, очевидно услыхав шум, подошли к нам:
— Что здесь происходит?
— Сергей Павлович! — начал я. — Ну, никакого терпения больше нет с этой наукой. Смотрите, что опять…
— Подождите, подождите. Что это значит — «с наукой»? Наука — великая вещь, ее не терпеть, а уважать и любить положено. Не надо таких непродуманных заявлений. Так что же случилось?
Я коротко доложил ситуацию, может несколько сгустив сгоряча краски относительно «порядка, организации и предварительного согласования». Сергей Павлович бросил взгляд на Лидию Васильевну. Она то бледнела, то краснела во время моей «обвинительной» речи. Будучи наслышанной о нетерпимости Сергея Павловича к подобным промахам и неувязкам, она, по всей видимости, ожидала превеликой «кары небесной».
— Вы, очевидно, ничего не поняли из того, что я вам сказал, — Главный перевел взгляд на меня. — Науку нужно уважать! Особенно если ее представителем является женщина, да и не простая женщина. Вы знаете, что Лидия Васильевна имеет «лунный паспорт»? Знаете, что она имеет так называемый «вид на жительство» на Луне? Нет? А следовало бы! — Он минутку помолчал, потом повернулся к Леониду Александровичу: — Леня, я думаю, мы сможем установить этот прибор на старте?
— Сергей Павлович, ребята у нас орлы, все могут, но…
— Не надо «но»! — И, обращаясь опять ко мне: — Подумайте, посоветуйтесь, как это сделать. Прибор поставим на старте. Лидия Васильевна, а вас я очень попрошу в тринадцать тридцать зайти ко мне в домик — это вам удобно? Мне надо с вами поговорить. А вы, — он опять повернулся в мою сторону, — обеспечьте, пожалуйста, чтобы базара больше в монтажном корпусе не было! Вам ясно?
— Ясно, Сергей Павлович, — пробормотал я весьма тусклым голосом.
А получилось из всего этого вот что. После завершения «посадок и укладок» всяческой живности наши монтажники, прямо скажу, не без труда, но все же исхитрились на стартовой позиции поставить прибор, имени Курносовой, как его стали называть, на отведенное ему место. Я доложил Сергею Павловичу прямо сверху, что все в порядке и что мы готовы принять кабину со Стрелкой и Белкой. А она должна была устанавливаться на старте с помощью специального приспособления. График отводил на установку кабины с животными весьма ограниченное время.
Автомашина с кабиной въезжает на стартовую площадку. Специально сделанный лифт — правда, не тот, который потом поднимал Юрия Гагарина, а просто открытая площадочка — ползет с кабиной вверх. Смотрю я на нее отсюда, сверху, и кажется она малюсенькой крупинкой в громаде хитросплетений ферм стартового устройства, обнявших ракету. Но крупинкой отнюдь не малозначащей. Она сейчас главное. Ей предстоит дать ответ на вопрос, будет ли открыт человеку путь в космос.
