Школа обольщения - Крэнц Джудит (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
— О господи, я знал этого парня много лет. До сих пор не могу поверить. Ужасно! Он был моим дублером в последних трех картинах. Пока он не появился в Голливуде, он был никто, бродяга. Два года назад я дал ему работу — парень слонялся без дела, мечтал стать актером, но таланта у него не было. Бедняга. Бедный Гарри, о господи! Он вырос на какой-то богом забытой ферме, он никогда не говорил, где она. Нам придется устроить похороны, Вито, и поскорее. Эта страна жаркая.
— Он был католиком? Есть у вас какие-нибудь свидетельства?
— Черт, никаких! Кто же знает о таких вещах?
— Тогда мы не сможем похоронить его здесь. Нас в этом городишке и так не любят и не позволят хоронить на своем кладбище некатолика.
Двое мужчин посмотрели друг на друга. Это значит, что им придется вызывать самолет из Лос-Анджелеса и вывозить тело обратно. И это означает, что нужно готовиться к похоронам вдали от этого места и предстоят огромные расходы.
— Вито, парень любил море, это у него просто пунктик был. Будет ли противозаконно похоронить его в море?
— Думаю, лучше отослать тело обратно в Лос-Анджелес, Бен. Студия просто добавит это к нашим перерасходам.
— Вито, говорю тебе, парень хотел бы, чтобы его похоронили в море. Я в этом уверен. Гарри ужасно боялся… боялся кремации, боялся быть зарытым в землю. Я вынужден настаивать на этом, Вито.
Актер дрожал, испытывая какое-то чувство, но Вито не понимал какое. Это была не скорбь потери и не злость от того, что ему возражают. Он повторил неожиданно резким, искаженным голосом:
— Я вынужден настаивать…
И Вито определил его чувство. Страх.
— Вито, я не смогу закончить картину, если он не будет похоронен в море. Мне будет слишком больно думать, что его похоронили в земле, когда он так ненавидел все это. Слишком больно, чтобы работать.
Страх и шантаж.
— Ладно, — сказал Вито. — Я все устрою.
Еще до конца дня Гарри Брауна без шума, не привлекая внимания, похоронили в море.
Вито слишком торопился закончить «Нерасторопную лодку», чтобы не поддаться на шантаж Бена Лоуэлла. Он не сказал Мэгги самого главного, не сказал, что из-за плохих кассовых сборов от двух последних картин ему пришлось подписать гарантии на завершение картины к определенному сроку, продав при этом свой дом в окрестностях Рима и коллекцию литографий, чтобы собрать средства на съемки. Он пошел на это с открытыми глазами. Продюсер должен верить в свое призвание, даже если от него требуется поставить на карту все, что у него есть, лишь бы быть уверенным, что для завершения фильма денег хватит.
Но Вито Орсини знал, что обязан выяснить, почему его шантажируют. Фильм шел из рук вон плохо. На следующий день после того, как Гарри Брауна опустили в море, режиссер целый день снимал и переснимал ключевую сцену между Беном Лоуэллом и Мэри Хейнс, но Вито и без просмотра отснятого за день материала понял, что хорошим фильмом тут и не пахнет. Он провел на съемочной площадке весь день, игнорируя раздражение и недовольство режиссера, и наблюдал, наблюдал, наблюдал. Он подметил множество мелочей, каждая из которых сама по себе не являлась чем-то исключительным, но высокоразвитые экстрасенсорные способности и инстинкт игрока, проматывающего состояние, помогли Вито углядеть столько необъяснимых деталей, что после ужина он решил заглянуть к Мэри Хейнс.
Когда Вито вошел, на ней были надеты лишь трусики от черного бикини и прозрачный лиф, который она соорудила из красных шифоновых шарфов. Несмотря на худобу, от нее исходила томная чувственность, и Вито, оставшись наедине с ней, почувствовал себя так, словно вошел в клетку с дикой кошкой в зоопарке. В этой хорошенькой, как ангел, девушке таилось что-то поистине зловещее и опасное — именно это сочетание и сделало ее звездой.
— Ах, ах, а вот и наш чертов продюсер! Или, вернее будет сказать, наш чертов владелец похоронного бюро? — Она лежала раскинувшись на незастеленной кровати, в комнате витал запах марихуаны.
— Мэри, в Мексике опасно курить марихуану. И даже за пределами Мексики опасно смешивать ее с виски. Но прежде всего я благодарю бога за то, что ты не пьешь его со льдом, — вода может быть еще опаснее.
— Вито, ты неплохой старый паршивец. Думаю, ты мне нравишься. — Она протянула ему сигарету, и он затянулся, стараясь удержать дым во рту. — Я почти рада, что ты заглянул, могильщик-итальяшка. Мне что-то стало грустновато.
— Мне показалось, что сегодня что-то идет не так.
— Мэри не любит, когда ее хорошенького мальчика уносят от нее и бросают в глубокое синее море… как крысу, как раздавленную крысу. Боже, Вито, я вижу его, его едят рыбы. — Ее начало трясти, взгляд ее метался по комнате, полный ужаса, ужаса, который стоял перед ее глазами.
Всего три года назад Вито снял с Мэри Хейнс удачную картину. Несмотря на скандалы, в которых она была замешана в прошлом, он никогда не видел ее потерявшей самоконтроль. Даже самые яростные ее реплики были тщательно рассчитаны, чтобы привлечь внимание, ее шокирующие остроты были отрепетированы и отточены, она давала повод для пересудов всякий раз, как открывала свой широкий, неожиданно уродливый, чрезвычайно соблазнительный рот, придававший ее лицу оттенок необычности, обязательный для красоты. Сегодня вечером она просто обезумела от травки.
— Мэри, как давно ты куришь эту дрянь? — Он передал ей сигарету с улыбкой, ничем не выдав, что помнит, как перед подписанием контракта и она, и ее агент уверяли его, что она не употребляет наркотиков после того, как ее год назад по возвращении в Англию из Латинской Америки арестовали в Лондоне и дело с трудом удалось замять.
— Лет с одиннадцати. А что, разве не все так? — хихикнула она, настроение ее внезапно сменилось.
— Нет, — терпеливо сказал Вито. — Я имею в виду сегодня.
— А какой сегодня день? Погоди, нет, не подсказывай. Сегодня пятница. Верно? А вчера был четверг, а завтра суббота. Верно?
— Верно, Мэри, на все сто процентов. Итак, как давно ты куришь?
— Ах, это… По-моему, со вчерашнего дня. Я с собой ничего не привезла. Мой чертов агент убедился в этом — сам паковал мои шмотки, да-да. И вообще эти сволочи на мексиканской границе все равно все вытащат… А ты не знал, Вито? А потом я достала немного у этого костоправа, которого ты привез из Мехико. За сотню баксов негодяй дал мне всего двадцать сигарет, но травка хорошая. Хочешь еще затянуться? На…
Вито затянулся еще раз, слегка сжав кончик сигареты зубами, чтобы дым не попал в горло. Он понимал, что Мэри Хейнс в глубоком опьянении, но, как многие курильщики травки, слишком возбуждена, чтобы перестать говорить.
— Значит, ты начала после того, как с Гарри произошел несчастный случай? — спокойно спросил Вито. — Понимаю. Очень грустно. Такой молодой красивый парень. Какая печальная, глупая смерть. Ты считала его симпатичным?
— Симпатичным? Что за гнусные итальянские словечки, Вито? Этот смазливый продажный гомик? Подстилка Бена — Бен без этого парня ни одной картины не сделал, — дублер! Весь талант у него был во рту… языком он кого угодно с ума сводил… за бакс что хочешь сделает. Симпатичный! — Казалось, она говорит с горечью. — Налей еще виски, Вито.
Она взяла стакан. В узеньких трусиках и почти ничего не прикрывающем лифчике Мэри Хейнс выглядела невинной, как херувим, написанный на плафоне римской церквушки.
— Продажный гомик? — Вито знал, что означают эти слова. Но она — в ее положении?..
Она презрительно взглянула на Вито.
— Ах ты, моя крошка, маменькин сыночек, иди скорей к мамочке. — Она схватила Вито за руки и притянула к себе, затем, направляя его руки, провела ими по своему крепкому, гибкому телу, пытаясь засунуть его ладонь себе между ног. — Даже этот мерзкий хлам, даже эта шлюха, этот великолепный кусок мяса хотел Мэри. Они все хотят Мэри. И я его хотела. Бен тоже знал, чертов гомик, глаз не спускал с Гарри, драный педик, хотел оставить хорошенького Гарри для себя, а теперь его песенка спета. Так ему и надо, дерьмовый убийца! Кто теперь будет его сосать?
