Рук (ЛП) - Харт Калли (бесплатные версии книг txt) 📗
Его семья перебралась в США из Антигуа, когда он был еще ребенком. Единственный язык, на котором он когда-либо говорил, — английский, и, не смотря на это, в его речи все же чувствуется сильный акцент, таким образом, иногда складывается впечатление, что английский не его родной язык [14] .
— Посмотрите-ка на него, он уже весь в работе. А я гадал, придешь ли ты сегодня.
— Почему я не должен был приходить на работу?
Дьюк опускает руки на мои плечи, смеясь.
— Потому что сегодня твой день рождения, молодой человек. Люди не должны работать в свои дни рождения.
На мгновение я чувствую себя ошеломленным, легкое замешательство отражается на моем лице. И затем я отвечаю.
— Сегодня не мой день рождения. Он наступит только в марте.
— Оу. О, Господи, — Дьюк потирает ладонями затылок, начиная ходить туда-обратно по магазину. Я прекращаю заниматься тем, что я делаю, прикрывая механизмы карманных часов бархатной тряпочкой, и затем поворачиваюсь на своем металлическом стуле, чтобы взглянуть на него.
— Какого хрена происходит мужик? Ты сходишь с ума.
— Проблемы с памятью, — издает он стон. — Сегодня точно чей-то день рождение. Если это не твой, то тогда я даже не знаю чей! — он буквально рыдает. В его зеленой вельветовой рубашке и темно серых брюках, он больше похож на актера театра, который мечется из угла в угол, тем самым повышая возможность протереть дыру в ковре от постоянного хождения туда-сюда.
— Черт, мужик. Прекрати. Прекрати сейчас же, — моя кожаная куртка висит на спинке стула. Я тянусь в карман и вытаскиваю белый конверт, который я положил туда перед выходом из дома. — Поздравляю тебя с днем рождения, жалкий придурок. Надеюсь, ты сегодня получил завтрак в постель.
Дьюк практически выхватывает конверт из моих рук, его глаза наполнены восхищением. Канун рождества, новый год, его день рождение: в это время Дьюк похож на ребенка, когда дело касается праздников. Он быстро открывает конверт, внутри которого лежит открытка, в которой находятся два билета на мюзикл «Книга Мормона». Он выуживает их, держа в руках, словно два билета на шоколадную фабрику Вилли Вонка [15] .
— Да! — кричит он. — Черт побери, да! Теперь он просто не сможет отказать мне. Теперь моему несчастному бойфренду Гринчу придется пойти со мной [16] . Спасибо тебе, малыш. Спасибо, спасибо, и еще миллион раз спасибо тебе, — он обрушивает дождь из поцелуев на мою голову, в то время, как я склоняю плечи и крепко закрываю глаза, издавая громкое рычание. Он быстро понимает, что к чему и прекращает. Он единственный человек, который может делать такое дерьмо без последствий. Кто-то другой, кто решил бы провернуть это, уже бы лишился своих чертовых яиц.
— Знаешь, что он подарил мне? — спрашивает он, практически завывая. — Мужчина, с которым я прожил пятнадцать лет? Мужчина, для которого я готовил и убирал? Мужчина, который заставлял меня подстригать свои ногти на ногах, потому что его спина сильно болит, чтобы дотянуться до пальцев ног?
Дьюк замолкает. Он абсолютно точно ждет от меня предположений.
— Даже не представляю.
— Он подарил мне... мини-духовку. Гребаную-мать-его-мини-духовку. Он, мать его, знал, что я хотел красные кожаные гетры, которые одеваются поверх обуви. Вместо этого он подарил мне то, что я никогда не буду использовать. Я имею в виду, кто вообще использует мини-духовку в наши дни? Иди в чертов Сабвэй, ты мелочная, несчастная, неблагодарная, наполовину глухая задница...
Дьюк продолжает ругаться на абсурдное поведение своего бойфренда на протяжении еще пяти минут, используя при этом самые красочные выражения. Я сижу и претворяюсь, что слушаю, когда на самом деле, смотрю, как он размахивает своими руками, словно ненормальный. Как, черт побери, получилось так, что я имею честь знать такого сумасшедшего, немного придурковатого, но нереально-потрясающего человека вроде него?
— И затем, — говорит он, наклоняясь вперед, указывая пальцем мне в лицо. — Он, этот несчастный, говорит мне, что нужно сменить сегодня масло в машине. На мой чертовый день рождение. Ты можешь это представить? Можешь ли ты на самом деле поверить в такое отвратительное поведение этого мужчины?
— Честно сказать даже не могу поверить в это.
— Спасибооо тебе. СПАСССИИБООО. ТЕЕБЕ. Я думал, что меня поразит сердечный приступ этим утром по дороге сюда. Черт побери, сменить масло. Эх. Кстати, тебе подлить кофе, мой хороший?
В дни, когда я бываю неприветливым и ворчливым, Дьюк называет меня Иа; он говорит мне, что я похож на этого печального ослика из книг про Винни Пуха. В такие дни, как этот, когда я дарю ему билеты на мюзикл или утешаю его по поводу его невнимательного бойфренда, он называет меня «мой хороший».
— Это было бы замечательно, — отвечаю я, протягивая ему свою кружку. — Спасибо.
Дьюк резко опускает руки, моя кружка слегка покачивается в его пальцах. Он откидывает голову назад, обращая глаза к потолку.
— Господи помилуй. Я даже не могу припомнить, когда в последний раз Саймон говорил мне спасибо.
Я думаю, что у меня есть предположение по этому поводу — двадцать пять лет назад, но Дьюк так стремительно выходит из комнаты, размахивая руками, в то же время, пытаясь поглубже спрятать голову в шарф, прежде чем у меня проявляется шанс сказать это.
«Она могла чувствовать свой вкус на его языке. Это был безошибочный вкус, который заставлял кружиться ее голову. Почему она находила это таким захватывающим? Парни множество раз ласкали ее киску языком, в то время как она лежала на спине и в уме составляла списки продуктов и дел, которые нужно было сделать на следующий день, и затем, когда неуклюжий секс заканчивался, она благодарила их и прощалась, благодаря Господа, что это закончилось. Секс никогда не был для нее чем-то захватывающим. Но с Джеймсом все ощущалось, словно на грани, когда он ласкал языком ее сладкое местечко между ног. Вещи, которые он мог вытворять своим языком, могли смело называться преступными. Она содрогалась всем телом в непостижимом оргазме, который обрушился на нее мгновение назад. Она никогда даже не предполагала, что ее тело может реагировать таким образом: содрогаться и пульсировать от удовольствия, когда ее ногти царапали кожу на его спине. Это оставило ее в бездыханном состоянии, и теперь целуя его, пробуя свой вкус на его губах, она могла с уверенностью сказать...»
Господи, я вам должен сказать, что на самом деле это невероятно сложно — дрочить и перелистывать страницы книги. Я не знал этого до сегодняшнего момента, пока не достиг самой «красочной» части Сашиной книги. Джейк был все еще на работе, с того момента как я оказался дома, я не делал ничего, кроме как лениво перелистывал страницы, читая «Семь тайных жизней Джеймса П. Альбрехта», и дрочил. Это было гребаным сумасшествием. Я посмотрел огромное количество порно, и позвольте мне сказать, что я совершенно не предполагал, что читать о сексе может быть настолько возбуждающим. Поначалу я почувствовал себя нереально глупо, читая сцены с такими словами как: «влажная киска», «пульсирующий член», но по пришествию некоторого времени я осознал, что у меня стояк. Затем, я уже расстегивал свои штаны, стараясь из-за всех сил не кончить в них.
Я ничего не мог поделать и мысленно задавался вопросом: это то, что делает Саша, когда читает такие книги? Она наливает себе бокал вина и садится на свой диван, возбуждаясь все больше и больше, когда герои приближаются к сексу? Представляет ли она, что этот парень, Джеймс, целует ее рот, своими губами покрытыми ее влажным удовольствием? Заставляет ли это ее возбуждаться все сильнее и сильнее? Трогает ли она себя, медленно проскальзывая рукой к себе в трусики, чтобы неспешно потирать свой набухший клитор подушечками пальцев, в то время, пока она продолжает читать? Бл*дь. Этот образ чертовски горяч, чтобы описывать словами. Назовите меня недалеким, но я даже не представлял, что такое может существовать. Мне прекрасно известно, что девушки тоже чувствуют спонтанное возбуждение. И когда оно становится невероятно сильным, они разводят тебя на секс, особенно, когда выпивают пару алкогольных напитков, но это — совершенно другое. Когда молодая, невероятно сексуальная женщина ласкает себя, в попытке достичь своего удовольствия. И, мать вашу, эти образы и мысли просто сводят меня с ума. Я не могу думать ни о чем, кроме этого. Кроме нее.
