Пища дикарей - Шкаликов Владимир Владимирович (книги полностью .txt) 📗
— Р-р-р, — сказала собака. — Пр-р-рочь, вор-р-р!
Заяц убежал. Человек это видел в окно, однако не вышел.
Прилетела птичка, стала клевать ягоды с куста.
— Пр-р-рочь! — сказала собака. — Р-р-разор-р-рву!
Но птичка засмеялась и села повыше — там ягоды еще вкуснее.
Собака залаяла.
Тогда из дома вышел человек и прогнал птичку. А собаке он сказал:
— Верная собака, пойдем ловить рыбу.
— Рыбу не поймать, — возразила собака. — Мы с тобой неуклюжи.
— Мы ее обманем, — сказал человек.
Он взял удочку и банку с червяками и пошел к реке. Собака пошла тоже — просто посмотреть.
Человек нацепил червяка на крючок и забросил удочку в воду.
Глупая рыба попалась.
— Ты эту рыбу съешь, — сказал человек собаке.
— Нет, — сказала собака. — Ты её сам поймал, ты и ешь.
— Скромная собака, — сказал человек, — давай жить вместе.
— Я подумаю, — сказала собака.
— Хорошо, — сказал человек.
Снова забросил удочку. Он поймал вторую рыбу и спросил опять:
— Умная собака, будем жить вместе?
— А хлеба нам хватит?
— Хватит, — пообещал человек. — Согласна?
— Я пойду, — сказала собака, — поохраняю твою морковку и там подумаю. А ты пока лови рыбу.
— Хорошо, — ответил человек. — Вот тебе хлеб на дорогу.
Собака взяла хлеб, дважды вильнула хвостом и убежала.
Человек наловил рыбы и пошел домой.
— Красивая собака, — сказал он в огороде, — храбрая собака, верная собака, скромная собака, любознательная собака, честная собака.
— И добрая, — добавила собака.
— Добрая собака, — сказал человек, — будешь со мной жить?
— Уже живу, — ответила собака».
Я сказала Алексею, что он хорошо рассказывает, складно. Только что-то я нигде такой сказки не читала.
Он совершенно серьёзно ответил:
— А где бы ты её прочла? Я ж говорю — это о нашем с Мастером знакомстве.
— Сам, что ли, сочинил?
— Да. Устная народная сказка. По-научному — фольклор. А ты запоминай, будете с Иванам своим деткам рассказывать.
Спасибо, добрый друг Алёшка. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Хоть и не всегда ведают, что творят.
В июле, когда мы окучили без Алексея его картошку, он так растрогался, что пришёл с водкой и свежей стерлядкой. И сказал:
— Таньку я прогнал, Ваня. Ты не обижайся, что я тут с ней немного. Как бы у тебя на глазах. Женщине ведь отказывать — грех большой. А потом можно и прогнать. Это, Машенька, к тебе не относится. Ты — человек. Мне Иван на ухо сказал, что это ты медведя зарезала. Я охотник, я это понимаю. Я уважаю тебя. И я рад за Ваньку. Ему как раз такая жена была нужна. Мне тоже такая нужна, но — не судьба. И хорошо, что не судьба. Не нужна мне такая жена. Мне нужна домоседка. Но чтоб не гуляла. Но это несовместимо. Таёжнику и моряку постоянную женщину нельзя иметь. В общем, мир устроен справедливо, но неправильно. И нечего ломать над ним голову. Будем жить.
И сам допил свою водку. А потом сделал предложение.
— Вот что, ребята. Я немного постарше вас. Вам стоит меня послушаться. Тут приехал братан ко мне. Брат двоюродный. Или как там — от другого отца. Сводный? Я его помладше. Запутанная семейная история. В общем, у меня фамилия — Лобов, а у него — Босой. Забавно, нет? Да ещё зовут по-княжески — Игорь Олегович. Хотя еврей, конечно, такой же, как я. Мать у нас еврейка, но предпочитала русских мужей. Когда её свои укоряли, она смеялась: «А всё равно у нас национальность по матери передаётся!» Я её обожал. Настоящая была русская женщина. Но на этом юмор кончается. Брат мой — серьёзный человек. Командует экспедицией в геофизике. Это, если по-заводскому, начальник цеха. Там несколько экспедиций, над ними — трест, а над трестом — Росгеофизика. Ну, это просто так, для сведения, что не хухры-мухры. Геофизики идут первыми, они с планетой на «ты». Они геологам показывают, где искать, а те показывают добытчикам, где ставить забой. Между прочим, у них — что нефтяная скважина, что шахта — одинаково забоем называется. Я в геофизической партии немного работал. Но это тоже так, к слову. Короче говоря, есть ещё одна геофизика, промысловая. Она работает с добытчиками. Указывает буровикам, куда бурить, глубину бурения, глубину нефтяного пласта — ну, это тоже неважно. Главное, что там у них есть взрывчатка. А эту взрывчатку надо охранять. Вот поэтому Игорь и приехал. Они разрабатывают новое месторождение, называется Лосиное. Ставят там склад ВВ — взрывчатых веществ. Ещё говорят — ВМ — взрывчатых материалов. Ну, это не важно. Важно, что на этот склад нужны охранники. Два человека. Люди надёжные, чтоб за них ни у кого не болела голова. Братан зовёт меня. Я-то раньше охранял такой склад. Говорит: хорошее дикое место, охота, тишина — всё, что мне нужно. Только найди напарника. Я и подумал о вас.
Иван сказал:
— Но нас же двое. Нам врозь нельзя. Опять же, у меня инвалидность. А там, поди, вахтовый метод. Медкомиссию не пройду.
— Это ты не прошёл бы, если бы самолётом летать из города. А здесь — только вездеходом. Два часа на «газушке». Знаешь, гусеничный вездеход, ГАЗ-71, даже плавает маленько.
— Шумный такой, рычит, как бэтээр.
— Да, противная машина. Но на нём только летом. А зимой — на колёсах по зимнику, с комфортом. Две недели там, две недели дома. А можно — по месяцу. И платят — как доцентам.
Я напомнила:
— Но ему нельзя одному. Даже с тобой. Ему медик нужен.
Алексей засмеялся.
— Знаем, какая у молодожёнов медицина! Но я не всё сказал. Вы слушайте. Братан говорит: «Ищи себе напарника, а мне ещё смену вам искать». Понятно, да? Две недели работает одна пара, а потом их сменяет другая. Одна моя, другая ваша! Я себе напарника найду, нет проблем. А вас я Игорю предложил сразу. Извините, разрешения спрашивать было некогда. Понадеялся, что простите и согласитесь.
И очень славно ухмыльнулся. Он так ухмылялся только своему лохматому Мастеру.
Я спросила:
— А Мастера куда денешь?
— А куда? С собой, конечно. Он у меня — «второе Я». Короче, вечером мы с Игорем ждём вас. Дело срочное, завтра надо ехать.
ВООРУЖЁННЫЙ КУРОРТ
Медкомиссию и в самом деле проходить не пришлось. Оформили нас не охранниками, а рабочими подменной партии. Это значит — делай, что скажут. Местных на вахтовый метод тогда так ещё можно было брать.
Приехали на месторождение. С собой — только немного продуктов. Босой сказал, что там столовая рядом. Но Маша всё-таки прихватила котелок, чайник, миски, кружки и ложки. Всё алюминиевое, по-походному.
Ехали в обычной одежде. Босой сказал, что спецовку выдадут на месте. Сказал он, что жить там будем прямо на объекте, потому что склад кратковременный, как бы почти не существующий. Я сказал: «Временные сооружения — самые живучие». Он подтвердил: «Т-так т-точно. З-знай продляй разрешение раз в полт-тора года. — И добавил: — Т-только учтите, ребята. В отпуск будете х-ходить врозь».
Он ехал на «газушке» вместе с нами и всю дорогу держал между колен кавалерийский карабин образца 1944 года. Сказал о нём: «М-мой ровесник».
Дорога была — разбитый зимник. Вездеход качался, нырял, задирал то нос, то корму, и стены хвойного леса по бокам дороги вели себя точно так же. Маше такая езда нравилась. Раньше я моментами замечал в её глазах тоску, а теперь был такой весёлый азарт, будто она вернулась, наконец, к любимому занятию. Жадно глазела в маленькие окошки брезентового тента, часто улыбалась. Босой за ней наблюдал и мне подмигивал: «Эт-то ей не в К-краснодаре! Т-там т-такого леса нет! Т-там степь!» Маша его слышала и кивала.
С нами с салоне больше никто не ехал. Остальных везли самолётом из Томска и вертолётом из Северного. Дорогое удовольствие. Но дешевле, чем строить в тайге постоянное жильё. Им даже бельё стирали в Северном. Вот его мы и везли в тюках. И нашу спецовку тоже.
