Просроченное завтра (СИ) - Горышина Ольга (мир книг TXT) 📗
Они кивнули, и дверь затворилась. Даня тут же повернул к Полине голову:
— Слышишь, не ругаться.
Полина в ответ показала ему язык.
— Типа, тебе ночевать негде, да? — спросила Полина с вызовом.
— Я бы напросился к Алене. От нее пользы больше.
Он поднялся с дивана.
— Я же серьезно сейчас! Тебе нельзя по улице идти.
— Тогда и не пойду. Ты ночуешь здесь, и я буду. Чем я хуже-то?!
И она действительно отперла гримерку, поставила чайник, достала мед. Даня заявился без спроса, но она его не прогнала. Он был для нее не просто бесполым существом, но и безобидным. Тогда в квартире она была просто на нервах из-за больницы, и потому критика Макса стала последней каплей. Сейчас грубость Дани раздражала, потому что набила стойкую оскомину, но обижаться на идиотов только себе вредить. К тому, сейчас ссора могла повлечь за собой не только исчезновение нескольких нервных клеток, но и новогоднего заработка. Она не хотела знать причины отцовской забывчивости — не настолько велик кризис, чтобы не кинуть пару-тройку тысяч дочке. Не алименты жене все же платит! Если она сама и проживет на зарплату, то без новогодних денег придется туго. Еще нельзя будет показывать всю сумму Максу — он, конечно, не осудит ее за помощь, но она не хочет, чтобы кто-то вообще знал про Кирилла.
Чтобы не тратить ночь зря, они достали блокноты и набросали примерные сценарии новогодних выездов и заодно утренника для больных детей. Полина хотела спросить Даню про сестру, но передумала. Так надолго Макеев обычно не переселялся в театр. Не надо сыпать соль на рану. Да и больничными разговорами она была уже сыта по горло. Медсестра Таня заверила ее, что все утрясла, но через три дня написала ей, что Кирилла все равно выписывают, и будет хорошо, если она подъедет сегодня на встречу с лечащим врачом. Полина едва удержалась от слез — больше денег не было. При нынешнем курсе доллара в шестнадцать рублей она не может добавить даже десятки.
Зачем он ее позвал? Посмотреть, насколько она кредитоспособна? Возможно, Таня делилась не только с напарницей, но и с ним, ведь он-то точно знал, что для его пациента лекарств в больнице нет. Дядьке за пятьдесят, но поджарый, не лысый, халатик чистенький, а к карману приколот бейджик с именем Николай Евгеньевич. Она присела на стул, но от чая отказалась. Голос тихий, точно у психиатра.
— Вы же понимаете, девушка, что в нейрохирургических стационарах восемьдесят процентов пациентов с черепно-мозговой травмой и в основном по известным всем нам причинам, потому мы ни за какие деньги не можем носиться с вашим Кириллом, точно с писаной торбой.
Полина вскинула голову и чуть не спросила голосом римской императрицы «Сколько?» Однако врач продолжил монолог слишком быстро.
— У нас великолепные специалисты, если вы вдруг сомневаетесь в нашей компетентности. Если мы выписываем пациента, это означает, что ему мы уже помогли всем, чем могли, и наше внимание нужно другим. Профессия нейрохирурга считается элитарной, но пациенты у нас совершенно обычные и не у всех имеются такие прекрасные ангелы-хранители.
Полина снова промолчала, ожидая окончания прелюдии.
— Вы знаете, кто был первым нейрохирургом в мировой медицине? Не знаете… Жаль-жаль… Академик Владимир Михайлович Бехтерев в тысяча восемьсот девяносто седьмом году организовал первую в мире… В мире, голубушка, вы слышите, специализированную операционную. Только тогда область наших знаний называлась иначе — неврохирургия, а потом хирургическая невропатология. А сейчас это хирургия нервной системы. В нейрохирургии операционное поле очень маленькое. Это канал толщиной в палец и глубиной в десять-пятнадцать сантиметров, который оперируют под микроскопом, а ваши нервы, голубушка, я вижу даже без простых окуляров. Наша работа ювелирная. Повредишь одно нервное окончание — откажет сердце, другое — легкие. У вас очень чуткое сердце, берегите его. Это сокровище мало у кого есть.
Лесть не прошла даром. Полина не расстрогалась, а собралась, чтобы принять денежный удар. Но его не последовало. Николай Евгеньевич протянул ей бумагу, по которой к Кириллу после выписки приставлялась персональная сиделка.
— Два месяца вами уже оплачены, а потом, я надеюсь, Кирилл уже сможет обходиться без посторонней помощи. Ни он, ни его мать о вас ничего от меня не узнают. Но если что-нибудь ему еще потребуется, Таня с вами свяжется.
Полина тогда не могла сказать даже элементарного спасибо. Сердце перестало биться, а в легкие — поступать воздух. Как она не грохнулась в обморок и вышла из кабинета без помощи санитаров, она не знала. Очнулась Полина уже дома и прорыдала в подушку чуть ли не до самого утра, не зная, радоваться или плакать из-за выписки Кирилла. Дома, возможно, и стены лечат, только она теперь не будет получать о его прогрессе никакой информации. А, может, и к лучшему — эту страшную страницу лучше перевернуть и продолжить жить дальше. Впереди еще целый талмуд жизни, который она пока пишет, как курица лапой. Только раздобыла на диван вторую подушку, так сразу начала использовать в качестве дополнительной слезосушилки. Макс вернется только после Нового года, а старого еще полтора месяца.
Дверь гримерки приоткрылась без стука. Проверка с вахты.
— Оба здесь ночуете? Чтобы тихо.
Они кивнули, и дверь затворилась. Даня тут же повернул к Полине голову:
— Слышишь, не ругаться.
Полина в ответ показала ему язык.
Глава 15 "На круги своя"
Алена так и не нашла возможности признаться Эльвире, что передумала замещать ее на время американских каникул — и насовсем тем более. Никакого экономического факультета, оплаченного фирмой «Ева», ей не надо. Она не поставит подпись на контракте ни четвертого декабря, ни… Никогда! До рокового дня оставалось чуть меньше трех недель — в условиях кризиса найти настоящего бухгалтера можно по щелчку пальцев. И такой же щелчок, только по носу, получит от судьбы она сама — ничего на блюдечке с голубой каемочкой ей с этих пор не будет. Все сама. Пусть работу и не найти, но вот курсы никто не отменял. Она послушалась Александра Сергеевича и осталась при зеленых. Теперь денег даже больше, чем требуется, хотя из зарплаты прошлого месяца она отдала почти все тете Маше на продукты, потому что снова понадобилось как-то ужинать, и маме, потому что учеников вне школы у той не осталось.
Алена сомневалась, что увидит зарплату за ноябрь… И маленький злобный тролль, засевший глубоко в сердце, уговаривал повременить с не очень приятной для господина Светлова новостью. Как в том августе он, так и она сообщит пренеприятнейшее известие после протянутого конверта.
Зазвонил телефон. По выражению лица Эльвиры Алена четко научилась определять звонящего. С сыном она теперь говорила исключительно на финансовые темы, и надобность ретироваться в кухню отпала сама собой. Тайн за семью печатями в семье Светловых, похоже, не осталось. Однако в этот раз что-то пошло не так.
— И ты сообщаешь мне это по телефону! — вскричала Эльвира. — Ну да, конечно! Я и в трубку могу сказать, что ты дурак и размазня!
Уйти Алена не могла — она поменялась с Эльвирой местами и оказалась запертой в углу. Хозяйка скомкала лист бумаги с многочисленными расчетами и прорычала:
— Ты предлагаешь мне лететь через Стамбул? — Последовала пауза. — А как тогда ты себе представляешь… Выходит, по-твоему, я могу уехать, не повидавшись с внучкой?
Эльвира швырнула бумажный шарик в корзину для бумаг с точностью заправского баскетболиста. Алена вжалась в спинку кресла. Хотелось закрыть и глаза, и уши, но возможности сделать это не было никакой.
— Саша, прекрати выгораживать эту дуру. Ты можешь врать, кому угодно, но не мне. В здравом уме ты бы ее туда не отпустил и уж тем более не позволил бы держать ребенка до самых морозов.
Эльвира потрясла трубкой, точно желала вытряхнуть звонящего под свои очи.
— Не нужно иметь медицинского образования, достаточно здравого смысла, чтобы понять, что ребенок серьезно заболеет из-за резкой смены лета на зиму. У твоей Оксаны его, видимо, нет! Для чего она ехала… Да хоть до мая теперь! Мне-то откуда знать?! Почему вообще это должна решать я? Кто тут муж и отец? — она сжала губы. — Ты напомни это не мне, а своей Оксане, пожалуйста! Саша, хватит! Я не хочу это больше слушать!
