Математика любви - Дарвин Эмма (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
– Увидимся утром, Стивен.
– Доброй ночи, – ответил я. – Желаю приятных сновидений!
– Благодарю вас! – откликнулась она. Но когда я двинулся в сторону трапа, соединяющего палубы, который был очень крутым даже по морским меркам, чтобы предложить ей руку, она отказалась: – Спасибо, я справлюсь сама.
Вскоре и я спустился вниз, хотя и опасался, что неизбежный дискомфорт путешествия по воде и мои треволнения относительно того, что ждало нас впереди, не говоря уже о необходимости обеспечить безопасность и удобства для Люси, гарантируют мне бессонную ночь. Но, по крайней мере, столь ограниченное пространство каюты можно было счесть несомненным преимуществом для одноногого калеки, поскольку все, что могло мне понадобиться, находилось буквально на расстоянии вытянутой руки. Мне можно было больше не беспокоиться о том, чтобы иметь костыль под рукой, просто для того, чтобы иметь возможность передвигаться, но оказалось, что привычка защищать себя от тягот безногой жизни укоренилась во мне слишком прочно. Я забрался на койку, размышляя о том, что сейчас поделывает Люси и как она себя чувствует, поскольку она обмолвилась, что нынешний вояж станет самым долгим морским путешествием в ее жизни. Корабль уже раскачивали бурные воды Атлантики, ветер гнал нам навстречу по Ла-Маншу высокую волну, но я знал, что перспектива шторма или вид чужих стран не испугает Люси, равно как и столь стесненные стол и ночлег не вызовут у нее раздражения. После того как эта мысль пришла мне в голову, я провалился в сон без сновидений.
Капитан заявил, что рассчитывает прибыть в Сан-Себастьян по расписанию. Мы пробудем в море не более четырех дней, если все пойдет хорошо, продолжал он, и я был очень рад услышать подобные известия – не только из-за желания побыстрее достичь места назначения, но и из страха, что наш обман будет раскрыт. Некоторые опасения внушала мне и неизбежность более близкого знакомства с остальными пассажирами. Впрочем, их было всего трое: священник с племянником, направлявшийся из Уэст-Ридинга в Барселону, чтобы возглавить местный приход англиканской церкви, и мужчина средних лет, чей цвет лица свидетельствовал о том, что он всю жизнь провел в Индии. Таким образом, Люси была единственной женщиной, сидевшей в салоне за столом во время обеда и ужина. К моему облегчению, попутчики вполне уверовали в нашу сказку о том, что она является моей сводной сестрой. Но я никак не мог расслабиться, даже когда разговор за столом касался самых общих тем, поскольку существовало слишком много подводных камней и нюансов, способных выдать нас с головой.
Обыкновенно жизнь на борту состоит из скуки, морской болезни и необходимости держаться на ногах. В данном случае океан встретил нас штормовой погодой, которую, впрочем, по меркам Бискайского залива можно было счесть весьма умеренной, но это не помешало бедному племяннику священника страдать от морской болезни за всех нас. Что касается остальных пассажиров, то мы стремились победить скуку, рассказывая, с одной стороны, забавные истории о нелегальной торговле опиумом в Китае, с другой – рассуждая о достойном сожаления падении морали в Англии после внедрения прядильной машины периодического действия. По просьбе Люси я научил ее нескольким испанским словам, но по большей части она старалась улизнуть из салона при первой же возможности, поскольку, в отличие от остальных, несмотря на свои юбки, ей было легче всего удержаться на ногах. Как правило, ее можно было увидеть в каком-нибудь слабо освещенном, укромном уголке судна, где она сидела, надвинув капюшон морской робы.
Услышав звук моих шагов, она подняла голову, и выражение ее лица живо напомнило мне Нелл, когда случалось застать ее лежащей на ее любимом, но запретном кресле.
– А, это вы! – Она улыбнулась и откинула капюшон. – Должна признаться, что ожидала услышать очередную историю о достойных порицания злобных и греховных выходках диссентеров, разжигающих общественное недовольство.
– В таком случае, даю вам слово, не стану даже заикаться об этом! – заявил я, опускаясь рядом с ней на крышку люка, накрытую парусиновым чехлом. – О чем вы думали за завтраком, когда я поймал ваш взгляд? Мне показалось, вы с трудом удержались, чтобы не рассмеяться.
– Так оно и было, вы правы. Если бы вы не отвернулись, чтобы налить себе еще кофе, боюсь, я бы не сдержалась. Это не очень вежливо с моей стороны, но я вдруг заметила, что если бы решила нарисовать своих спутников, то понадобилась бы вся цветовая палитра моих красок. По крайней мере, вам бы подошел синий цвет, поскольку вы посинели от холода. Мистеру Брэдшоу сгодился бы красный, потому что в доме приходского священника наверняка имеется недурной винный погреб, а его бедняге племяннику более всего соответствовал бы зеленый. Тогда как для мистера Кэмпбелла я бы использовала только желтую краску!
Я рассмеялся и никак не мог остановиться. Глядя на меня, расхохоталась и она, так что прошло несколько минут, прежде чем мы успокоились. Когда Люси снова взялась за карандаш, я вытащил из кармана томик Гая Маннеринга.
– Я не помешаю вам, если останусь здесь, рядом?
– Вовсе нет, – ответила она, устраиваясь поудобнее и опираясь спиной о бочонок. – А когда вы читаете, прочие пассажиры стараются держаться подальше. Почему-то они искренне полагают, что могут запросто приставать ко мне с разговорами, когда я рисую, тогда как никто из них ни за что не позволит себе побеспокоить мужчину с книгой или газетой в руках. Как вы считаете, что тому причиной: мой пол или мое занятие?
Я задумался. В чем заключалась разница – в отличиях между мужчиной и женщиной или между чтением и рисованием?
– Думаю, и то, и другое, – наконец ответил я, открывая книгу, и мы еще долго сидели, погруженные каждый в свое занятие.
На следующее утро я стоял на полуюте, разговаривая с капитаном, когда на главной палубе появилась Люси и принялась оглядываться по сторонам.
– Доброе утро, мэм, – окликнул ее капитан. – Не хотите ли присоединиться к нам? Я всегда рад приветствовать здесь военных, равно как и леди, в отличие от некоторых пассажиров.
Люси подобрала юбки и быстро поднялась по трапу – я даже не успел прийти ей на помощь. Когда она подошла к нам, капитан продолжил:
– Я как раз говорил вашему брату, что сегодня вечером мы должны прийти в порт. При условии, разумеется, что нас не отнесет с курса, потому как надвигается ураган.
– Разве? – воскликнула она. – С чего вы взяли? На мой взгляд, погода просто прекрасная.
Она была права. Волнение на море было небольшим, а облака, которые гонялись друг за дружкой по просторам голубого неба, выглядели белыми и невинными.
– Н-да, трудно ожидать, чтобы женщина смогла заметить такие вещи, – глубокомысленно изрек капитан.
– Может быть, вы позволите сестре воспользоваться вашей подзорной трубой? – спросил я.
– Конечно, – ответил тот и с готовностью протянул Люси трубу. – Если вы взглянете вон туда… О, совершенно точно, мэм. Юго-юго-запад. Как раз оттуда и можно ожидать неприятностей в это время года.
Она поднесла подзорную трубу к глазам.
– Я смотрел в нее несколько минут назад и заметил серо-стальные тени над горизонтом. Это собираются штормовые облака. Вода под ними потемнела и покрылась пеной, а воздух полосуют струи серого дождя.
Люси смотрела в подзорную трубу так долго, что я поневоле задался вопросом, о чем она сейчас думает. Потом она отняла подзорную трубу от глаз и протянула капитану:
– Благодарю вас, шкипер.
– Прошу простить меня, мэм, сэр… – сказал тот и отошел к борту, чтобы переговорить с лотовым.
– Вы сочтете глупостью с моей стороны, если я признаюсь, что мне страшно? – спросила Люси, когда мы спустились по трапу на главную палубу, по которой уже бегали матросы и поднимались на снасти такелажа.
– Пожалуй, нас ожидает несколько неприятных минут, – осторожно заметил я. – Но, похоже, капитан знает свое дело.
Она кивнула и, хотя волнение на море усиливалось буквально на глазах, осталась на палубе, устроившись в углу, смотрела и рисовала. За какой-то час шквал из крохотного облачка на горизонте, которое можно было закрыть подушечкой большого пальца, вырос до грозной тучи, которую я уже не смог бы прикрыть и двумя ладонями. Вдалеке рокотал гром и посверкивали ломаные изгибы молний. Корабль раскачивался с боку на бок и нырял носом в волну, так что я был вынужден вцепиться в фальшборт. Порывистый ветер начал швырять брызги дождя и пенные барашки волн нам в лицо. В это мгновение рядом оказался матрос и прокричал:
