Калейдоскоп - Стил Даниэла (читать книги без txt) 📗
– Однако, я думаю, это лучше, чем твоя балерина.
– Конечно. Но она далеко и принадлежит другому. Тебе бы она пришлась по душе. Она прелестна.
– В один прекрасный день ты найдешь себе подходящую женщину. Только держись подальше от «творческих личностей». Жены из них никудышные. По себе сужу!
Она грустно улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его на прощание.
– Не суди себя так строго. Мы оба были молоды.
– А ты был великолепен!
Элоиза поздоровалась со своим редактором, и они вместе вышли из ресторана. Джон пожелал ей успешной работы над новой книгой, посадил в такси, а сам пошел пешком обратно к себе в офис.
На работе его ждала приятная новость. Один из помощников нашел Абрамсов в Сан-Франциско.
Джон ликовал. Прежние попытки разыскать Дэвида Абрамса не увенчались успехом. В конце концов сыщики переключились на его жену, Ревекку, и это дало результат.
Оказалось, что Абрамсы уехали из Лос-Анджелеса в начале шестидесятых годов и направились в южные штаты, где принимали участие в маршах Мартина Лютера Кинга, забастовках и избирательных кампаниях. Они оказывали бесплатную юридическую помощь неграм в штатах Джорджия, Луизиана и Миссисипи, а затем в Билоксе открыли юридическую консультацию.
Оттуда супруги переехали в Атланту и лишь в 1981 году снова вернулись в Калифорнию, но Дэвид, после того как перенес серьезную операцию, вышел на пенсию. Ревекка же занялась в Сан-Франциско адвокатской практикой, специализируясь на защите женщин – участниц феминистского движения.
Помощник ничего не сказал Абрамсам о проводимом ими расследовании. Джон предупреждал, что сам с ними встретится, если Меган будет обнаружена.
Секретарша договорилась о встрече с Ревеккой Абрамс, и на следующий день Джону предстояло лететь в Калифорнию.
Все складывалось прекрасно. Саша по-прежнему была в гастрольном турне; можно было наконец осуществить кое-что, что он намеревался сделать все последние дни. Знал, что должен это сделать. Это было связано с тем, что он пытался объяснить Элоизе за ленчем, – с его навязчивыми мыслями.
Без нескольких минут четыре он ушел с работы и на такси поехал в телекомпанию, где при входе показал охраннику значок службы безопасности и полицейское удостоверение. Этого хватило, чтобы его пропустили внутрь.
Поднявшись в лифте наверх, Джон оказался в холле-приемной. Сняв трубку одного из внутренних телефонов, он набрал номер Хилари. Секретарша ответила, что у той совещание.
– В ее кабинете или наверху? – спросил Джон уверенным тоном, на что секретарша незамедлительно сообщила:
– Она у себя. С мистером Бейкером.
– А когда освободится – неизвестно?
– Она сказала, что уходит в пять тридцать.
– Спасибо.
Джон положил трубку. Секретарша не имела понятия, кто звонил, но решила, что это кто-то из руководства компании.
Хилари вышла ровно в пять пятнадцать. Джон сразу ее узнал, еще до того, как секретарша в приемной вежливо с ней попрощалась:
– До свидания, мисс Уокер.
Хилари на ходу молча ей кивнула. Больше она, казалось, никого в холле не замечала, в том числе и Джона, который последовал за ней в лифт.
Стоя рядом с ней в кабине, Джон едва сдерживал волнение. Он рассматривал каждую прядь ее блестящих черных волос, собранных в узел, видел хрупкие плечи, изящную шею, чувствовал свежий аромат ее духов.
Походка у Хилари была уверенная и размашистая; когда Джон случайно задел ее, выходя из лифта, она пронзила его взглядом своих зеленых глаз, которые словно говорили: «Не тронь меня! Не смей даже подходить!»
На Мэдисон-авеню Хилари не стала ожидать такси и села в автобус, на котором доехала до Семьдесят девятой улицы, затем прошла еще два квартала в северном направлении.
Когда она скрылась в здании, где два этажа были заняты медицинскими кабинетами, Джон решил, что она идет на прием к врачу. Он терпеливо подождал на улице, после чего продолжил слежку. От врача Хилари на такси отправилась в ресторан «Эйлен». Там ее ждала другая женщина. Джон сел за соседний столик, чтобы хоть частично услышать их разговор. Собеседница Хилари являлась известной ведущей телепрограмм; она выглядела очень расстроенной и однажды даже всплакнула, Хилари же была невозмутима и смотрела на коллегу грустно, но без сочувствия.
Когда дамы прощались на улице, Джон наконец вспомнил, что ведущую со скандалом уволили с телевидения, когда он был в Париже, а теперь она, видимо, либо просила у Хилари протекции, либо представляла свою версию всей этой получившей широкую огласку истории. Вероятно, она надеялась, что Хилари поможет ей восстановиться в Си-би-эй.
Но, судя по замкнутому выражению лица Хилари, неторопливо шедшей по центральным улицам, история этой дамы ее мало тронула. Она всего раз или два взглянула на витрины магазинов; несмотря на уверенный шаг, в ее движениях было столько женственности, что Джон буквально не мог оторвать от нее глаз.
В конце концов Хилари свернула на Семьдесят вторую улицу, к реке и комплексу старых кирпичных особняков, расположенных на краю небольшого парка.
Место было замечательное, однако Джону почему-то казалось, что она живет здесь одна. Хилари как бы окружала аура одиночества, отрешенности и неприступности.
Джон возвращался домой – его квартира была в нескольких кварталах отсюда – и испытывал ту же жалость к ней, как и тогда, когда просматривал папку с ее делом.
«Она живет так близко, – подумал он, – а все равно, кажется, обитает в своем собственном мирке, мирке, заполненном почти сплошь работой. Хотя, может, я и не вправе ее судить. Может, она все-таки счастлива, может, у нее есть друг, которого она сильно любит? Правда, обстоятельства ее прошлой и нынешней жизни говорят о том, что она одинока, не любит и не любима».
Когда Джон зашел к себе и зажег свет, его охватило непреодолимое желание позвонить ей, протянуть руку, стать ее другом, сказать, что Александра помнит… что не все еще потеряно… Однако, может быть, ей это совершенно не нужно?.. Как он и говорил за ленчем Элоизе, судьба сестер Уокер буквально не давала ему покоя.
Он попытался уснуть, но не смог – лишь ворочался с боку на бок и наконец, не придумав для себя лучшего занятия, зажег свет и позвонил Саше в Денвер. Она была у себя в номере – только что пришла с выступления и проклинала боль в ступнях.
