Рожденный очаровывать - Филлипс Сьюзен Элизабет (читать книги полностью .TXT) 📗
– Думаю... думаю, что это здорово!
– Вполне согласен.
Садясь в машину, он улыбнулся себе под нос. Рок-н-ролл способен сохранить молодость любому, но все же стать наконец взрослым – тоже совсем неплохо.
Глава 24
Блу прибыла на ферму через час. Она успела переодеться в простой белый топ и новые шорты хаки, и то, и другое, как ни странно, вполне по размеру. Дин надеялся, что Джек и Райли будут заняты своими делами и не посмеют лезть в столовую.
– Не хочу это делать, – взбунтовалась Блу, входя в дом.
Дин едва удержался от поцелуя и закрыл дверь.
– Советую быстрее с этим покончить. Иди вперед и включи в столовой все светильники, чтоб я сразу оценил всю бездарность твоей мазни.
Но на этот раз он не смог вызвать даже тени улыбки. Как странно видеть Блу не в своей тарелке!
– Ты прав.
Фиолетовые босоножки протопали мимо него в столовую. Он хотел сорвать с ее ног эту гнусную обувку и заставить надеть уродливые байкерские ботинки.
Свет в столовой зажегся.
– Ты возненавидишь их с первого взгляда.
– По-моему, это я уже слышал, – улыбнулся Дин. – Может, стоило сначала напиться.
Он переступил порог столовой, и улыбка растаяла. Он был готов ко многому, но только не к тому, что предстало перед ним.
Блу создала лесную долину из тумана и фантазии. Лучи бледного желтоватого света проникали сквозь кружевную листву деревьев. Качели, увитые цветущими лозами, свисали с изогнутой ветви. Не существующие в природе цветы ярким ковром стелились перед цыганской кибиткой, примостившейся на краю фантастического пруда.
Дин не знал, что сказать, а когда немного опом0ился, выпалил нечто, совершенно неуместное:
– Это фея?
– Э... то есть очень маленькая, – пробормотала Блу, глядя на крохотное создание, смотревшее на них из переднего окна кибитки.
Дин молчал. Блу закрыла лицо руками.
– Знаю! Это кошмар! Мне не следовало браться за это, а кисти словно обрели собственную жизнь и не слушались меня. Мне нужно было закрасить эту фею... и других тоже.
– А есть и еще?
– Их не сразу видно.
Она рухнула на кресло, стоявшее между окнами и едва слышно призналась:
– Прости, я не хотела. Это столовая. А такие фрески уместны в... детской или в игровой комнате. Но стены были такими ровными, и освещение здесь замечательное, и... я не сознавала, как хочу написать все это.
Дин никак не мог охватить фрески одним взглядом. Куда бы он ни взглянул, всюду видел что-то новое. Летевшую по небу птичку с увитой лентами корзинкой в клюве. Облако с лицом круглощекой румяной старушки, смотревшее сверху на кибитку. На самой длинной стене красовался единорог, сунувший морду в воду на краю пруда. Неудивительно, что Райли влюбилась в фрески. И неудивительно, что Эйприл выглядела такой встревоженной, когда он спросил, понравилось ли ей. Как могла его несгибаемая, жесткая, острая на язык Блу создать нечто столь нежное и волшебное?
Да потому что она вовсе не была жесткой и несгибаемой. Ее суровость и несговорчивость – своего рода доспехи, помогавшие выжить. В душе она также хрупка и непрочна, как нарисованные ею капли росы, свисающие с кустика синих колокольчиков.
Он осторожно погладил ее по голове.
– Они ужасны. Я знала, что творю немыслимое, еще когда рисовала все это, но не смогла остановиться. Внутри словно лопнуло что-то и вылилось в эти фрески. Я верну твой чек и, если дашь мне несколько месяцев, возмещу стоимость повторной покраски стен.
Дин встал перед ней на колени и силой оторвал ладони от ее лица.
– Никто ничего не станет перекрашивать, – пообещал он, глядя ей в глаза. – Я влюбился в них.
«И люблю тебя».
Сознание этого пронизало его внезапно. И пришло так же легко, как воздух, который он жадно глотал. Он встретил свою судьбу, когда остановился на шоссе неподалеку от Денвера. Блу бросала ему вызов, занимала, поражала, околдовывала, заводила... О Господи, как же она его заводила! А еще понимала его. И он ее понимал. Эти фрески позволили ему увидеть душу мечтательницы. Женщины, твердо решившей сбежать от него в понедельник утром.
– Не стоит притворяться, – всхлипнула она. – Я же говорила, как ненавижу, когда ты бываешь милым и уступчивым. Если бы твои друзья увидели это...
– Когда мои друзья увидят это, в темах для разговоров недостатка не будет, уж это точно.
– Они подумают, что ты спятил.
«Ни за что! Особенно после того, как увидят тебя!»
Блу, мрачно хмурясь, запустила руку в его волосы.
– У тебя безупречный вкус, Дин. Это дом мужчины. И пропитан мужским духом. Ты и сам видишь, как неуместны здесь эти фрески.
– Абсолютно неуместны. И невероятно красивы.
«Совсем как ты».
–Я уже говорил, как ты удивительна?
Блу жадно всматривалась в его лицо. Она всегда обладала способностью видеть его насквозь, и сейчас глаза постепенно наполнялись потрясенным изумлением.
– Тебе действительно нравится? Ты не хочешь меня утешить?
– Я бы никогда не солгал тебе в таком важном деле. Они великолепны. Ты великолепна.
Он стал целовать ее: уголки глаз, изгиб щеки.
Чары комнаты возымели свое действие, и скоро она очутилась в его объятиях.
Он подхватил ее на руки и перенес из одного магического мира в другой: в укрытие их цыганской кибитки.
Они любили друг друга под нарисованными лозами и причудливыми цветами. Нежно. Самозабвенно.
Блу наконец принадлежала ему.
Пустая подушка рядом с его головой на следующее утро была доказательством его вины в том, что так и не собрался поставить в кибитке биотуалет. Дин натянул шорты и футболку. Пусть только попробует не сварить ему кофе!
Он намеревался посидеть с ней на крыльце, выпить целый кофейник и поговорить об их дальнейшей жизни. Вернее, о последующих годах их совместной жизни.
Но, пройдя через двор, он заметил, что красный «корветт» исчез.
Дин ворвался в дом, где его приветствовал телефонный звонок.
– Немедленно сюда! – закричала Нита, не потрудившись поздороваться. – Блу уезжает!
– О чем вы?!
– Она водила нас за нос! Твердила, что уедет в понедельник, а сама все это время намеревалась улизнуть сегодня! Чанси Кроул отправился с ней, чтобы забрать прокатную машину, и она сейчас направляется в гараж, чтобы погрузить вещи. Я так и знала: что-то неладно. Она...
Дин, не дослушав, бросил трубку и уже через пятнадцать минут свернул в переулок за домом Ниты и остановился рядом с мусорными ящиками. Блу стояла у открытого багажника «короллы» последней модели. Несмотря на жару, она снова была в черной рубашке, джинсах и байкерских ботинках. Он не удивился бы, увидев у нее на шее кожаный ошейник с шипами. О вчерашней уязвимости напоминала только пышная шапочка волос. Дин выскочил из грузовика.
– Огромное спасибо за все.
Блу сунула в почти полный багажник коробку с красками.
– Я так часто прощалась с дорогими мне людьми в детстве, – бесстрастно объяснила она, – что предпочитаю больше не подвергать себя этой процедуре. Кстати, ты будешь счастлив узнать, что у меня начались критические дни.
Он в жизни своей не обидел женщину, но сейчас руки чесались встряхнуть ее так, чтобы зубы зашатались!
– Ты просто безумна, и надеюсь, это понимаешь! – заорал он, шагнув к ней. – Я люблю тебя!
– Ну да, разумеется. И я тебя тоже.
Она забросила в машину рюкзак.
– Я не шучу, Блу. Мне не до шуток. Мы созданы друг для друга. Мне следовало бы сказать тебе об этом прошлой ночью, но я боялся тебя отпугнуть. Ты чертовски своенравна и так и норовишь ускользнуть!
Она вызывающе подбоченилась, изображая разбитную базарную торговку. К сожалению, это у нее получалось плохо.
– Приди в себя. Какая там любовь?
– Неужели так трудно поверить?
– Еще бы! Ты – Дин Робийар. Я – Блу Бейли. Ты носишь дизайнерские лейблы, а я счастлива побывать на распродаже в «Уол-март». Я бродяжка, а у тебя блестящая карьера. Нужно ли объяснять дальше?