Грехи юности - Стоун Джин (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Она не стала говорить ему про биопсию, язык не поворачивался. Ей необходимо было остаться одной и подумать.
Мало того, что он продемонстрировал свое недовольство ее поведением, не хватало ей еще его жалости.
Последние два часа Пи Джей провела перед аппаратом для снятия маммограммы. Грудь была вставлена в отверстие, плотно сжимавшее ее, и большерукий весельчак-рентгенолог вплотную занялся ею: мял, щупал, а потом принялся тыкать в нее какой-то проволокой, видимо, пытаясь определить точное местоположение опухоли.
— Игольчатая локализация, — пояснил он, — без нее ваш хирург не будет знать, где находится опухоль.
И, расхохотавшись, добавил:
— Не придется искать иголку в стоге сена.
Он забавно пошевелил губами, напомнив Пи Джей одного типа из рекламного ролика — тот делал точно так же.
Однако попытки рентгенолога рассмешить ее ни к чему не привели — ей было не до смеха.
Пи Джей взглянула на висевший на стене экран.
— Вовсе не похоже на опухоль, — заметила она. — Скорее на звездную россыпь.
— Да нет, опухоль сидит в вас, уж поверьте мне, — сказал он и в очередной раз помял ей грудь. — А то, что вы приняли за звездочки, скорее всего кальциевые уплотнения.
Пи Джей поморщилась, но не от укола, а от боли в сдавленной груди. Было трудно дышать, невозможно сконцентрироваться на чем-либо или попытаться представить себе что-нибудь приятное, как ее учили, чтобы расслабиться. На занятиях она проделывала это сотни раз, но здесь, в сверкающем чистотой кабинете, ничего не получалось.
Лишь одна мысль сверлила, не давая покоя: «Вечером у меня уже, возможно, не будет груди…»
— Вот она! — наконец-то воскликнул рентгенолог, будто поймал надоедливую муху. — А теперь быстренько в операционную, и чтоб я вас больше никогда здесь не видел!
Когда в кино показывали операционную и суетящихся над больным хирургов и медсестер, Пи Джей всегда отворачивалась. Теперь она сама лежала на жесткой каталке и, охваченная жутким страхом, смотрела в потолок. Только раз в жизни была она в подобной ситуации — в 1968 году, в предродовой палате. Тогда она была одна, как и сейчас.
Как же ей хотелось, чтобы кто-то взял ее за руку, сказал Добрые, ободряющие слова! И впервые Пи Джей пожалела о том, что ничего не сказала Бобу. Если бы он был здесь, как было бы славно. Интересно, почему тут так холодно?
Размышления ее прервала медсестра.
— Пора спускаться вниз, — сказала она.
Пи Джей чуть не расплакалась, но быстро взяла себя в руки. Этого только не хватало! Ведь это просто биопсия.
Припомнились слова доктора Рейнольдса: «Восемьдесят процентов опухолей груди доброкачественные». Глубоко вздохнув, Пи Джей задержала дыхание и медленно сосчитала до трех. Внезапно ей представилось суровое лицо доктора Сент-Джермена: «Непальпируемые опухоли могут быть такими же злокачественными, как и пальпируемые». Она похолодела.
— Вы почувствуете лишь легкий укол, — послышался голос сестры.
— И я засну?
— Нет. — Сестра улыбнулась. — Я введу вам небольшую дозу димедрола, а внизу вам дадут валерианы.
Валериана… Пи Джей в восьмидесятые годы выпила ее целое море. Поводов было предостаточно: то какая-нибудь важная презентация, то мать приезжала как-то на Рождество, то первое собеседование при поступлении на работу к Хансену и Хобарту…
Она почувствовала укол, но показалось, что ее не укололи, а ударили ножом.
— Когда будете готовы, дайте знать, — неожиданно послышался мужской голос, и Пи Джей вздрогнула.
— Готова, — отозвалась медсестра.
— Ну, держитесь, — сказал мужчина Пи Джей и улыбнулся.
Каталка тронулась с места и поехала к операционной.
Пи Джей судорожно глотнула и закрыла глаза. Хотела попросить, чтобы ее накрыли еще одним одеялом, но промолчала, лишь покорно отдалась плавному покачиванию.
Скоро все будет позади, уговаривала она себя. Подумаешь, какая-то опухоль. Просто очередное изобретение умников-медиков, чтобы без нужды терроризировать несчастных больных.
Каталка остановилась.
О Господи! Неужели приехали?
Послышался шорох, распахнулись двери, каталку немного тряхануло, словно наскочила она на какую-то выпуклость, потом двери снова закрылись, и Пи Джей почувствовала, как пол поплыл вниз. Понятно, они в лифте. Мужчина, который вез каталку, принялся тихонько насвистывать. Пи Джей посмотрела на потолок — лампа дневного света, затянутая проволочной сеткой. В нос пахнуло застарелым запахом мочи.
Лифт, подпрыгнув, остановился. Свист прекратился, двери распахнулись. Каталку опять тряхнуло — теперь Пи Джей догадалась, что они переехали через порожек лифта.
Санитар повез ее сначала прямо, потом свернул налево и поехал вдоль какой-то выкрашенной бледно-желтой краской стены. Добравшись до дверей, остановился.
— Желаю удачи, — проговорил он и исчез в глубине выложенного белой плиткой холла.
Послышались чьи-то голоса, звяканье инструментов, музыка. Но оттуда, где она лежала, Пи Джей никого не было видно. Она попыталась вспомнить, что будет дальше.
Что же было в 1968 году? Было ужасно больно, это точно, но тогда она испытывала совсем другие чувства: она знала, что скоро придет конец ее мучениям, начнется новая радостная, счастливая жизнь. Сейчас ей не было больно, однако жизнь могла вскоре кончиться.
Она подумала о сыне, ребенке, которого никогда не видела. Интересно, вспоминает ли он когда-нибудь о ней, собирается ли приехать в Ларчвуд 16 октября? Пи Джей закрыла глаза. Как пройдет их встреча? А может, будет лучше, если они никогда не увидятся? Зачем им знакомиться друг с другом, если ей все равно придется умереть?
— Мисс Дэвис? — послышался чей-то приглушенный голос.
Пи Джей открыла глаза. Рядом стояла сестра. Она держала что-то вроде резиновой трубки. Пи Джей снова закрыла глаза. Внезапно она ощутила невероятную усталость.
— Сейчас вам введут внутривенное, — проговорила медсестра. — Вы почувствуете легкий укол в руку. Постарайтесь не шевелиться…
Сказанное ею позже Пи Джей пропустила мимо ушей.
Она словно разделилась надвое. Одна половина прекрасно осознавала: сейчас ее схватят, всадят в нее иглу, прикрепленную к трубке, соединенной еще Бог знает с чем. Эта ее часть стремилась вырваться и бежать от кошмара куда глаза глядят. А другая… Другой было все безразлично. Будь что будет! Только все как-то странно, зыбко, неясно. Ну ничего, все пройдет. Именно эта ее половинка победила первую, когда каталку снова куда-то повезли. Новое место оказалось еще холоднее, чем холл. Гул голосов приблизился, стал совсем рядом. Кто-то подсунул ей под спину руки.
— Поднимай!
Мозг только переварил услышанное, как Пи Джей почувствовала, что ее подняли и перенесли с каталки на что-то еще более твердое и узкое. Она открыла глаза — над ней склонились какие-то люди в зеленых масках, зеленых колпаках.
— Доброе утро, — послышался из-под маски приглушенный голос. — Я — доктор Сент-Джермен. — Губы еще раз шевельнулись. — Помните меня?
Пи Джей показалось, что глаза его улыбаются. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на чем-нибудь.
Потом она почувствовала на своем лице чье-то дыхание.
— Прошу вас сосчитать от ста назад.
И вдруг она вспомнила. Тогда, в предродовой палате, ее попросили о том же. И она, как и много лет назад, принялась считать:
— Сто.
А память уносила ее в прошлое, в те далекие дни.
— Девяносто девять.
Мой мальчик…
— Девяносто восемь.
Мой сын…
Над ней склонилось чье-то расплывчатое лицо.
— Привет, — произнес чей-то голос.
Боб…
Лицо начало постепенно приобретать более отчетливые очертания, он улыбнулся.
— Закончили операцию? — спросила Пи Джей.
Боб не ответил — должно быть, она спросила недостаточно громко.
— Закончили операцию? — повторила она.
Ей хотелось спросить его, что он здесь делает, откуда узнал…
Он кивнул.
— Тебя уже привезли из операционной.
