Ветер нашей свободы (СИ) - Манило Лина (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Какое же ты ничтожество. — Брэйн в отвращении кривит губы.
— И тебя, урода, нужно было тогда прикончить! — вскрикивает Кир, с ненавистью глядя на Брэйна. Лицо татуировщика каменеет, а в глазах зажигается опасный огонек. Опасный для Кира. Я слишком хорошо знаю этот взгляд, чтобы понимать — еще немного, и подонку конец. — Я так надеялся, что ты подохнешь, но такого бугая так просто не одолеешь. А жаль.
— Брэйн, тихо, держи себя в руках. — Роджер подходит к татуировщику и хлопает того по плечу, призывая успокоиться. Брэйн тяжело дышит, закрыв глаза, пытается нормализовать дыхание и постепенно ему это удается.
— Она тебя тоже бросит! — вопит Кир, глядя на меня безумными глазами. — Потому что она точно такая же, как и все остальные! Они всегда уходят, хоть им яичницу на ладони пожарь. Появится новый парень, и ты останешься один, в пустой квартире, голодный и холодный.
— Голодный? — Что этот утырок вообще несет? — Ты — больной.
— Да! Пусть так, пусть ты не понимаешь, о чем я. Сейчас не врубаешься, но со временем до тебя дойдет, что ни одна из этих проституток не достойна того, чтобы жить на свете! Они всегда бросают, они даже детей бросают ради мужиков! Меняют своих детей на член! — Кир захлебывается кашлем и своим сумасшествием. — Ты же понимаешь, о чем я, да? Твоя мамаша такая же, как и моя. Они все одинаковые!
Его слова об Изе больно бьют в самое сердце. Мать — моя Ахиллесова пята — та, из — за которой я постоянно чувствую свою ущербность. Но мне не нужно, чтобы какой — то сдвинутый напоминал мне об этом. Моя мать — только моя боль, а все остальные могут проходить мимо.
— Заткнись, урод! — Не знаю, какое чудо удерживает меня от того, чтобы снова не наброситься на него. — Если еще хоть слово об Агнии или моей матери вырвется из твоего поганого рта, я убью тебя на месте.
— Нервничаешь, да? — Он снова сплевывает и вытирает разбитый рот тыльной стороной ладони, и по его лицу тянется кровавый след. Сейчас он очень похож на Джокера — безумного, одержимого. — Иза — тварь, ты же сам это знаешь. Зачем ты ее терпишь? Я со своей, лично расправился. Мать стала моей первой жертвой. Мне тогда было восемнадцать, когда вспорол ей брюхо. Даже не представляешь, какой кайф испытал, когда она лежала в луже собственной крови и всего того дерьма, что вылилось из нее, когда поняла, что я пришел спросить с нее за все то зло, что она причинила. — От его слов мороз по коже, а волоски на теле, даже самые короткие и незаметные, становятся дыбом. — Жаль, что твоя мамаша так и не сдохла ни в первый раз, ни во второй, в больнице. А я ведь так старался, так старался.
Делаю рывок вперед, но меня останавливает голос той, ради которой я здесь нахожусь:
— Филипп, не надо!
Останавливаюсь как вкопанный — ее голос действует словно магнит. В этот момент отчетливо понимаю, что ради Птички готов на все, о чем не попросит. Потому что знаю: ни о чем плохом она просить не станет.
— Ястреб, беги! — Неожиданный возглас той, о которой уже успели забыть в пылу борьбы с вселенским злом в лице Кира, оглушает. Матильда подскакивает к окну и, свесившись вниз так, что только ноги торчат, начинает размахивать руками, привлекая чье — то внимание. — Не иди сюда! Уходи! Они взяли Кира, они обо всем знают! Уезжай, ради Бога!
Роджер срабатывает молниеносно: срывается с места и, не забыв о своей трубе, бежит на улицу. Ястреба нельзя упустить — он слишком важен во всей этой истории, но от Роджера еще никому не удавалось уйти — даже пытаться не стоит.
— Нет! — кричит Матильда, и в ее голосе отчетливо слышатся признаки надвигающейся истерики. — Роджер, не трогай его! Не надо! Вы же обещали!
— Мы обещали, что не убьем его. — Брэйн отпускает Кира, которого уже нет смысла удерживать — в таком состоянии он вряд ли куда — то сможет убежать, в два шага преодолевает расстояние до окна и одной рукой оттаскивает Матильду от подоконника. — И свое обещание сдержим, но то, что твой приятель сделал с Арчи, с рук ему не сойдет. Об этом можешь не волноваться.
Она судорожно кивает и, словно окончательно обессилев, тряпичной куклой повисает на руках татуировщика.
— Ну, не плачь, — просит Брэйн и неумело гладит ее по голове. — Он не стоит этого. Вот что бывает с хорошими девочками, когда они влюбляются в подонков.
— Думал, убежать, мразота? — Роджер держит тощего Ястреба за тонкую шею и с такой силой вталкивает его в комнату, что тот пролетает и, не удержавшись, падает рядом со своим дружком. — Сиди тихо, погань, пока я тебе мозги не вышиб.
Ястреб молчит, только затравленно озирается по сторонам, но на Кира не смотрит. Уверен, что как только их возьмут в оборот, начнут колоться и сдавать друг друга, как последние крысы. Крысы они есть — отвратительные. Помоечные. Кажется, я даже слышу невыносимый смрад моральных нечистот, исходящий от них. И этому уроду доверял Арчи?
— Скажи мне, Ястреб, только одно. — Мой голос обманчиво спокоен, хотя внутри бушует настоящая буря, но держусь из последних сил, чтобы не начать тут все крушить. — Что тебе сделал Арчи?
— Ничего, — хрипит, потирая шею, за которую его держал Роджер. Не удивлюсь, если в итоге у него окажутся сломаными пара позвонков. — Я просто запутался.
— Запутался? Надеюсь, менты тебя распутают, потому что о такую мразь мне руки марать не хочется.
Ястреб смотрит на Матильду, рыдающую в объятиях Брэйна. Смотрит осуждающе, с укоризной. Она вытирает слезы и одними губами произносит: «Прости», а потом отворачивается. Наверное, в этот момент их история, длиной в десяток трудных лет, окончательно завершилась.
Мне надоедают их рожи, отворачиваюсь и снова подхожу к Птичке. Присаживаюсь рядом с ней прямо на пол. Мне наплевать, какая здесь кругом грязь, какая атмосфера царит, главное, я ее нашел и она жива, а все остальное до синей лампочки.
— Больно? — спрашиваю, поглаживая ее по голове, осторожно и бережно, словно она может сломаться от любого неосторожного движения. Где же эта скорая, когда она так нужна?!
— Терпимо. — Пытается улыбаться, но с такими побоями особенно не повеселишься. Вижу, как она морщится, но старается не показать виду, насколько ей на самом деле. Моя смелая маленькая Птичка. — Побудь со мной, пожалуйста. Не уходи больше, мне страшно одной.
— Побуду, конечно. — Пододвигаюсь к ней как можно ближе, при этом стараясь не задеть то, что в пылу атаки мог повредить Кир. — Захочешь прогнать, не получится. После этого вообще и шагу одной ступить не дам, не надейся. Я еще тот тиран, ты меня просто плохо знаешь.
— Тиран? — задумчиво спрашивает и хитро смотрит. — Может, мне только это и нужно было? Может, я такого и искала, чтобы ходил за мной с плеткой и дорогу указывал?
— Значит, тебе очень повезло. — Целую ее в лоб, губами ощутив, насколько он горячий. Наверное, у нее температура. — Я именно такой и даже хуже.
— Помоги мне сесть, пожалуйста.
— Не дождешься. Тирания начинается с этой самой секунды, поэтому запрещаю тебе двигаться — мало ли, какие у тебя повреждения, так что лучше не шевелиться.
Она кивает, а я чувствую, как внутри разливается тепло. Это облегчение, смешанное с радостью от того, что все — таки смог найти ее — живую. Все эти синяки, ссадины, ушибы пройдут. Стресс тоже пройдет — помогу ей справиться. Но она здесь, рядом и большего мне не нужно.
Сквозь разбитое окно проникает ветер, приносящий с собой запах новой весны, которая будет не такой как обычно. Потому что впервые не чувствую себя изломанным, искалеченным и пустым. Сейчас рядом со мной та, которую так долго искал — та, которая сможет меня понять и принять. Та, ради которой я хочу стать лучше.
— Филин. — Ее тихий голос выводит из задумчивости.
— Птичка. — Ухмыляюсь и ложусь на бок, оперевшись на локоть, и наматывая темно — каштановый локон на палец. — Ты что — то хотела?
Она смотрит на меня огромными глазами невероятного шоколадного оттенка и молчит. Не мешаю собраться с мыслями, потому что чувствую — то, что скажет сейчас, может изменить нас полностью.
