Офсайд (ЛП) - Саваж Шей (книги онлайн полные .txt) 📗

– Просто, блядь, скажи это! – огрызнулся я.

– Я знала, что ты справишься! – взвизгнула она, а затем снова прикрыла рот руками.

– В следующий раз я смогу удержать эту хрень на месте, – проворчал я.

– Потихонечку, полегонечку, – сказала Даниэль в миллионный раз. – Не все сразу.

Николь подошла к моему креслу, склонилась и поцеловала в лоб.

– Ты замечательно справляешься, – сказала мне.

Черт с ним.

Я вздохнул и поднял на нее взгляд, все мое бешенство улетучилось вместе с моей энергией. Даниэль помогла мне вернуться в кровать – черт, эта цыпочка была сильной – и Николь присела с краю. Даниэль заполнила свои небольшие таблицы и ушла до следующего дня.

– Я, блядь, бесполезен, – пробормотал я, и Николь шикнула на меня.

– Ты – мой герой, – сказала она и склонилась ближе, ее губы нежно коснулись моих. – Я люблю тебя.

Ее руки зарылись в мои волосы, а язык скользнул в мой рот. Я простонал, желая обнять ее и крепко прижать к себе, но просто не мог. Уже из-за одного этого можно было себя ненавидеть, но раз я был беспомощен, то хорошо, что именно Николь поддерживала меня. Ее руки пробежались по моим предплечьям и груди, а затем скользнули по животу. Некоторые части моего тела вспомнили ее прикосновения и молили уделить им больше внимания.

– По крайней мере, я знаю, что член у меня все еще активен, – сказал я с ухмылкой и попытался дотянуться, чтобы пощупать ее груди, но мне удалось лишь мельком задеть их, прежде чем рука вновь упала на кровать.

Николь хитро улыбнулась, взяла меня за руку и прижала ее к одному из своих холмиков, а сама тем временем снова меня поцеловала.

Да – мой член точно еще работал.

– Мне нужно присмотреть за ребенком, – сказала Николь, разрывая поцелуй и возвращая мою руку мне на живот. – Джереми сказал, что он навестит тебя позже. Думаю, с ним придут еще парочка парней.

– Да, – кивнул я. – Пол и Клосав.

– Клинт по-прежнему не приходил? – тихо спросила Николь.

Я покачал головой.

– Я сказал Джереми передать ему, чтобы он не был такой киской, – сказал я. – Но полагаю, он не послушался.

– Он предложил мне сходить на выпускной, – со смехом сказала Николь. – В качестве компенсации за все это, понимаешь?

Эта новость мне не понравилась.

– Если он на хрен прикоснется к тебе, я выберусь из этой кровати и вздрючу его.

– Хм… – Николь постучала пальцем себе по подбородку. – Ты пытаешься дать мне стимул?

– Даже не смей думать об этом!

Она улыбнулась и покачала головой, прежде чем вновь меня поцеловать.

– Никогда, – пообещала она.

– Чертовски верно!

– Я навещу тебя завтра после школы, ладно?

– Да-да.

– Люблю тебя.

Я потянулся и постарался взять ее за руку. Она вложила в нее слою ладошку.

– Я тоже люблю тебя, Румпель. – Глубоко вдохнул и выпалил. – Прости, я такой придурок.

– Знаю, как это тяжело, – сказала она. – Я это вижу. У тебя все лучше и лучше получается. Знаю, что ты так не думаешь, но это так. Даниэль сказала, что при том темпе каким ты идешь на поправку, уже к концу недели тебя переведут из больницы в реабилитационный центр.

– И как много пройдет времени, прежде чем я смогу вообще помыслить о том, чтобы выписаться? Месяц? Три? Больше?

Ее рука поглаживала мои волосы.

– Охренительно отстойно.

– Я знаю, малыш.

Мы еще несколько раз поцеловались, но я был слишком утомлен, чтобы просить ее задержаться подольше, к тому же мне не хотелось, чтобы Софи опоздала на работу. Николь ушла, и я остался наедине с кучей своих мыслей.

Больше всего я думал о том, что заметил только прошлой ночью.

Обычно я сразу вырубался, слишком уставший или напичканный лекарствами, чтобы о чем-то задумываться, но прошлой ночью было иначе. Я был утомлен, но не сразу заснул. Был взволнован, словно ожидал чего-то, но не знал, чего именно.

Затем меня осенило.

Я понял, чего не хватало.

Чего именно ждал.

Я ждал, как в голове снова прокрутится прошедший день – впечатывая для сохранности каждую деталь мне в мозг. Я ждал, что мой гиперактивный разум в мельчайших подробностях проанализирует мою жизнь, начиная с раннего утра и до поздней ночи.

Но этого не произошло.

Я посмотрел на новые цветы, что Николь принесла в мою палату – несмотря на мою жалобу, что парням не дарят чертовы цветы – и попытался вспомнить, что стояло на этом месте раньше. Что бы это ни было они были желтыми, а новые вроде бы оранжево-красными, но я не мог припомнить, чем именно они отличались или какие конкретно цветы это были.

В моем сознании не было соответствующего образа, чтобы я мог его вспомнить.

Шекспир придумал фразу: «Не строй себе тюрьму из черных мыслей»¹¹⁰. Но несмотря на то, что эта фраза сейчас идеально мне подходила, не помнить всего было, безусловно, благословением.

Теперь мой разум также мог отдохнуть.

– Привет, Томас.

Я оторвал взгляд от своей новой кровати в реабилитационной клинике и увидел высокого, долговязого блондина с мягким, немного женоподобным голосом, несмотря на легкий южный акцент.

– Хэй, – ответил я и чуть прищурил глаза.

– Я – Джастин, – представился он, подставляя кресло и устраиваясь рядом со мной. – Просто хотел представиться и сообщить, что мы будем вести беседы, пока ты здесь находишься.

– О чем? – спросил я.

– Ну, о несчастном случае, – сказал он, – и о том, как ты относишься к ситуации, в которой сейчас находишься.

– Ох, черт, – заворчал я, когда на меня снизошло озарение. – Вы мозгоправ?

– Типа того, – тихо засмеялся он.

– Мне не нужен гребанный мозгоправ.

– Ну, давай немного поговорим, и я сам это решу, ладно?

– Нет, не ладно.

– Томас, ты пережил довольно существенное количество травм, – сказал Джастин. – Ты был очень активным человеком с потенциалом играть в профессиональный футбол. И все это кардинально изменилось в очень короткий период времени. Тебе нужно поговорить о том, как это на тебя повлияло.

– Как повлияло? – выкрикнул я, а затем скрыл эту вспышку за сарказмом. – Как же это повлияло на меня? Вы серьезно? Эм, что ж, давайте посмотрим: я не могу ходить, только со вчерашнего дня в состоянии самостоятельно добраться до туалета, не могу полапать свою девушку, а мой папа думает, что я гребанный неудачник! Вот как это повлияло на меня. Устроит?

С мгновение он лишь смотрел на меня, а затем кивнул.

– Да, думаю мы будем общаться чуть дольше, – сказал он, прежде чем встать и направиться к выходу, на ходу бросив через плечо, – у нас будут часовые сеансы через день. Я предупрежу медсестру, чтобы внесла их в твое расписание.

Хренов ад.

– Еще разок, – уговаривала Даниэль.

Я сделал глубокий вдох и положил руки на подлокотники инвалидного кресла. Пот практически лился мне в глаза, а в легкие казалось не поступало достаточно кислорода. Ворча и сдерживая дыхание, я приподнялся и боком переместился на кровать.

– Отлично!

Откинулся на спину, чувствуя себя как угодно, только не отлично и при этом запыхавшимся, будто только что пробежал марафон, хотя все что сделал – это передвинулся из одного места в другое. Глаза бездумно таращились в потолок палаты, пока я пытался отдышаться.

– Думаю, на сегодня с тебя достаточно, – сказала она.

– Вы уверены? – пробрюзжил я. – Я еще не совсем мертв.

Она проигнорировала мою шпильку и сказала, что вернется утром. Я дождался, пока мои бицепсы перестали гореть, и подтянулся повыше на подушку.

На подушку Николь.

Вчера Николь приходила в центр и принесла мне новую наволочку – свеже не стиранную. Может некоторым и казалось это противным, ну а я обожал. Предыдущая как раз начинала снова пахнуть мной.

Я находился в центре уже четыре недели и без посторонней помощи мог перемещаться в кресло и из него, добираться до туалета и обратно, а также кормить себя. Обезболивающие мне уже не давали, разве что в редкие ночи немного мотрина, и я не хотел больше подсаживаться на что-то еще. В этом отношении были улучшения, но Николь не могла навещать меня каждый день, и это было отстойно. Она приходила, когда могла, но порой я видел ее только через два или три дня.