Кольцо - Каммингс Мери (читать книги без .txt) 📗
— Ну что? — спросил Ник.
— Спасибо... — Наверное, он ждал от нее именно того.
— Хочешь примерить?
— С халатом?!
— Ну и что? — Он снова погладил ее по голове, поерошил пальцами волосы.
Нэнси незаметно прижалась ноющим виском к его руке — прохладной и несущей облегчение. Вот если бы он еще ей на глаза эту руку положил... Расстегнула пару пуговок халата, распахнула его и надела ожерелье. Слезла с кровати, подошла к трюмо — действительно красиво.
Возможно, Ник ждал каких-то бурных изъявлений благодарности и восторга, но у нее не было на это сил — глаза щипало, а голова, казалось, раздулась так, что вот-вот лопнет. Поэтому Нэнси просто вернулась к нему и повторила:
— Спасибо.
Он хозяйским жестом поправил ожерелье и не убрал руку, продолжая рассеянно поглаживать ее по шее.
— Я позвоню про ужин?
— Мне еще с собакой нужно сходить.
— Можно попросить Джеральда.
— Нет, я сама хочу. Пройдусь по холодку — голова, может, пройдет.
— А хочешь, я с тобой схожу? — неожиданно спросил Ник.
Нэнси меньше всего ожидала услышать подобное предложение.
— Мне, вообще-то, положено ходить каждый день по крайней мере милю — но я ленюсь, — пожав плечами, добавил он. — Давай хоть сегодня схожу.
— Ну, пойдем...
И подумала, что они с Ником никогда в жизни вместе не гуляли — не шли рядом по улице, просто так, куда глаза глядят...
Когда-то в детстве он читал сказку Андерсена — про русалочку, которая за возможность жить на суше и видеть своего возлюбленного заплатила такой болью в ногах, «словно ее резали тысячи ножей». Наверное, ее ощущения были сродни ощущениям самого Ника, появившимся примерно к середине прогулки.
Но Нэнси бы он этого в жизни не сказал, и старался ничем не показывать ей своего состояния. Тем более что врач действительно велел постепенно увеличивать нагрузку на ноги. Может быть, если бы он соблюдал предписанный режим, то и боли бы такой сейчас не было...
Когда они выходили из дома, Нэнси сказала вдруг:
— А я на миссис Берк накричала...
— Ну и плюнь на нее. Хочешь, я ее уволю? — предложил Ник. На самом деле экономка работала не на него, а на владельцев виллы, но попросить ее пожить до конца срока аренды где-нибудь в другом месте (разумеется, за его счет) он вполне мог — если это доставит Нэнси удовольствие.
— Не надо, — очень серьезно ответила она, качнула головой и слегка поморщилась — он и раньше замечал, что она плохо переносит слезы и мучается после них головной болью.
Дальше они шли молча, но Ника не оставляло ощущение, что это не то отчужденное, непроницаемое вязкое молчание, к которому он уже привык за последние недели. Что-то изменилось, сдвинулось с мертвой точки — словно из-под ледяной корки внезапно, робко и слабо, пробился живой ручеек.
Прогулка не слишком помогла. К возвращению на виллу Нэнси выглядела чуть бодрее, но за ужином снова сидела молча, сдвинув брови и иногда вздыхая, и почти ничего не ела.
Ночью, когда Ник пришел к ней в спальню, над изголовьем горела лампа, а Нэнси лежала лицом к двери. Это было непривычно — настолько непривычно, что он застеснялся своей наготы, поспешил подойти и, вместо того чтобы лечь, сел рядом.
— Голова болит, — пожаловалась она извиняющимся тоном.
Глаза у нее действительно были совершенно больные.
— Тогда давай просто поспим.
Она медленно, не сводя с него глаз, кивнула. Ник вытянулся рядом с ней, осторожно привлек ее к себе и поцеловал в висок. Погасил свет и шепнул:
— Спи. Спи, котенок, и пусть тебе хороший сон приснится.
Так обычно говорила ему мать, когда в детстве приходила подоткнуть одеяло и поцеловать на ночь...
Глава 21
Уехал Ник неожиданно. Утром, за завтраком сказал вдруг:
— Я сегодня улетаю в Нью-Йорк. Думаю, на пару дней. Понадоблюсь — звони, у тебя телефон есть.
Поехать с ним он Нэнси на этот раз не предложил.
Отъезд его был неожиданностью не только для нее — так Нэнси поняла из некоторых реплик Джеральда, которого тоже «оставили дома».
Миссис Берк вела себя тише воды ниже травы и старалась не встречаться с Нэнси взглядом. Как выяснилось, Ник, узнав о происшествии с ночником, пригласил ее в свой кабинет. Вышла она оттуда очень расстроенная, и ни о каком уходе больше речи не вела. Все это Нэнси тоже узнала от Джеральда. В отсутствие Ника они завтракали и ужинали вместе — и именно Ник был основной темой их застольной беседы.
Хотя Джеральд имел степень магистра в области менеджмента, его вполне устраивала должность личного помощника мистера Райана, и он с удовольствием рассказывал и о том, как начинал работать с Ником, на первых порах панически боясь сделать что-то не то, и о местах, где им довелось побывать, и просто — запомнившиеся случаи.
А Нэнси слушала... Слушала и вспоминала — каждый жест, каждое слово, каждую черточку. И прихотливо изогнутые брови, и смех, и запах, и вкус кожи, и настойчивые губы, и глаза, переливающиеся бирюзовым пламенем. Вспоминала, и любовалась им, и восхищалась, и разговаривала, словно он стоял перед ней, и сердилась на него, и упрекала: ну почему он уехал и не взял ее с собой! Ведь им же осталось так мало быть вместе!
Хотя... если бы Ник действительно стоял перед ней, она бы всего этого ему не сказала...
Прошло два дня — он все не возвращался. И не звонил — по крайней мере, ей. Спрашивать у Джеральда, не звонил ли Ник ему, Нэнси не хотелось.
Она тоже не звонила. О чем было говорить? Да и зачем? Привыкать к тому, что можно нажать кнопку и услышать его голос? Скоро этого уже не будет...
Кроме того, нет-нет да и мелькала мысль: «А может, он там не один?» Иначе почему на этот раз он не взял ее с собой?..
Он приехал через три дня, ночью.
Проснулась Нэнси оттого, что Дарра соскочила с кровати и, цокая когтями, бросилась к двери. Откуда-то раздавались голоса, шум. Казалось, весь дом наполнился жизнью.
Нэнси поняла сразу. Сердце, не спросясь, запрыгало: «Ник, Ник вернулся!», она включила лампу над головой: скорее, побежать, увидеть, встретить! — и опустилась на подушку, усилием воли осадив себя. Захочет — придет...
Но услышав шаги за стенкой, уже не выдержала — вскочила и кинулась к шкафу за халатом. И обернулась, когда позади распахнулась дверь.
Стоя на пороге, Ник одной рукой отбивался от бешено наскакивающей Дарры, в другой руке он держал какую-то коробку. В его волосах поблескивали капельки воды от растаявших снежинок, и весь он выглядел как-то непривычно — веселый, взъерошенный и словно помолодевший, в джинсах и свитере.
Нэнси и сама готова была броситься к нему, как Дарра, но замерла, будто приросла к полу, пока он, сделав пару шагов к кровати, не кинул туда коробку и не протянул ей руку, — и только тогда сорвалась с места и влетела в его объятия.
Он сказал сверху:
— Какая ты теплая... — Отпихнул попытавшуюся влезть между ними собаку и прижал Нэнси к себе еще теснее. — И как от тебя пахнет хорошо. Опять на тебе эта дурацкая рубашка...
Но Нэнси было все равно, что он сейчас говорит. Привстав на цыпочки, она вжималась лицом в его шею, терлась об него, вдыхала его запах.
Все так же, не отпуская друг друга, они рухнули на кровать. Ник, придерживая ладонью голову Нэнси, поцеловал ее, пробормотал с нежностью:
— Нэнс... — и снова поцеловал. Глаза его были закрыты, от губ пахло кофе. На секунду он отодвинулся, сорвал с себя свитер — под свитером оказалась рубашка без галстука, с распахнутым воротом. Нэнси потянулась рукой в открывшийся треугольник загорелой кожи, расстегнула еще пару пуговиц, но тут Ник внезапно отстранился.
— Подожди... Подожди, подожди! Сначала посмотри, что я тебе привез!
Нэнси не поняла — зачем, при чем тут это сейчас?! — и растерянно уставилась на него.
