Лунные танцы - Воронцова Наталья (книга бесплатный формат TXT) 📗
Станислав по-своему пытался отблагодарить Ирену за помощь в решении своей проблемы. На день рождения, по ее настоятельной просьбе, он подарил ей машину — новенький серебристый «порше-каррера», который разгонялся с места до сотни километров менее чем за пять секунд. По его мнению, это была глупая прихоть: как по Москве можно ездить на «порше», когда средняя скорость движения по центру в рабочий день километров тридцать в час, а то и меньше. Да и дороги, прямо скажем, не располагают к гонкам. Но Свенцицкая была в восторге — она обожала скорость и спортивные машины. Постепенно она заново освоилась с движением в Москве и начала ездить по городу сначала осторожно, потом все увереннее. Ее победа позволяла ей диктовать условия, которые Вознесенский вынужден был соблюдать.
Но эйфория Ирены длилась недолго: Станислав ходил мрачный и раздраженный, постоянно плохо себя чувствовал, находил любые причины, чтобы не бывать дома. Она вынуждена была нанять человека из команды Гвоздюка, чтобы следить за ним, опасаясь рецидива в виде очередной Леры или чего похуже. Сексуальная жизнь тоже разлаживалась. Вознесенский жаловался на усталость, напряжение, стрессы и предпочитал засыпать до того, как она к нему присоединялась. Ирена надеялась, что давно запланированная поездка на Антиб пойдет на пользу их отношениям. Там Вознесенский придет в себя, отдохнет, и снова заживут они, как будто не было никакой Леры — все только сон, который, к счастью, наконец закончился.
Они улетели из Москвы на две недели, мечтая втайне забыть о том кошмаре, который ежедневно преследовал каждого из них по отдельности. Вознесенский старался убедить себя в том, что именно Ирена и является в конечном счете женщиной всей его жизни, и нечего искать добра от добра. Она не бросила его ни в одной из сложных жизненных коллизий, не предала, не ушла ни к кому другому, хотя возможности были. Это он, кобель, загулял с какой-то девчонкой, которая на поверку оказалась настоящей стервой. Выставил себя перед всеми на посмешище. Что же, сам виноват! Но, помимо воли, в памяти постоянно всплывало Лерино лицо. Теперь ему часто снились ее глаза и как она смотрела на него тогда, когда он входил в приемную… И он стонал во сне, просыпался в холодном поту. А раздраженная Свенцицкая наливала ему и себе снотворного и ворчала:
— Вот, как она тебя приворожила — все забыть не можешь!
Вознесенский клял себя, пил, чтобы забыться, но ничего не помогало. Мысли о Лере становились все сильнее с каждым днем, навязчиво преследовали его.
Попытки забыться на курорте во Франции не приносили облегчения. Однажды вечером Ирена сидела на балконе шикарного двухкомнатного люкса и готовилась к вечернему походу в ресторан. Перед ней на столике была разложена дорогая косметика. Вознесенский между тем нервно ходил по комнате туда-сюда, периодически прикладываясь к бутылке. Это просто выводило Ирену из себя.
— Прекратишь ты или нет? Хватит уже психовать, ты на отдыхе. Что ты дергаешься? Все прекрасно, расслабься!
— Не получается, — мрачно буркнул Вознесенский, — наверное, не все так прекрасно.
— Какой же ты нудный!
— Какой есть!
Несколько минут назад Станислав не выдержал и тайком набрал номер Леры в общежитии, но телефон молчал. В сердце встрепенулась надежда и снова погасла. Свенцицкая словно прочитала его мысли.
— А знаешь, что я тебе расскажу, — сказала она как бы между прочим, — как-то забыла это сделать раньше. Твою красотку избили бандюки, наверно, не поделилась с кем-то или что-то слила. А может быть, провалила очередное задание… Так ее отутюжили, что она в больнице лежала, в себя приходила…
Вознесенский промолчал, но сердце у него забилось бешено. Он постарался сохранить спокойствие.
— Не пойду сегодня никуда, иди одна, повеселись. А я полежу. У меня что-то голова разболелась…
Свенцицкая взбесилась. Стас с каждой минутой раздражал ее все больше. Что за идиотские капризы! Именно на сегодня они запланировали ужин в шикарном ресторане, места в котором заказали за несколько дней. Ирена отшвырнула в сторону пудреницу так, что зеркальце разбилось, а осколки разлетелись по балкону. Ее визг был слышен, наверное, даже внизу.
— Да что ты себе позволяешь! Какая-то старая развалина! Я тебя сюда привезла, чтобы ходить везде одной, пока ты тут лежишь и распускаешь сопли! Срываешь мне все планы! Знаешь, чего мне хочется? Ударить тебя по голове, чтобы ты пришел в себя. Не узнаю просто. И все это сделала какая-то девка!
— Замолчи, Ирена! — прохрипел Вознесенский и влил в себя остатки виски. — Я тебе сказал — замолчи! Не могу тебя слышать!
Он схватился за голову, рывком поднялся и вышел из номера.
Ирена упала на кровать и принялась колотить руками подушки. Потом села на постели и злобно огляделась. Чтобы она позволяла кому-то, а уж тем более Стасику, отравлять себе жизнь! Да никогда! Ей снова вспомнился Мухаммед. Господи, как с ним было хорошо! Такой спокойный, интеллигентный, обаятельный. Не то что это…! Свенцицкая всхлипнула. Она вернулась к туалетному столику, с остервенением взбила себе волосы, нарисовала губы поярче. В последнее время ее макияж становился все более вызывающим, и ей это нравилось. Ирена надела туфли, взяла сумочку и отправилась развлекаться. Пусть Стас делает что хочет! Она получит то, ради чего приехала.
Гости, находящиеся в тот вечер в одном из самых дорогих ресторанов на берегу, поражались, глядя на ярко размалеванную пьяную женщину, которая истерично смеялась, пыталась танцевать, но все время спотыкалась, хватая за руки танцующих мужчин, и фальшиво распевала популярные песни. Под конец вечера ее вывели из ресторана под руки два сердобольных официанта и кое-как доставили в номер. Там она потребовала, чтобы они остались с ней, пыталась устроить перед ними стриптиз, пока они насильно не уложили ее в кровать, где она и затихла.
Вознесенский бродил до утра по прохладным приморским улицам и не мог справиться со своей тоской.
Наверное, ему нужен психиатр. Он не болен, нет — просто устал. Бывает, накапливается переутомление, но стоит попринимать каких-нибудь пилюль — и все в порядке. Как ему хотелось побыть одному! Но ядовитым сверлом в сердце прокручивалась мысль: нет, надо бережнее относиться к Ирене, забыть про то, что случилось с Лерой. Тем более что она предала его, а Свенцицкая, наоборот, столько для него сделала…
На рассвете Станислав вернулся в номер. Там он обнаружил Ирену, которая валялась в одежде на смятой кровати. В спальне воняло табаком и перегаром.
Он открыл окно и вышел на балкон. В предутренней туманной пелене пробивались солнечные лучи. С моря дул свежий, отрезвляющий ветер, шумели волны, кричали чайки. Вознесенский закрыл глаза, погружаясь в звуки. Это было минутой отдохновения…
В комнате раздался грохот. Через минуту, продирая опухшие глаза и размазывая по лицу остатки вчерашнего макияжа, на балкон вылезла Свенцицкая. Ее мутило.
— Слышь, сколько времени? Ты где был? — Она потянулась за стоявшей на столике бутылкой виски и жадно сделала несколько глотков из горла. — Фу, хорошо!
Смешанное чувство омерзения и жалости накатило на Вознесенского. Он на руках отнес Ирену в ванную, аккуратно раздел, включил воду. Ей было совсем плохо.
— Я тебе обязательно ребеночка рожу, я решила, — заплетающимся языком проговорила Свенцицкая, стоя под теплыми струями воды, — хоть мне врачи и сказали, что не смогу никогда… Я уже узнала, в Швейцарии есть клиника…
Вознесенский завернул Ирену в большое махровое полотенце и отнес обратно в постель. Она мгновенно отключилась. Станислав сидел и смотрел, как она спит. Не отпускало ощущение, что рядом совсем чужой ему человек. Но он гнал от себя такие мысли.
Днем они помирились. Ирена, усталая и притихшая, пыталась что-то сделать со своим опухшим лицом. Вознесенский тоже чувствовал слабость после бессонной ночи и лежал на кровати, закинув руки за голову.
— Ты же никогда, никогда меня не бросишь? — жалобно спрашивала Свенцицкая, заглядывая ему в лицо.
