Сладкая песнь Каэтаны - Пиньон Нелида (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗

– Чего хочу, того и требую, – ответила Джоконда на замечание историка. – Не воображайте, что вы артист и можете командовать мной. Хоть вы и носите имя поэта, за всю жизнь не сочинили ни одного стишка.

Длинная юбка делала ее похожей на цыганку. Она покружилась, демонстрируя свои чары, но зал был так плохо освещен, что никто ею не восхитился.

– По правде говоря, крестивший меня священник возражал против имени поэта, просил родителей отказаться от него, но отец настоял на своем.

Отец Виржилио тоже был учителем начальной школы и надеялся, что сын, нареченный этим именем, когда-нибудь поедет учиться в Париж.

– А вы угодили в Триндаде, – заметила Себастьяна с неожиданной смелостью: забыла, что Виржилио, частенько навещая ее в постели, сеял не только собственное семя, но и зерна истории, особенно напирая на Педро I, нарушителя бразильских традиций в вопросах пола.

– Благодаря Триндаде я узнал вас, – галантно возразил он, рассчитывая на ее угрызения совести, раз уж Себастьяна легко поддается чувствам, возникающим как в темноте, так и при свете свечей. – Быть обязанным своим именем Вергилию – это еще полбеды, хуже было бы стать слепым, как Гомер. Вместо того чтобы видеть благословенный солнечный свет, несчастный грек жил в потемках, не знал исторических документов, как я их знаю, даже в руках не держал ни одного. Поэтому и сочинял небылицы за чечевичную похлебку.

Себастьяна устыдилась того, что обидела лучшего своего клиента, и вспомнила о его достоинствах: всегда платил, сколько попросишь, даже в тех случаях, когда плоть его оказывалась немощной. В начале каждой недели приносил ей подарки, так что на полке в ее комнате выстроилась целая вереница слоников, идущих хвостом к двери на поиски неведомой судьбы. Все они были получены за одно и то же.

При поддержке Пальмиры, которую трогали беды подруги и ее выпадающие зубы, Себастьяна сказала уже потише:

– Можно, я принесу вам кофе? Или еще чего-нибудь? – спросила она чуть ли не любовным шепотом.

Виржилио выпятил грудь. Впервые в жизни он почувствовал, какое это удовольствие, когда женщина при всех выполняет твою волю. Он даже ощутил жар во всем теле. Понял тех мужчин, которые грубы с женщинами ради того, чтобы испытать подобное удовольствие. Никогда он не распускал слюни на покорно лежащей под ним женщине только потому, что не был уверен в собственной способности поработить ее одной лишь плотской близостью.

По счастливой случайности и благодаря Себастьяне это скрытое чувство теперь прояснилось. Готовый наградить ее за такое важное открытие, Виржилио решил освободить Себастьяну от обязанности домашней хозяйки.

– Поберегите силы для спектакля, Себастьяна. Вы теперь актриса, и у вас более высокое назначение.

Джоконда не слушала пикировку любовников и то и дело поглядывала на дверь: Полидоро должен был принести новости от Каэтаны. Актриса не могла так долго оставлять их в безвестности. Никто не знал даже названия пьесы, не знали, предстоит ли им петь и танцевать или же только играть.

Диана тоже беспокоилась о том, что время идет, ощущала свою бесполезность, была не уверена в том, что и завтрашний день не будет таким же пустым.

– Что я тут делаю в такой поздний час? Беднею с каждым днем. Кто оплатит мои счета?

Расстроенная Диана выражала свое недовольство размашистой жестикуляцией. Она расхаживала по сцене, доски под ней скрипели, хотя их уже подколотили гвоздями с крупной шляпкой.

Виржилио взошел на помост, решив взять на себя руководство всей упавшей духом братией.

– До сих пор я скромничал, не хотел выделяться среди вас. Но теперь не буду скрывать от вас правду. Посмотрите, где я спал последние ночи.

И он растянул на сцене скомканный холст, служивший ему ложем, расчихавшись от поднятой пыли.

Этот театральный жест воодушевил немногочисленную публику, как-то утешил всех. Они смогли понять причины, по которым Полидоро не было в кинотеатре. Он жаждал помолодеть, вновь обрести состояние духа, какое было у него, когда они с Каэтаной любили друг друга. Поэтому справедливо, что он оставил их одних в мире, где не было ни горячей пищи, ни дружеского участия.

Диана закурила сигарету и пустила дым в направлении Вениериса. Этот грек, приплывший из Пирея, чем-то привлекал ее внимание. Пирей – знаменитый порт, известный своими проститутками, которым мало было суши, и они беспрестанно смотрели на безбрежные морские просторы.

Грубость Дианы не возбудила Вениериса, а рассердила. Однако он никак на нее не ответил: душа его витала в высоких сферах искусства. Он не вернется к прежним привычкам. И действительно, лавка, прежде служившая ему домашним очагом, оказалась слишком мала для его теперешних планов. С другой стороны, поглядев на Диану, он почувствовал, как ему не хватает женского тепла. Зимними ночами женское тело согреет лучше, чем густой суп или дымящийся чай.

– Может, кто-нибудь хочет, чтобы я нарисовал какой-нибудь предмет? – спросил грек, обращая свой вопрос главным образом к Диане, породившей в нем любовное ожидание, которое соперничало с муками творчества.

Двусмысленные поступки, возбуждающие у всех недоумение, всегда нравились Диане. Она терпеть не могла, когда мужчина с пикой наперевес спешил вонзить ее между ног из страха, как бы его оружие не сошло с боевого взвода. А в последние дни она особенно ценила неопределенность, заключавшуюся в том, что приписываешь ближнему нечто, едва наметившееся в твоем собственном сердце.

Однако, учитывая последние события, она своей выходкой дала понять Вениерису, что она теперь артистка. Чтобы подтвердить это, она начала пританцовывать, хотя тело ее с трудом повиновалось, а вместо веселенького мотива из груди вырывалась какая-то какофония.

– Мне надо похудеть, – огорченно заметила она.

– Так мы никогда не доберемся до премьеры, – сказала Джоконда, опасаясь, что, слыша кругом жалобы, она утратит редкостное чувство любви, разлитое во всем ее теле.

Строптивая Диана, как всегда оттираемая Джокондой на второй план, вздернула голову и перемахнула через изгородь загона, где ее заперли с детства. Лицо ее вдруг посвежело.

– Известные певцы, прежде чем выйти на сцену, молятся всем святым. Если кто-то во мне сомневается, прополощу горло теплой водой с лимоном и солью: соль делает чудеса, заставляет звучать даже голос, который скрипит, как треснутый бамбуковый ствол. Но лучшее лекарство – талант и удача.

Атмосфера счастья, воцарившаяся в кинотеатре, грозила уменьшить тягу к искусству – всем известно, что нельзя одновременно быть счастливым и творить или даже рассуждать о творчестве. Такая перспектива испугала Диану. Она почувствовала себя разделенной надвое: в одной половине ее тела кровь была напоена мечтами, в другой – переливалась горькая желчь.

– Для чего нам чистое сопрано, если мы не умеем петь? Нет у нас ни нот, ни музыкальных инструментов, ни даже текстов, которые можно было бы декламировать, не годимся мы для сцены, – заявила Диана, пытаясь стать зачинщицей мятежа.

Все слушали Диану и не заметили, как в зал вошел Полидоро в сопровождении Эрнесто.

– Хватит причитать, здесь не иерусалимская стена [34], – сказал Полидоро и созвал всех на ежедневный смотр. – Что было сделано за мое отсутствие?

Он попросил Эрнесто проверить, сохранилась ли всеобщая гармония, которую он оставил, уходя в «Палас».

Эрнесто смутился: не хотелось ему унижать артистов в разгар творческого процесса или осуждать за неповиновение. Ничто не отвлечет его от призвания аптекаря.

– Пусть лучше Каэтана пожурит этих людей или скажет, что не видит ни талантов, ни дисциплины, – осторожно заметил Эрнесто, чтобы не обидеть Полидоро.

Джоконда вне себя рванулась на сцену, чуть не споткнулась на ступеньках. Волосы ее растрепались.

– Когда придет Каэтана?

– В полночь, минутой раньше, минутой позже. Полидоро оглядел вещи, принесенные Виржилио из дома для украшения обстановки перед декорациями. Они годились для драмы, трагедии или комедии, смотря что Каэтана собиралась поставить.