Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Насчет учебы вы не беспокойтесь: Павлик очень сознательный и надежный мальчик, и все, что задано по программе на лето, он выполнит, — сказал Алексей, — к тому же, успеваемость у него по всем предметам хорошая. Нам важно только знать, что он в безопасных условиях, что там чисто, нормально кормят, адекватный персонал... А наугад такое место не найдешь, Айвар, вы согласны?
— Да, я все понимаю, за этим мы присмотрим, — кивнул Айвар.
— Я вот только думаю: поладит ли он с африканскими ребятами? Как вы считаете, они на него не будут недобро смотреть из-за того, что он почти белый?
Почему-то эта формулировка неприятно резанула Айвару слух, но он, не подав виду, спокойно ответил:
— Тут я ничего не могу обещать, Алексей: на меня самого в Эфиопии многие так смотрели, хоть я и абсолютно черный. Так что все зависит от ситуации и от людей. Но я буду держать руку на пульсе и в обиду его не дам, тут вы с Олей можете не беспокоиться.
— Очень вам признателен! — ответил Алексей и впервые широко улыбнулся. — Но вы не думайте, я не только об этом хотел побеседовать. Тут еще вот что: на днях в Питере выступают любимые Олины исполнители, в каком-то необычном жанре, и она давно мечтала попасть на их концерт. Я два билета купил, только знаете, ну не мое это, вот совсем... Мне все-таки другой досуг по нраву, а вы, насколько Оля говорила, тоже эту музыку любите. Может быть, у вас найдется время с ней сходить? И сами отдохнете, и Оленьке будет приятно.
Это предложение тоже немало удивило Айвара, но он, конечно, не мог отказать: повидаться с Олей ему всегда было в радость, и он смог выделить вечер под эту встречу. Атмосфера на концерте была молодежной и демократичной, и Оля пришла одетой в том же романтическом стиле, какой предпочитала в студенчестве, — просторной белой рубашке, джинсах и с шалью на плечах, украшенной бахромой. Свои светлые волосы она залихватски собрала на затылке, в ушах были те самые сережки, которые когда-то тайно подарил Айвар, и она казалась такой же юной и полной мечтаний, как в их первую встречу.
Айвару не хотелось портить Оле настроение деловыми темами, и он не стал поднимать вопрос о лагере. После концерта, уже на улице, Оля с удовольствием вдохнула городской воздух, пропитанный движением и жизнью, и благодарно взяла Айвара за руку.
— Спасибо тебе, — сказала она, скромно улыбнувшись. — Честно говоря, мне в последнее время редко удается так отдохнуть душой. Сам знаешь, с работой и семьей часто становится не до себя.
— Да мне-то за что? — шутливо отозвался Айвар. — Это муж у тебя молодец, помнит ведь, какую музыку ты любишь. А мне, выходит, просто повезло.
Оля немного помолчала, потом сказала:
— Давай пока не будем ловить такси, пройдемся немного. Ты не против?
— Конечно, — тепло ответил Айвар, — Мне ведь по-прежнему очень дорог этот город, его улицы, дворы, речной запах... Постоянно это вспоминаю в Африке, Оленька.
— Так может быть, потом все же вернешься навсегда? Ведь вам с Налией при такой сумасшедшей жизни рано или поздно захочется отдохнуть, а здесь тебе всегда рады.
— Ну да, я не сомневаюсь, — усмехнулся Айвар. — Оля, некоторые вещи прекрасны именно своей несбыточностью. Я много лет помнил Питер как чудесную сказку, а потом, на деле, оказалось, что здесь ровно те же люди и те же проблемы, что у меня дома, разве что внешнего культурного налета побольше. Только к милосердию и заботе друг о друге он не имеет никакого отношения. Словом, дело не в перемене мест.
За разговором они не заметили, как прошли довольно далеко. По пути им встретилась кофейная будочка, и Айвар предложил немного отдохнуть возле нее. Они пили горячий шоколад со сливками и безмолвно смотрели в прозрачное небо.
— Знаешь, Айвар, что меня всегда в тебе особенно удивляло? — вдруг спросила Оля.
Он вопросительно посмотрел на нее, лукаво улыбаясь.
— Ты давно знаешь, что женщины способны сами зарабатывать деньги, решать проблемы и выбирать, с кем и как им спать, что они трезво смотрят на жизнь и не боятся боли и грязи, что многим хватает примитивного и натурального, честно купленного, и не нужны никакие высокие материи. Но при этом ты — именно ты! — всегда помнил, что несмотря на все это, мы — женщины, что нам нужно сочувствие, нежность, что мы устаем, болеем, что иногда хочется и просто поплакать, пожаловаться, или наоборот, помолчать, что самое тяжелое для нас — не все эти несчастные стирки-готовки-уборки, а хроническая тревога, за детей, за мужа, за родителей, как будто душа у тебя не внутри, а наружу выпотрошена и продувает ее со всех сторон...
— А как иначе, Оленька? — тихо произнес Айвар, и она с изумлением увидела, что его глаза странно блеснули. — Против природы-то не попрешь. Только главное даже не это: все мы порой нуждаемся в том, чтобы нас пожалели, но сами вбили себе в голову, что это неправильно и недостойно, что перебьемся, перетерпим. А потом и пожинаем плоды в виде болезней и нервных расстройств. Ну ладно, не будем о грустном, посмотри, какой сегодня вечер.
Он ласково сжал ее ладонь, и Оля благодарно улыбнулась.
16.Недетские тревоги
Несмотря на странные ощущения после разговора с Северцевым, Айвар был доволен, что сможет доставить Павлику радость. Детям в лагере очень нравилось, а им он доверял больше чем кому бы то ни было. В свои периодические заезды Айвар выкраивал время, чтобы пообщаться с воспитанниками, и беседы у них проходили тепло и весело. Налия тоже любила детей, причем ладила с трудными подростками не хуже, чем с малышами, — сказывался собственный опыт конфликтов и скитаний. Поэтому она охотно помогла устроить мальчика в лагерь на две смены.
В разгар лета супруги приехали в Питер по делам, связанным с разработкой системы паллиативного ухода, и при первой возможности навестили Павлика. Мальчик, который успел окрепнуть и загореть, с удовольствием показал им красочные панно на стенах игровых комнат — ребята рисовали их коллективно, но эскизы он в основном придумывал сам. С алкидными и акриловыми красками, кистями и специальным распылителем он уже управлялся как заправский художник-оформитель, и ему нравились все этапы работы, от сочинения композиции до очистки стен, шлифования шпаклевкой и наждаком и нанесения грунта.
Вода в заливе в эти дни была удивительно теплой и прозрачной. Устроившись вместе с Павликом на пляже, Айвар показал ему, как в Африке чистят кожу горячим песком и золой, и рассказал о племенах, которые до сих пор панически боятся воды, не говоря уже о моющих средствах. Они так увлеклись беседой, что не сразу заметили, как подошла Налия, неся с собой корзинку с нарезанными дольками арбуза и дыни.
— Как тут мои мальчишки? — весело спросила она, присаживаясь между ними и погладив Павлика по волосам.
Эти ласковые слова удивили и тронули Айвара, и он заметил, какой воодушевленной жена была весь день. Налия украдкой прикоснулась к плечу Айвара кусочком льда, оставшимся в корзинке, и он ответил лукавым, притворно строгим взглядом. А Павлик, полулежа и задумчиво грызя кусочек арбуза, прислонился к коленям женщины и прикрыл глаза.
— Что, устал, львенок? — мягко сказала Налия. Этим словом она обычно называла малышей, но иногда обращалась так и к подросшему Павлику. Тот неловко улыбнулся и кивнул.
— Слушай, Павлик, а ты не хочешь погостить у нас несколько дней? — вдруг спросил Айвар. — Мы остановились в служебных апартаментах, там вполне уютно. А у меня тут хлопот поменьше, чем у Налии, так что мы с тобой успеем и погулять, и пообщаться.
— Ой, это было бы супер! — оживился мальчик. — Мне здесь нравится, но с тобой еще лучше. Я даже маму спрашивал, можно ли будет на следующее лето поехать к вам в гости, в Эфиопию.
— И что же она сказала?
— Что если вы будете не против, она меня отпустит, но позже, когда я подрасту, — сказал Павлик с сожалением.
— Так приезжайте все вместе, — предложила Налия с веселой улыбкой.
— Ладно, ребята, вы что-то далеко забегаете вперед, — заметил Айвар. — Там у нас все еще очень много опасных болезней и недоброжелательных людей, и вряд ли это удастся искоренить к тому времени, когда ты подрастешь. Но если получится — тогда, конечно, мы позовем тебя в гости.
