Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Хороший мой, славный мой мальчик... Ну давай мириться, — сказала Налия, по-ребячьи уткнувшись головой Айвару в грудь. — Какой ты все-таки добрый, даже чересчур — любой другой на твоем месте такую выходку бы не потерпел.
— Вот если ты будешь говорить о каких-то «других», я точно разозлюсь, — ответил Айвар уже спокойно и добродушно.
— Давай ложись, а я еще воды принесу, — улыбнулась жена, накинула халат и пошла на кухню.
Айвар прилег и задумался. Конечно, ему всегда было хорошо с Налией, они идеально совпадали и понимали друг друга в сексе, но сейчас ощущение насилия над собой портило вкус страсти. Не отпускала тяжелая мысль, что если позволить близкому человеку не считаться с его волей, то она никогда не обретет веса и в широком кругу, и чужие люди воспримут его попытки проявить независимость и неординарность суждений с таким же скепсисом, с каким Налия сейчас отнеслась к его отказам. Тогда не видать и никаких преобразований, о которых он мечтает.
Но углубляться в эти раздумья у Айвара уже не было сил после такого нервного напряжения, и вскоре после того, как Налия улеглась с ним рядом, он уснул. На рассвете у него сильно болела голова, и лишь напившись горького кофе, который они с Налией привезли из дома, он почувствовал какое-то облегчение. Ни Оля, ни дети в ту ночь ничего не слышали, однако по виду супругов утром хозяйка легко все поняла. Зная совестливую натуру Айвара, Оля была искренне рада, что после завтрака и разговора с Павликом он совсем повеселел.
— А я осенью пойду в школу, Айвар, — сообщил ему мальчик, допивая какао. — Ты приедешь меня навестить? Я тебя познакомлю с другими ребятами, они так обзавидуются!
— Конечно, приеду, — улыбнулся Айвар. — Только зависть, Павлик, это нехорошо. Давай лучше будем дружить все вместе. А однажды я возьму с собой кого-нибудь из моих родных: там много ребят, и им очень хочется побывать в других странах.Тебе интересно с ними познакомиться?
— Очень! Мы вместе пойдем в нашу любимую кафешку, будем есть пиццу, а еще я им покажу свои конструкторы. Можно?
— Непременно покажи, — одобрил Айвар, который успел оценить красивые постройки мальчика из расписного дерева и картона. Там были и северные юрты, и китайские пагоды, и небоскребы, и рыбацкие хижины, и глинобитные южные избы, и таинственные средневековые замки, и живописные усадьбы.
— А ты уверен, что этих детей не будет смущать наше благополучие? — осторожно спросила Оля. — Они ведь не то что гаджетов, а даже нормальной еды себе не могут позволить!
— Ничего страшного, я понемногу их уже приобщаю к новому! Конечно, когда они впервые приехали к нам в Аддис, то были в натуральном шоке, хотя бы от вида водопроводного крана. Испугались, что вода выходит из стенки, представляете? Но потом я им постепенно все объяснил, и им стало нравиться в городе. Вот такие ребята в Африке меня и радуют больше всего.
Из Питера Айвар уезжал уже в хорошем ровном настроении, увозя с собой амулет, подаренный Олей и Павликом, — сплетенное из соломы гнездо, в котором были ломтики сушеного яблока, веточки ягод, бутон красной розы, старинная золотая монета и осколок янтаря с застывшими крыльями бабочки.
15.Дыхание белых ночей
После этих праздников у Айвара завязалась крепкая дружба с Павликом, который, кстати, продолжал носить фамилию Коновалов, данную при рождении. Благодаря техническому прогрессу они могли легко общаться из разных уголков земного шара, и не просто откупаться сухими строчками, но и обмениваться впечатлениями и чувствами.
По видеосвязи Айвар смог показать мальчику свой дом и цветник, а иногда, если Интернет работал без сбоев, присылал целые мини-репортажи из разных районов Аддис-Абебы, с историческими дворцами и храмами, более-менее нарядными постройками времен итальянской оккупации, незаконченными проектами высотных зданий, оставшимися с социализма. Они напоминали худшие образцы в спальных районах Питера, даром что строились для местной номенклатуры.
У Айвара и раньше была привычка в поездках по стране делать что-то вроде путевых заметок с фотографиями, и теперь он охотно делился ими с Павликом. Особенно мальчику нравились дома ткачей-горцев из племени дорзе, похожие на перевернутые корзины. А жуткие, кишащие беднотой и заразой рынки на окраинах Аддис-Абебы напомнили ему барахолки Северной столицы, особенно у метро «Удельная». Разве что торговцы в Питере вели себя более скромно, будто стеснялись своих видавших виды неполных сервизов, истрепанных книг и журналов, поношенной одежды и облупившихся игрушек. Павлика, тем не менее, привлекали такие места и он, как Айвар когда-то, порой покупал какие-нибудь мелочи. При внимательном рассмотрении в них находилось нечто причудливое. Стоили они сущие копейки и увлечение мальчика в семье не возбранялось.
В школе Павлик быстро освоился и стал очень хорошим учеником, а также занимался в студии архитектурного развития для детей, где обучали пространственному моделированию, графике, основам урбанистики, цветоведению и рисунку. Но и вне учебы его постоянно тянуло на какие-нибудь приятные открытия. Айвар поощрял такую любознательность, жалея, что в свои юные годы был лишен безграничного доступа к информации.
Но частенько они связывались просто для того, чтобы поболтать о чем-то приятном. Павлик почти всегда писал старшему товарищу вкратце о том, как прошла неделя, присылал ему фотографии, записи школьных спектаклей и прочих забавных мероприятий, рассказывал, что интересного происходит в городе, спрашивал совета, делился тайнами, о которых не знала даже мать и тем более отчим.
А уж когда Айвар приезжал в Питер, это превращалось для Павлика в праздник. У них с Налией часто были дела в России, так как сотрудничество с Эфиопией в медицинской сфере выходило на новый уровень. И если представлялась возможность, Айвар непременно навещал друзей и выкраивал время, чтобы погулять с мальчиком.
Особенно им нравилось встречаться на даче, в тихом провинциальном городке у залива. За посиделками в пирожковой у станции или прогулками по заливу с мороженым Павлик с восторгом рассказывал Айвару обо всем — о змеях, которые в жаркое лето грелись неподалеку от шоссе, о новорожденных лягушатах, которыми после сильного дождя усеян асфальт, о забытых и полуразрушенных дачных усадьбах, по которым он тайком от семьи лазил вместе с другими мальчишками, пытаясь представить, что за люди жили в них раньше.
Правда, время таких поездок приходилось заранее согласовывать, чтобы не столкнуться где-нибудь с Андреем Петровичем Ли или супругами Ким, которые жили не очень далеко от Олиной дачи. Айвар не боялся такой встречи, но считал, что раз уж дал слово не попадаться этим людям на глаза, то не забирать же его обратно.
Однажды Айвар сказал мальчику:
— Знаешь, по чему я больше всего скучаю в Эфиопии?
— По мне?
— Ну, это само собой, — улыбнулся Айвар. — Но еще там очень не хватает питерского хлеба. Нашу эфиопскую инджеру с ним и близко не сравнить! Ты замечал, какие всегда дивные запахи у хлебозавода и в булочной? В России, а тем более у вас в городе к хлебу особое отношение, и здесь он самый вкусный. Когда мои родители только обустраивались в Питере, в общежитии, они однажды купили белого хлеба с хрустящей корочкой и большой кусок шоколадного масла в пергаменте. Потом они все последующие годы вспоминали этот ужин, словно какое-то невиданное блюдо, и так аппетитно говорили, что мне казалось, словно я сам отведал этого чудного масла вместе с ними.
Конечно, на таких прогулках Айвар рассказывал мальчику и о тайнах истории Африки и России, жизни и смерти зулусских полководцев, охотничьих суевериях абиссинского народа и других вещах, которые интересны любому подрастающему мужчине. Павлик увлекался спортивной гимнастикой и любил жаловаться на «деда Вову» — отца Оли, который настаивал, что мальчику положено заниматься борьбой или боксом.
— Айвар, а ты сам какими-нибудь единоборствами владеешь? — полюбопытствовал Павлик.
