Лунные грезы - Николсон Кэтрин (первая книга TXT) 📗
Твоя наивная Коломбина.
В последующих письмах они подробно обсуждали свои терзания и муки, точно тяжелобольные, сравнивающие симптомы, и даже изобрели нечто вроде тайного шифра. После бессонной ночи Корри могла написать Арлекину:
«Бог Плутон снова не дает мне покоя », и Арлекину не требовалось лишних объяснений, чтобы все понять, а Корри набиралась смелости и спрашивала о Коломбе, снова упорхнувшей в объятия другого, куда более богатого любовника, и Арлекин отвечал, что сегодня ему немного легче. Они иногда даже находили силы подтрунивать над собой и друг другом.
Как-то Корри вырезала из красного атласа сердечко и пришпилила его к рукаву костюма. Она влюбилась, глупо и неосторожно, и пусть весь мир узнает об этом! Отныне Корри не пряталась ни от кого. Больше она не механизм, не автомат. Корри – артистка и не собирается хоронить боль в темной холодной земле, наоборот, станет беречь и лелеять, пока она не расцветет огромной алой розой.
Девушка, полная энергии и энтузиазма, принялась строить планы. Она заключила перемирие с любовью, и, возможно, теперь удастся направить зря растрачиваемые эмоции в нужную сторону. Одарить теплом и нежностью Арлекина. Их близость будет вечной!
Она стала писать ему письмо, вкладывая в слова всю силу убеждения, пытаясь объяснить, как много значит для нее его согласие.
Понимаю, мы договорились никогда не встречаться, но одна мысль о том, что когда-нибудь, много лет спустя, в ночь моего дебюта, ты будешь в театре, наполняет меня радостью. Кроме тебя, у меня никого нет. Твой приезд придаст мне сил. Отныне будет ради чего работать. Пожалуйста. Умоляю, согласись.
Наконец он позволил себя убедить.
Хорошо, я приеду. Где бы и когда бы ни состоялся твой дебют, я приеду. Большего обещать не могу. Но я буду там.
Его согласие стало источником величайшего счастья для Корри. Единственным светлым пятном в окружающем мраке. Когда-нибудь она споет для Арлекина.
Резкий стук в дверь вернул Корри к действительности. Она вздрогнула. Придет ли этот день? Может, она напрасно надеется? Реальностью по-прежнему оставались это убогое заведение, шум, клубы дыма, нетерпеливые клиенты.
Она выскочила из комнатки, едва не столкнувшись с Жан-Луи, довольно известным фокусником, который только что закончил номер. Оба осторожно обошли друг друга – Корри старалась не спугнуть голубей, спрятанных во внутренних карманах его пиджака; Жан-Луи опасался нечаянно оторвать отделку ее платья.
– Ну, как публика?
Фокусник покачал головой и сплюнул:
– Cochons. Свиньи.
Корри сочувственно вздохнула. По мере наступления холодов туристов становилось все меньше, а местных завсегдатаев ничем не удивишь. Девушка снова вздрогнула. Да что это с ней? Обычно возбуждения перед выходом оказывалось вполне достаточно, чтобы разогреть кровь. Должно быть, виноваты сквозняки в узких коридорах. Едва она окажется на сцене, мигом станет жарко!
– Неприятности?
– Управляющему не стоит ставить столики так близко к сцене – эти сволочи кричат, что видят мои потайные карманы. Один даже пытался уличить меня в обмане.
– Издержки славы, Жан-Луи.
– Я поверю этому, когда он удвоит мне жалованье, – злобно прорычал фокусник.
Девушка осторожно выглянула из-за кулис, и сердце ушло в пятки. Жан-Луи прав – пытаясь выжать как можно большую выгоду из неожиданной популярности клуба, Грассе втиснул три столика прямо под рампу. Сейчас они были заняты разодетой шикарной компанией. Судя по количеству пробок из-под шампанского, клиенты веселились от души и открыто развлекались, прохаживаясь насчет исполнителей…
Но она справится с ними!
Корри оглядела прекрасно причесанных женщин в платьях от дорогих модельеров. Они явно наслаждались возможностью показать свои наряды и загар, наверняка полученный на зимних курортах. Корри почувствовала острую неприязнь к этим беззаботным созданиям. Каждая могла оказаться Коломбой, разбившей сердце ее Арлекина, и в любой момент здесь могла появиться Бланш де Шардонне, счастливая невеста…
Что ж, Корри им покажет! Заставит смеяться и плакать. Понять, что жизнь готовит немало сюрпризов.
Если бы только ей не было так холодно…
Вокруг огней рампы появились мутноватые голубые круги, точно лампы превратились в множество лун на морозном небе. Корри моргнула. Пианист сыграл вступление, но она медлила, не выходя на сцену, тянула паузу, чтобы сама тишина запела. Сообразительный аккомпаниатор сыграл вступление еще раз. Разговоры стихли, сменившись любопытным шепотком. Наконец девушка взлетела по ступенькам, легко, упруго, почти бесшумно. И лишь когда достигла середины сцены, повернулась лицом к публике. Шагнула вперед, взглянула налево, направо, точно давая зрителям время полюбоваться белой маской. Постояла несколько минут, ожидая, пока тепло прожекторов немного согреет ее, растопит лед.
Но все напрасно. Она оглядела небольшой зал, увидела напряженные, поднятые кверху лица. Куда-то исчезло чувство реальности, словно все происходило во сне. Неожиданно Корри показалось, что она случайно очутилась в незнакомом месте. Что она делает здесь? Зачем поет о любви в комнате, полной посторонних людей? Разве им не все равно, кто она и что чувствует? И вообще какое им до нее дело?
Она оглядела сидевших под сценой. У всех на лицах выжидательные покровительственные улыбки. Пришли послушать блюзы, песни одиночества и тоски, которые даже они не посмеют презирать.
И неожиданно девушка задохнулась, поняв, что с нее довольно. Она устала играть роль, притворяться, ублажать этих болванов, кормить лакомствами, которые будто сами собой лезут в рот. Нет, ей хотелось быть грубой, вызывающей, будоражить души так, чтобы ее запомнили навсегда. Петь только для себя. Себя одной.
– «Зимняя луна», – громко сказала Корри.
Пианист изумленно вытаращил глаза. До этого дня она никогда не объявляла номера. Это было частью представления. Он с сомнением уставился на девушку. Та, улыбаясь, кивнула. Пианист ухмыльнулся. Что ж, если ей так хочется…
