Паутина грез - Эндрюс Вирджиния (бесплатные серии книг .txt) 📗
Бесконечно оттягивать пытку было нельзя. Я причесалась и, нога за ногу, поплелась в хижину. Утро было солнечное, жаркое. Океанский бриз едва достигал угодий Фартинггейла. Даже птицы щебетали не так весело и громко. Некоторые даже пугали меня своими круглыми, непроницаемыми глазами-бусинами. Не шелестели листья, не жужжали пчелы. Мир, казалось, превратился в огромное живописное полотно. В лабиринте покой и безмолвие производили гнетущее впечатление. Тени были гуще, темнее, чем обычно. Пряные запахи хвои и зелени дурманили голову. Возникало ощущение, что по этим сумрачным коридорам я ухожу в мир зловещих тайн. Особняк давно скрылся за зелеными стенами. Вдруг мне стало так страшно, что я припустила бегом. Скоро показалась хижина. Тони углубленно работал. Руки его по локоть были в глине. Он бросил на меня пронзительный взгляд.
— Я уже целую вечность тебя жду, — сказал он. — Хочу закончить. Садись. — Отчим указал на кушетку. — Сегодня надо доработать лицо. — Замелькали инструменты. — Значит, вчера ты встречалась с отцом?
— Да.
— Не очень удачно? — Я спрятала глаза. — Мне Майлс сказал. Однако маме твоей я не докладывал. — Он подмигнул. — И ты, как я понимаю, тоже.
— Я не хотела огорчать ее. А вообще я почти все ей рассказала.
— Ясно. Так что же огорчило тебя? Голову чуть-чуть направо. Еще. Вот так хорошо.
— Отец женился.
— Ты не знала об этом?
— Не знала.
— Мы, мужчины, народ чудной, — с улыбкой покачал головой Тони. — Что, не поладили с его новой подругой?
— Все это меня так расстроило. Я считаю, это нечестно, несправедливо. Хотя, наверное, я повела себя неправильно, — сказала я, думая, что зря отказалась поужинать с папой. А сегодня он уже на пути в Мэн.
— По-моему, ты не можешь вести себя неправильно, Ли. Просто ты очень эмоциональный человек. А характер у тебя удивительно милый и приятный. Я же вижу, как вы общаетесь с Троем. А к нему подход найти нелегко. — Тони снова улыбнулся и продолжал: — Сознаю, что не могу во всем заменить тебе отца. Знаю, ты считаешь меня слишком молодым, но поверь, у меня достаточно жизненного опыта. Состояние, бизнес, маленький брат — все это состарило меня раньше положенного срока. — Тони обошел фигуру с другой стороны и вновь принялся за работу. — Во всяком случае, — после недолгого молчания заговорил он, — помни, что если у тебя будут проблемы, о которых ты не захочешь беседовать с мамой, приходи ко мне. Буду рад помочь.
— Спасибо, Тони.
— Да не за что.
Я поняла, что он уже отвлекся, углубившись в какие-то мелкие черточки кукольного лица. В молчании прошел почти час. Я сидела в оцепенении и вдруг услышала, как Тони убирает инструменты.
— Все, — объявил он. — Осталась техника — обжиг и прочее. А вот портрет твой я сохраню как самостоятельное полотно.
Неужели все? Не надо больше нагишом стоять посреди студии? Не надо трепетать, волноваться? Вдруг я сообразила, что изваянной фигуры еще не видела.
— Можно взглянуть?
— Конечно. — Таттертон отступил от рабочего стола и жестом пригласил оценить его творение. Я медленно подошла, посмотрела… и вспыхнула алым цветом, задохнулась от смущения. Кровь застучала в висках, меня бросало то в жар, то в холод. Лицо куклы было совершенной копией моего, но фигура… Тони с такой тщательностью повторил все физиологические подробности, что куколка казалась какой-то порнографической забавой. А ведь все люди, женщины, мужчины, мальчики, смогут увидеть это!
— В чем дело? — Тони прищурил свои голубые глаза.
— Нельзя всему миру показывать такую работу. Я считаю это чрезмерностью. У кукол не бывает… не бывает…
— Гениталий? У кукол обычных — не бывает. А это коллекционная работа. Портрет. Произведение искусства. Я же говорил тебе.
— НЕТ! — выкрикнула я. — Я не позволю, чтобы эта кукла имела мое лицо. Я не согласна.
— Но ведь это будет только твоя кукла. Никто не возьмет ее в руки, если ты не захочешь. У других будут кукольные портреты.
— Но они могут догадаться…
— Кукла будет одета. Никто не догадается.
— Тогда зачем ты вообще сделал это?
Токи не отвечал. Он тихо, любовно поглаживал свое глиняное творение. Глаза его были рассеянны и непроницаемы.
— Но это же произведение искусства…
— Нет! Я не позволю! Я запрещаю! — вопила я.
Он вздрогнул, очнулся и бросил на меня холодный взгляд. Голос его был раздраженным:
— Хорошо. Я внесу изменения. Ты свободна. Работа закончена.
С порога я вновь посмотрела на него. Он стоял неподвижно, как кукольное изваяние, с которого он так и не убрал рук. Я бросилась бежать, стремясь как можно дальше скрыться от ощущения своей наготы, едва не ставшей достоянием всего света.
Глава 15
Ангел
Как ни ждала я весной каникул, а к концу лета начала скучать по школе. Особенно хотелось вновь увидеться с Дженнифер. По телефону я рассказывала ей о новой коллекции кукол, о том, что позирую для Таттертона, не упоминая, конечно, что делаю это обнаженной. Встретиться с подругой летом так и не удалось. Даже когда сеансы в студии были закончены, мать находила разные причины, чтобы не выпускать меня из Фартинггейла. Потом она просто начала говорить, что каникулы идут к концу и что со всеми подругами я скоро увижусь в Уинтерхевене. Однако она потащила меня в Нью-Йорк, чтобы приобрести модную одежду — мне для школы, себе для души. Поездка эта, правда, оказалась весьма стремительной, ибо мать сочла, что в Нью-Йорке слишком жарко. В результате город мы не посмотрели, зато пронеслись по двум огромным универмагам, хватая, с моей точки зрения, все подряд.
В августе Тони был очень занят и даже в Фарти появлялся редко. Его последняя коллекция игрушек требовала новых связей на рынке, новой рекламной кампании. Готовую куклу никто еще не видел. Тони отдал ее на роспись знаменитому европейскому мастеру, у которого был многолетний опыт такой работы. Отчим твердил, что никому не позволит взглянуть на его гордость, пока последняя ресничка не будет доведена до совершенства.
Близилась осень, погода стала капризничать, и это вызвало новый всплеск болезней у Троя. Один аллергический приступ был настолько силен, что малыша пришлось поместить в больницу, где врачи пытались подобрать лекарства. Майлс каждый день отвозил меня к нему, а вот мать так и не сподобилась проведать мальчика. У нее всегда находилась масса «неотложных» дел.
Наконец наступил день возвращения в Уинтерхевен. В частных школах занятия всегда начинались раньше, чем в муниципальных.
Это лето выдалось на редкость теплым, а вот в конце августа погода показала свой норов. Пошли дожди, задули ветры, полетели первые желтые листочки. Леса и парки превратились в пеструю багряно-рыже-золотую мозаику, красоту которой не портило никакое ненастье. Температурный столбик стал опускаться все ниже, а небо потеряло пронзительную голубизну. Меня не огорчали такие перемены. Я всегда любила осень, с ее хрустким воздухом по утрам, прохладным, влажным ветром. Свежая, хрустально-золотая осень неизменно наполняла надеждами сердце, придавала сил и уверенности. Дважды звонил отец: один раз по приезде из штата Мэн, второй — после запоздалого свадебного путешествия на Аляску. Каждый раз он обещал перезвонить, чтобы договориться о встрече, но то дела, то какие-то непредвиденные обстоятельства мешали ему. В конце концов было решено, что с ним — и с Милдред, конечно, — я проведу зимние каникулы.
В семье Дженнифер лето тоже не обошлось без событий. Ее мама второй раз вышла замуж. Джен сильно переживала, поэтому ей тоже не терпелось вернуться в Уинтерхевен, где она чувствовала себя увереннее, чем дома.
Она ждала меня на улице. Когда Майлс подкатил к дверям, подруга тут же оказалась у машины. Мы обнялись, расцеловались и побежали в комнату, на ходу что-то рассказывая, смеясь и вздыхая от радости. Все девочки в основном уже прибыли, за исключением Мари, которую ожидали завтра прямым ходом из Парижа.
