Экзотические птицы - Степановская Ирина (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
— Здравствуй, Саша, это Оля, — сказала она и некоторое время не могла понять, то ли он выдерживает паузу, пытаясь сообразить, какая именно Оля звонит ему, то ли просто отключилась сотовая связь. — Алло? — Оля проверила связь.
— Да-да! — Связь работала, теперь это было очевидно. «Ну и что, — сказала Оля себе, — он занятой человек и не может помнить всех поверхностных знакомых!»
— Это Оля, та самая, которая была на вечеринке у тебя в квартире неделю назад. Мы еще разговаривали о твоих опытах! — напомнила она.
— А, Оля! — откликнулся он. — А я не мог вспомнить, как тебя зовут. Телефон какой-то тут на бумажке валялся на столе всю неделю, а чей телефон, откуда взялся, кто притащил, я и забыл! Взял да и выкинул его!
— И правда, — отозвалась Оля. — Ты, кажется, имя мое не записал.
Вот и нашлось объяснение тому, почему он не звонил так долго.
— А я думала, почему ты не звонишь? И вот сама позвонила…
— Ну и правильно, — прозвучал неуверенный ответ. Возникла пауза, а потом Александр Дорн спросил: — А чего ты позвонила-то?
— Ну, хотела узнать, как твои дела, как опыты? — Сердце у Оли упало.
— Да как дела? Нормально! — ответил он. — Все хоккей! Опыты пока стоят. На крыс денег нет, варана Кешу на опыты пускать жалко. Так что пока взял перерыв! Да и в университете поучиться тоже надо, а то я в этот семестр уже порядочно пропустил.
«Ну да, конечно, он очень занят! В университете же трудно учиться!» — опять нашла ему оправдание Оля.
— Знаешь, — сказала она, — а может быть, я могу купить тебе крыс?
— Нет, не сейчас, — ответил неуверенно Дорн. — В данный момент они мне пока не нужны. А кормить их, ухаживать за ними придется. Лишняя трата времени. У меня сейчас другая цель. Надо еще все снова перепроверить. То, что получается на крысах, может и не получиться на человеке. И из медикаментов только одна ампула осталась. Надо еще лекарства доставать. Так что у меня пока перерыв, — повторил он. — А если ты серьезно насчет крыс, — задумался он, не желая все-таки упускать Олино предложение, — то, когда надо будет, я тебе свистну! Договорились?!
— Свистни! — обрадованно согласилась Оля. Ей было все равно, каким словом он это назвал. Если из всего многообразия русского языка он выбрал словечко «свистну», пусть «свистнет». Главное, что она все-таки будет ему нужна. Как Мария Кюри своему мужу Пьеру. Вот такая любовь — это и есть счастье!
И в голове у Оли все тут же встало на свои места. Она поняла наконец, чего хочет в этой жизни: помогать любимому человеку, все равно в качестве кого — санитарки ли, домработницы ли, коллеги… И целый вечер она размышляла о том, не нужно ли ей бросить свой институт и не поступать ли на будущий год в университет на биологический. Но ее останавливало лишь то, что она ровным счетом ничего не понимала в биологии, а то, что учила с пятого на десятое в школе, забыла напрочь. «Ничего, — сказала она себе, — людей науки ведь надо кормить, одевать, лечить, финансировать! Кем был бы Карл Маркс без Энгельса? Нуриев без Дягилева?» Поэтому Оля все-таки решила закончить образование в том институте, куда поступила; к счастью, не так уж много и осталось, всего почти половина. Закончились же ее размышления тем, что на следующий день она пошла в магазин «Медицинская книга» на «Фрунзенской» и скупила там всю имеющуюся литературу по вопросам наркозависимости.
А Юлия Леонидовна, обычно проницательная во всем, не заметила на этот раз тех изменений, которые произошли в сознании ее дочери. Она была озабочена делами, встречами с нужными людьми, перестройкой старой дачи. Она рано уходила из дома и поздно приезжала. Кроме постоянного беспокойства о деньгах, о работе, о будущем, Юле, с ее бешеным темпераментом, очень хотелось устроить личную жизнь. А в том, что жизнь женщины неполноценна без находящегося с ней рядом мужчины, Юлия, как, впрочем, очень многие ее соотечественницы, была убеждена.
Тот вечер, когда она пригласила Азарцева ужинать, закончился полным фиаско и для нее, и для Азарцева. Для нее потому, что, несмотря на все ухищрения, зазывные улыбки, глубокое декольте, Азарцев остался равнодушен к ее прелестям, которые сам же с таким искусством и моделировал. Для Азарцева — потому что он перестал быть «мачо». Выпил он за столом достаточно, уж Юля внимательно проследила за этим, с аппетитом поел. А если, по Юдиным представлениям, сытый и полупьяный мужчина не склонен завалить такую красавицу, как она, в постель, этот мужчина — не есть «мачо». Короче говоря, не мужик.
Азарцев же после ужина еще долго о том о сем болтал с Олей. А когда потерявшая всякое терпение Юлия, под предлогом того, что пьяным нельзя садиться за руль, призывно повела его в единственную имеющуюся в доме, кроме Олиной, бывшую когда-то супружеской, постель, Азарцев скромно улегся у самой стенки на бочок и, положив руку под щеку, как ребенок, тут же сладко заснул. Юля пыталась и тем, и этим способом его растормошить, на что хорошо подвыпивший Азарцев прямо сказал:
— Отстань, Юля! У меня с тобой все равно не получится! Как ни старайся! Я здесь ни при чем! — И тут же засопел снова.
«Что у трезвого в голове, то у пьяного на языке! Вот итог стараний этого дурацкого вечера! — Злыми глазами, мерцающими в темноте, как у кошки, Юля буравила потолок в спальне. — Ну, погоди, Азарцев! Раз ты сказал, что у тебя со мной ничего не получится, значит, нам с тобой теперь есть что делить! Я тебе покажу, кто из нас действительно в клинике хозяин! Будешь пахать у меня так, как еще никогда не пахал!»
У Юлиных угроз действительно были основания. Азарцев и сам не заметил, каким образом получилось так, что все ключи, все шифры от банковских счетов, весь персонал, вся материальная база клиники сосредоточились в Юлиных изящных руках с хорошо сделанным маникюром. Азарцев оказался на месте директора и ведущего хирурга клиники свадебным генералом. Но в принципе, как считала Юля, хирурга она могла найти и другого, пусть не такого опытного и искусного. «Была бы шея — хомут найдется», — считала она. Но самое главное, с чем она никак не могла смириться, Азарцев был хозяином всей земли, на которой располагалось это добро — главное здание, парк, гаражи и пресловутая родительская дача, в которой Юля собиралась произвести столь разительные перемены. Если бы ей удалось уговорить Азарцева снова жениться на ней, она автоматически стала бы совладелицей этого богатства, не считая того, что, пребывая в статусе жены, ей было бы еще легче управлять Азарцевым. Теперь же, когда она окончательно поняла, что ни о какой повторной женитьбе не может быть и речи, ей следовало искать к Азарцеву какие-то другие пути.
«Завтра поеду-ка я посоветуюсь с Лысой Головой!» — подумала Юля. Она достаточно разбиралась в людях, чтобы понять, что Лысая Голова ждал совершенно другой отдачи от этого проекта и раньше был более высокого мнения о деловых качествах Азарцева. С этим решением она и заснула.
А в отделении интенсивной терапии всем уже теперь хорошо знакомой больницы до самого рассвета на редкость крепко спала под действием лекарств Тина и видела во сне тот самый вечер в косметологической клинике, в который состоялся ее пресловутый концерт.
Азарцев очень хотел воплотить в жизнь свою мечту о культурном времяпрепровождении больных в послеоперационный период. Он считал, что это будет способствовать их скорейшему выздоровлению и популяризации клиники. Кроме того, он сам очень любил музыку и надеялся, что участие Тины в концертах снивелирует все их производственные споры. Первый концерт был намечен спустя месяц после того, как Тина пришла работать в клинику.
Он велел тогда отпечатать небольшую цветную афишу, в которой было указано, что в концерте будут принимать участие молодая флейтистка — уже лауреат какого-то конкурса, аккомпаниатор, пианист и она, Тина. По этому случаю Тина даже купила с подачи Азарцева длинное вишневое концертное платье. Она накрасилась, сделала высокую прическу и, по словам Азарцева и на ее собственный взгляд, выглядела в тот вечер прелестно. Конечно, Тина была полнее постоянно изнуряющей себя диетами Юли и старше, но, глядя на нее, Азарцев видел перед собой естественную красоту женщины, пусть и подвластную уже течению времени. Таким очаровательным бывает август, наполненный фруктами, медом, сладкими арбузами и огромными низкими розами на толстых коричневых стеблях. Юля же в сравнении с Тиной выглядела как фантастическая модель из какого-то фильма, как точеная модернистская статуэтка с гладким бессмысленным лицом. Тина притягивала Азарцева, Юля — пугала.
