Шипы и лепестки - Робертс Нора (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
— Вот кто идиот! — Мак так бурно возмутилась, что Эмма чуть не улыбнулась.
— Я, мол, застала его врасплох, он не ожидал. Даже «застала меня в неудачный момент».
— О мой бог.
— Это было еще до того, как я сказала, что люблю его, но это не имеет значения. Поэтому я все это закончила и ушла. Так больно. И, наверное, еще долго-долго будет болеть.
— Он звонил, — сказала Мак.
— Я не хочу с ним разговаривать.
— Я так и поняла. Он хотел убедиться, что ты здесь, что добралась до дома. Я не на его стороне, поверь мне, но он был очень взволнован.
— Мне все равно. Я не хочу об этом думать. Если я сейчас прошу его, если вернусь, если соглашусь на то, что он может мне дать, я потеряю себя. Я должна сначала переболеть им. — Эмма снова свернулась клубочком. — Я должна с этим справиться. Я не хочу видеть его, не хочу разговаривать с ним, пока не справлюсь. Или хотя бы не соберусь с силами.
— Как скажешь. Я перенесу твои завтрашние консультации.
— О, Паркер…
— Тебе необходим выходной.
— Выплакаться?
— Да. А сейчас долгая горячая ванна, и мы подогреем суп. А потом ты еще поплачешь… и мы дадим тебе еще супа.
— Хорошо. — Эмма вздохнула. — Хорошо.
— А потом мы уложим тебя в постель. И ты будешь спать столько, сколько сможешь.
— А когда проснусь, то все еще буду любить его.
— Да, — согласилась Паркер.
— И все еще будет больно.
— Да.
— Но я стану немного сильнее.
— Обязательно.
— Я приготовлю ванну. Я знаю рецепт. — Мак вскочила, наклонилась и поцеловала Эмму в щеку. — Мы все с тобой.
— А я подогрею суп и попрошу миссис Грейди нажарить ее фирменной картошки. Конечно, это клише. Но это очень важное клише. — Лорел еще раз сжала ногу Эммы.
Когда они остались одни, Эмма закрыла глаза и потянулась к Паркер.
— Спасибо. Я знала, что найду вас здесь.
— Всегда.
— О боже, Паркер. О боже, подступает вторая волна.
— Ничего. — Паркер обняла разрыдавшуюся Эмму и погладила ее по спине. — Ничего.
В то время как Эмма рыдала, Джек случался в дверь Дела. Он должен был чем-то занять себя, чтобы не броситься к Эмме. Если бы даже она ясно не сказала, что не желает его видеть — а она сказала, — Мак удвоила эту ясность.
Дел распахнул дверь.
— Что случилось? Боже, Джек, ну и дерьмово же ты выглядишь.
— Как и чувствую.
Дел нахмурился.
— Если ты явился сюда плакать над пивом из-за ссоры с Эммой…
— Это была не ссора. Не… не просто ссора.
Дел вгляделся повнимательнее и сделал шаг назад.
— Ну, давай выпьем пива.
Джек захлопнул за собой дверь и только тогда заметил, что Дел в вечернем костюме и при галстуке.
— Ты куда-то собирался?
— Еще успею. Доставай пиво. Я должен позвонить.
— Я мог бы сказать «ничего страшного, может подождать». Но не скажу.
— Доставай пиво. Я вернусь через минуту.
Джек достал две бутылки пива и вышел на заднюю веранду. Но не сел в кресло, а подошел к перилам и уставился в темноту. И попытался вспомнить, было ли ему когда-нибудь так же паршиво. Если не считать тот раз, когда он очнулся в больнице после автокатастрофы с сотрясением мозга, сломанной рукой и парой сломанных ребер, то ответ — нет.
И тогда боль была только физической.
Нет, вдруг вспомнил он. Ему знакомо это чувство. Почти такое же. Тошнота, смущение, замешательство. Когда родители усадили его и очень цивилизованно сообщили, что разводятся.
Ты ни в чем не виноват, сказали они. Мы тебя любим и всегда будем любить. Однако…
В тот момент его мир перевернулся вверх тормашками. Так почему сейчас еще хуже? Почему так страшно сознавать, что Эмма могла уйти… ушла от него? Смогла и ушла, потому что он — пусть не сознательно — унижал ее, а должен был из кожи вон вылезти, лишь бы она чувствовала себя любимой и желанной.
За его спиной открылась дверь.
— Спасибо, — сказал Джек, не оборачиваясь. — Большое спасибо.
— Я мог бы сказать «не за что». Но не скажу.
Джек с трудом выдавил смешок.
— Боже, Дел, я все испортил. Я все испортил и даже сейчас не совсем понимаю как. Но я точно знаю, что обидел ее. Я очень сильно ее обидел, так что можешь избить меня, как обещал, я и пальцем не шевельну. Только подожди, пока я выскажусь.
— Я подожду.
— Она сказала, что любит меня.
Дел отхлебнул пива.
— Джек, ты же не идиот. Ты будешь уверять меня, что не знал?
— Ну, не вполне. Это просто случилось, и… Нет, я не идиот и понимаю, что мы куда-то двигались. Но потом этот прыжок, и я оказался не готов. Не смог соответствовать, не знал, что делать, что говорить, и она так обиделась, так обиделась и разозлилась, и не дала мне ни шанса. Она ведь никогда не злится. Ты же ее знаешь. Она же почти никогда не взрывается, но если уж взрывается, и молитвы не помогут.
— Почему она взорвалась?
Джек снова схватился за бутылку, но не сел.
— У меня был отвратительный день. Я говорю о таком дне, когда ад кажется Диснейлендом. Я был грязный и злой, и голова раскалывалась от боли. Я подъезжаю, а она там. В доме.
— Я не знал, что ты дал ей ключ. Важный шаг для тебя, Кук.
— Я не давал. Она взяла ключ у Мишель.
— Ой-ой. Просочилась сквозь линию обороны?
Джек замер, вытаращил глаза.
— Неужели я такой? Да брось ты.
— Ты именно такой с женщинами.
— И как это меня характеризует? Я монстр? Психопат?
Дел оперся бедром о перила.
— Нет, может, у тебя фобия… в легкой форме. Ну, и?
— Ну, я грязный, настроение соответствующее, и вдруг Эмма. Она поставила эти горшки у задней двери. Над чем ты ржешь?
— Просто представил твой шок и панику.
— В общем, она стряпает, везде цветы, ревет музыка, моя голова раскалывается. Боже, если бы я смог отмотать все назад, я бы отмотал. Я бы отмотал. Я бы никогда ее не обидел.
— Я знаю.
— Она обижена, она в ярости, потому что… потому что я мерзавец. Без вопросов. Если бы она устроила скандал, мы наорали бы друг на друга, разрядились бы и все уладили. — Поскольку головная боль стала его постоянной спутницей, Джек прижал холодную бутылку к виску. — Нет, она выкладывает все, что думает обо мне. Что я ей не доверяю и не хочу видеть в своем доме. А это ее не устраивает. Она меня любит и хочет…
— И что она хочет?
— А ты как думаешь? Брак, детей, весь комплект. Я пытаюсь понять, пытаюсь просто удержать голову на плечах. Я пытаюсь думать, но она не дает мне ни секунды. Не дает разобраться в ее словах. Она покончила со мной, с нами. Я разбил ей сердце. Она заплакала. Она плакала.
Джек вспомнил ее лицо в тот момент, и ему стало совсем плохо. Сколько бы он ни сожалел, изменить он уже ничего не мог.
— Я просто хотел, чтобы она села, подождала минутку и посидела, пока я переведу дух, пока смогу соображать. Она не захотела. Она запретила мне приближаться к ней. Сказала, чтобы я убрался с ее дороги.
— Это все? — спросил Дел после паузы.
— Тебе мало?
— Я как-то спрашивал тебя, но ты не ответил. Спрошу снова. И ты ответишь «да» или «нет». Ты ее любишь?
— Ладно. — Джек хлебнул пива. — Да, думаю, без этой встряски до меня бы еще долго доходило, но да. Я люблю ее. Но…
— Ты хочешь все уладить?
— Я только что сказал, что люблю ее. Как я могу не хотеть все уладить?
— Хочешь узнать как?
— Черт тебя побери, Дел. — Джек снова присосался к бутылке. — Да, раз уж ты такой умный. И как мне все уладить?
— Пресмыкайся.
Джек вздохнул.
— Это я могу.
20
Пресмыкаться Джек начал прямо с утра. Он заготовил речь. Почти всю ночь он мысленно редактировал ее, исправлял, расцвечивал. Самое главное теперь, насколько он понимал, заставить Эмму выслушать его.
Она выслушает, говорил он себе, въезжая в поместье Браунов. Она же Эмма. Нет на свете человека более доброго, более великодушного, чем Эмма, — и не это ли одна из дюжины причин, почему он ее любит?
