Терпкость вишни - Сова Изабелла (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
— Вот это да! Откуда у тебя столько бордовожелтых подушек?
— Распродажа. Покупаешь сорок штук и получаешь бесплатно золотой шнур.
— А покрывало и балдахин? — осведомилась я, пораженная богатством орнаментов.
— Получил в подарок от сестры соседа по квартире. Их бабушка купила почти задаром. Классная старуха. А как гадает!
— А где кухня? — поинтересовалась Вика, беспредельно изумив Травку. Дело в том, что Вика выглядит так, будто она питается исключительно росой небесных цветов. Она вся такая прозрачная, эфирная, хрупкая и совершенно не рифмуется с кухней.
— У нас кухня-ванная. Сейчас покажу.
— Вы тут моетесь? — спросила Милена, указав на лохань, водруженную на постамент из кирпичей.
— Пытаемся, но для этого надо быть эквилибристом. Во-первых, забираешься в эту, с позволения сказать, ванну. Потом приседаешь и открываешь кран.
— А это душ, да? — Вика дотронулась до коричневой резиновой трубки, торчащей из стены. — Такой же был у нас во Вроцлаве, прежде чем я перебралась в Познань. И резервуар на пять литров. Надо было здорово торопиться, так как под конец уже летели куски льда.
— Здесь то же самое. Пять литров — и следующую порцию теплой воды надо ждать час.
— А почему вы поставили лохань на кирпичи? — спросила Миленка. — Любите шаткие конструкции?
— Да, но главным образом из-за стока. Лохань выше раковины, так что вода может спокойно стекать. И не надо мучиться, выливая ее.
— Здорово придумали, — оценила Вика.
— А то! — обрадовался Травка. — А вон там слева комната моего соседа. Сейчас я вам его представлю.
— Так он что, дома? — удивилась Миленка. — И ты запирал дверь на ключ?
— Я ведь сказал уже, что в последнее время у меня бывают приступы страха. Надо будет сменить поставщика. Ладно, пошли. Тук-тук!
— Открыто. Всем привет, — ответил низкий голос из-под стола. — Простите, что не вылезаю, но я только-только занялся сменой процессора, и мне неохота терять винты.
— Привет, — хором ответили мы.
— Я слышал, одна из вас лишилась квартиры из-за таинственной точки?
— Это я, — сказала Милена.
— Интересный повод, — признал сосед. — Но если хочешь вышибить квартиранта, любой повод хорош. Я на предыдущей квартире тоже здорово натерпелся.
ПРЕДЫДУЩАЯ КВАРТИРА СОСЕДА ТРАВКИ
Жили они уже вторую неделю, и вдруг в погожий октябрьский вечер в квартиру заявилась хозяйка, пани Стадницкая. После короткого обмена любезностями и вежливыми улыбками она изложила предложение: либо квартиранты соглашаются на шестидесятипроцентное повышение платы, либо выметаются в течение недели. Договор заранее не был заключен, и в соответствии с наставлениями хозяйки ребята изображали перед соседями ремонтную бригаду, чтобы избежать возможных налогов. Козырей в такой ситуации у них практически не было Поэтому они без колебаний выбрали второй вариант, а именно выметаться. Через день после изложения этого ультиматума хозяйка опять посетила их и с улыбкой на бежевых губах объявила, что у них ровно двадцать четыре часа на то, чтобы вынести вещи. По истечении этого срока она заявит в полицию о самовольном вселении в ее квартиру и обеспечит им бесплатный ночлег в камере. Приятель Травки, самый храбрый из всей компании, попытался дискутировать с ней:
— А вы не могли бы объяснить, почему вы отказались от услуг нашей ремонтной бригады?
— Потому что не вижу прогресса в ремонтных работах, — ничуть не смутившись, ответила хозяйка.
— Между прочим, — припомнил Травка, — мы тут болтаем, а я вас еще не познакомил. Это Ирек, специалист по винтам и виртуальным битвам с монстрами.
— Милена.
— Виктория.
— Вишня.
— Красивое имя, моя сестра тоже зовется как ягода. Это такая мода теперь?
— По-настоящему мое имя — Вислава. Мой папа — большой поклонник Шимборской и всех великих ученых. Например, профессора Ягодинской.
— Урожденной Мозговитой, по имени Кристина? — спросил из-под стола Ирек.
— А ты что, знаешь ее?
— Я — нет. Для этого я слишком молод. А вот моя бабушка училась с ней в лицее в одном классе. Эта Мозговитая была жутко затюканная девица, прямо мешок несчастий, еще больший, чем моя сестра. Она уже собиралась бросить школу и пасти коров в Бещадах. И тогда бабушка придумала такой фортель: предложила погадать ей на картах. И стала сочинять: посулила этой Кристине, что ее ждет блистательная научная карьера. Профессорство, кафедры в заграничных университетах, только нужно закончить СЭРБ. Тогда это еще называлось БОА.
— Да, верно, — вспомнила я, — папа мне говорил. «Болтология и остроумные анекдоты».
— Точно, — подтвердил Ирек. — Так вот, эта Кристина Мозговитая поверила гаданию, а остальное вы знаете. Звание профессора, публикации, заграничные кафедры. Потому я никогда не прошу бабушку погадать мне.
А я бы охотно узнала свое будущее, например, что ждет меня через пять лет. Буду ли я счастлива и реализуюсь ли профессионально? Выйду ли замуж, построю дом, посажу дерево? И спокойно ли папа воспримет известие о том, что я перевелась?
НЕДЕЛЯ ДО АНДЖЕЕК [5]
Мы закончили затыкать окна. Сейчас сидим в кухне. Греем замерзшие ноги в тазу с горячей водой. Смотрим на первый снег и говорим на серьезные темы.
— Так что со стипендией? — спросила Милена.
— Как обычно в подобных столкновениях с организацией: личность всегда проигрывает.
— Может, все-таки не стоит смиряться?
— А у тебя есть соображения, что мне делать дальше? — заинтересовалась Виктория. — Облиться бензином перед секретариатом? Похитить декана?
— И сколько тебе не хватило для получения стипендии? — осведомилась я.
— Две сотых. Я была вторая под чертой.
ДВЕ СОТЫХ
Средний балл — 4,75. Двенадцать экзаменов, три из них на шестерку. Если бы учли эти шестерки, у нее было бы ровно 5 и самая высокая стипендия. А так она оказалась вторая под чертой. А давали стипендии с 4,77 балла, потому что это была граница для тридцати процентов самых лучших. За последний месяц Виктория побывала в деканате, ректорате и секретариате. И везде ее отсылали либо выше, либо ниже.
— Мне крайне жаль, но решение об учете шестерок принимает декан, — объявила ей директор по работе со студентами.
— Я принимаю? — удивился декан. — Это в компетенции вашей дирекции.
— Да, действительно, я, вероятно, ошиблась. Шестерки утверждает университетская комиссия, — вспомнила директор.
— Мы только устанавливаем балл, с которого начинают платить стипендию, — чуть ли не хором ответили Вике в комиссии. — Тебе надо написать заявление ректору.
Вика сочинила жалостливое заявление об учете трех шестерок. Написала, что находится на содержании одинокой, финансово несостоятельной матери, что изучала на пять предметов больше, чем положено, что выбирала самые трудные, а не какую-нибудь ерундистику, где пятерки ставят за случайный проблеск интеллекта в левом глазу, длинные ноги или многообещающую улыбку. А в конце написала: «Я понимаю, что существуют определенные правила. Но бывают также ситуации, в которых нужно видеть нечто большее, чем жестко установленные границы, средний балл, раз и навсегда определенный уровень. И судорожно придерживаться в таких случаях правил не слишком почтенно, на это способна каждая машина. Куда важнее увидеть человека. И принять гуманное решение. Я надеюсь, что пан ректор не окажется машиной…»
Два дня она ждала гуманного решения. С утра примчалась в деканат. Секретарша вручила ей заявление. Вика взглянула на резолюцию. Сначала шли какие-то зачеркивания, а потом — «Отказать». Знакомая из комиссии шепнула ей по секрету, что ректор колебался (потому-то и появились зачеркивания), но директор заявила, что и речи быть не может о том, чтобы учитывать шестерки.
