Мой единственный человек - Воробей Вера и Марина (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Честно говоря, Галина, как ни старалась, не смогла до конца прочувствовать сердцем, проникнуться глубиной батюшкиных слов, хотя чаще всего его речи находили в душе девушки искренний отклик. Но только не тогда, когда дело касалось тех, кого на сленговом языке принято было называть отморозками.
Незаметно Галины мысли ушли далеко, совсем в другом направлении. Осознав это, девушка удивилась: «Что это я вспомнила о батюшке? Разве о нем нужно сейчас думать?» Она и вправду забыла, что именно мысли о предстоящем репортаже и навели ее на воспоминания о недавней беседе с отцом Андреем.
«А вдруг Игорь увидит по телевизору эту программу? – с неожиданной остротой кольнуло Галю в самое сердце догадка, которая, впрочем, возникла у нее не сейчас. Только Галя, как страус, прячущий голову в песок, старалась об этом не думать. И потом, она знала, что телевизор, который стоит в комнате у Игоря, почти никогда не включается. Игорь сам и не раз говорил ей, что в это искаженное окно в мир он вообще почти никогда не заглядывает. К телевидению же как к продукту цивилизации Игорь вообще относится крайне негативно, считая его источником многих современных бед и человеческих недугов. Кстати, тех же самых отморозков Игорь искренне считает жертвами ТВ, «несчастными зомби», которые живут в блаженном неведении и даже не подозревают о том, что они уже давно превратились в мертвецов.
Причем процесс зомбирования несознательных масс, по Игорю, не является чем-то нечаянным, так сказать, побочным эффектом чего-то другого. Напротив, Игорь утверждает, что те, кто сидят на самом телевизионном верху, решая, что нашим людям надо смотреть, а чего не надо, занимаются одурманиванием вполне сознательно. Даже более того, это и есть их сверхзадача, основная миссия и «высокая» цель.
Но как это часто происходит по закону подлости, случается именно то, чего больше всего на свете опасаешься. И Галя очень боялась, что Игорь может включить телевизор в то самое время, в какое обычно показывают программу «Времечко» и именно в тот самый день, когда будет идти снятый по Галиной истории сюжет.
6
– А может, не стоит журналы с моими стихами показывать? – робко выразила сомнение Галина. Сейчас она теребила в руках один из номеров альманаха «Поэт».
– Ты чего? – с искренним недоумением уставился на нее Николай. – Это же наша козырная фишка!
Судя по всему, Николай был в съемочной группе главным. Потому что, когда возникали какие-то вопросы, и оператор, и звукорежиссер обращались именно к нему.
– Мы не только покажем твои стихи, но и расскажем о них! – продолжал Николай, глядя на покрасневшую Галину. – И нечего скромницу из себя строить. Стихи у тебя классные… Это я тебе как профессионал говорю. Да если б я писал такие стихи, я бы вышел на Красную площадь с мегафоном… – попытался пошутить тележурналист, но поскольку ни один мускул на Галином лице не дрогнул, он решил не продолжать шутку и поспешил изменить тон: – Короче, так: сейчас я выберу на свое усмотрение стихотворение и мы тебя запишем… Только читай как следует: с чувством, с толком, с расстановкой. А потом пустим тебя за кадром под музычку… Я что-то не врубаюсь, кому нужны деньги на операцию, тебе или мне? – спросил Николай, вырвав из рук Галины журнал.
– Вообще-то операция нужна не мне, а моему парню… – принялась было оправдываться Снегирева, но Николай резко перебил ее:
– Вот и не спорь. Делай, что тебе говорят, и все будет ол райт. Уж, наверное, я лучше твоего понимаю, как построить сюжет, чтобы из богатеньких дяденек слезу выдавить, а? А заодно и денежки.
– Не знаю, – пожала плечами Галя.
Внезапно она почувствовала, что слезы, подступив к горлу, сдавили его горячим обручем. Девушка сделала глубокий вздох, на всякий случай отвела взгляд в сторону, чтобы, если слезинка все-таки выкатится, никто из членов съемочной группы не увидел этого. Но, к счастью, все предпринятые меры предосторожности оказались напрасными. Дыхание ее очень скоро восстановилось, а слезы отхлынули от горла так же внезапно, как и подступили минутой ранее.
Между тем Николай внимательно изучал подборку Галиных стихов.
– Йес! Супер! – радостно завопил он, протягивая журнал Галине. – «Мой единственный человек». Вот это и будешь читать. То, что доктор прописал!
В какой-то момент Снегирева с отчетливой ясностью осознала, что ее возражения лишены всякого смысла. Все равно все будет так, как решит Николай. И самым правильным и мудрым решением в этой ситуации будет покориться судьбе в лице Николая и его коллег и безропотно выполнять все их требования. В конце концов, Николай прав. Деньги на операцию нужны ей, а не ему. И если уж она решилась на столь отчаянный и даже в чем-то экстравагантный шаг, то теперь надо заткнуть свои чувства куда подальше и довериться профессионалам.
Это стихотворение Галина написала примерно четыре месяца назад. Происходило это, как обычно, ночью, а накануне вечером они с Игорем смотрели по видео его любимый фильм «Солярис» Андрея Тарковского. И вот, вернувшись домой, Галя вдруг почувствовала себя героиней фильма. Ее звали Хари, она была не совсем реальной женщиной, а как бы материализовавшейся из совести героя. И смысл был в том, что Хари физически не могла существовать без него. Почувствовав себя Хари, Галя представила вдруг, что и Игорь в эту секунду ощущает то же самое. И вот из этих фантазий, мыслей, впечатлений и родилось тогда стихотворение «Мой единственный человек». В нем в конце каждой строфы рефреном повторялись слова:
Галя пробежала глазами уже подзабытые строчки и по команде режиссера начала читать, немного приблизив к губам микрофон. Она очень удивилась, когда Николай после второго дубля сказал:
– Отлично! Есть! Тебе в актрисы надо идти… Нет, в самом деле, – улыбнулся он, заметив недоверчивый взгляд Снегиревой. – Правда, очень здорово получилось. И так быстро. Обычно мы с закадровым текстом от лица героев подолгу мучаемся. А тут со второй попытки. Ну, давай, тащи фотки, письма или что там у тебя есть, – быстро переключился на другую тему Николай. – Или, может, поедем все-таки к твоему Игорьку и отснимем его живьем, так сказать?
– Нет! Ни в коем случае! Он меня убьет! – отчаянно замахала руками Снегирева. – Он вообще об этом ничего не должен знать!
Николай скорчил недовольную мину, однако ни спорить, ни уговаривать Галину не стал, решив, очевидно, не тратить время попусту. И она, вздохнув, отправилась в свою комнату за фотоальбомом.
Снимков Игоря, на которых он был один или вместе с Галей, в альбоме оказалось довольно много. Одно время, после того как папа подарил Гале на день рождения фотоаппарат, она почти каждый день снимала Игоря. Причем некоторые снимки были сделаны скрытой камерой, то есть в те моменты, когда Игорь не знал, что девушка его фотографирует. Например, когда он, сидя за столом, работал над какой-то рукописью или с головой уходил в чтение поэтического журнала. В Галином фотоаппарате имелась функция «автомат». Именно благодаря ей и были сделаны их совместные снимки. Для этого требовалось лишь установить фотоаппарат на нужный режим, поставить его куда-нибудь наверх и быстро принять «красивые позы». Через пять секунд раздавался щелчок и вспышка.
После того как оператор отснял отобранные Николаем фотографии, приступили непосредственно к истории. Ее Снегирева рассказала без особого напряжения, практически не ощущая при этом никакого волнения. Несколько раз Николай ее перебивал, задавал какие-то наводящие вопросы, уточнял важные, по его мнению, детали. Он объяснил Гале, что его голос на монтаже вырежут и получится непрерывное и интересное повествование от лица Гали. Нет, конечно, все, что она говорит, не пустят сплошным куском. Николай будет думать, куда «вклеить» снимки, какую «картинку» поставить, когда за кадром будет звучать стихотворение, ну и так далее. Словом, Николай объяснил Гале, что над композицией сюжета он намерен еще думать и думать.
