Танцующая с лошадьми - Мойес Джоджо (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Сара слышала, что лошадей отправляют за границу. В переполненных грузовиках, без еды и воды. Некоторые так ослабевают, что только бока соседей не дают им упасть. По ее щеке скатилась слеза.
– Ладно. – Он сплюнул на тротуар, и чернокожая женщина бросила на него гневный взгляд. – Если я тебе кое-что скажу, ты ведь меня не выдашь? – (Она медленно подняла голову.) – Он ведь догадается, что это я тебе сказал. Поэтому на дворе или на улице я с тобой разговаривать не буду. Буду вести себя так, точно тебя не знаю. Договорились?
Она кивнула. В душе зажглась надежда.
Он посмотрел на нее, оглянулся, затянулся сигаретой. Когда он выдохнул, было трудно сказать, дым это или пар от его дыхания.
– Он в Степни. За парковкой. Его получили Пайки. Саль собирается устроить бега. Серая кобыла против его. Послезавтра. Он и гнедой рысак.
– Но Бо не может везти двуколку! Его никогда в жизни не запрягали!
Ральф смутился:
– Теперь придется. Саль запряг его в двуколку и гонял до завтрака. – Он пожал плечами. – У него неплохо получалось. Ехал не так быстро, как гнедая кобылка, но не брыкался, ничего такого.
Все эти тренировки на длинных поводьях, рассеянно подумала Сара. Он будет делать все, что велит ему Саль.
– Где будет заезд?
– Как обычно. Под эстакадой. В шесть тридцать.
– Что я могу сделать? Как мне его вернуть?
– Ничем не могу тебе помочь. Я и так сказал слишком много. – Он собрался уходить.
– Ральф, пожалуйста, помоги мне! – Она схватила его за рукав, мысли лихорадочно проносились у нее в мозгу. – Пожалуйста! – (Он покачал головой.) – Мне одной не справиться.
Сара по-прежнему напряженно думала, засунув руку в карман. Ральф курил, делая вид, что она к нему не прикасалась.
– Мне пора, – сказал он наконец. – Должен быть в одном месте.
– Послушай, давай встретимся где-нибудь. Не на месте гонок, там, где Саль тебя не увидит. Позади мебельной фабрики. Захвати седло и уздечку Бо. – Она достала ключи от двора и вложила в его руку. – Вот. Ты можешь их принести задолго до приезда Саля.
– Зачем они тебе?
– Чтобы ехать верхом.
– Что? Ты собираешься его похитить? Ускакать на нем? Пожалуйста, мистер, отдайте мне мою лошадку?
– Не важно. Просто приди туда.
– Не-а. Мне-то какая выгода? Если Саль узнает, что я тебе помог, он меня побьет.
Она не выпускала его руку. Понизила голос, чтобы пассажиры ее не слышали:
– Золотая кредитка.
Он засмеялся:
– Да ладно!
– И пин-код. Обещаю, Ральф. Поверь мне. Там полно денег. Сможешь снять кучу, пока карту не заблокируют. Может, тысячи.
Он всмотрелся в ее лицо, потом выдернул руку:
– Смотри без обмана.
– Обещай, что будешь там. Иначе сделка не состоится.
Он снова оглянулся. Поплевал себе на ладонь и протянул ей руку:
– В пятницу утром у мебельной фабрики. Если не придешь до семи, выхожу из игры.
– Похоже на козявки. – Лиам поковырял пасту вилкой и наморщил нос.
– Вовсе нет, – спокойно сказал Конор. – Джозеф, дорогой, перестань пинать ножку стола. У нас так все напитки расплещутся.
– И на вкус как козявки, – настаивал Лиам, бросив взгляд на Наташу.
– Это из-за соуса песто. Ваша мама говорит, вы его любите.
– Этот соус песто мне не нравится. – Джозеф решительно оттолкнул тарелку.
Наташа вовремя подхватила стакан, не дав его содержимому вылиться в ее тарелку с пастой.
Мальчики не захотели есть папины рыбные палочки. Они хотели пойти в пиццерию. За неполный час, проведенный там, Наташа и Конор едва обменялись парой слов, только заказали напитки.
– Джозеф, сядь прямо, пожалуйста. Я знаю, дома ты так не сидишь.
– Но это же не дом.
– Это ресторан, поэтому еще важнее, чтобы ты сидел прямо.
– Мне эти стулья не нравятся. Я съезжаю.
Наташа наблюдала, как Конор в четырнадцатый раз пытается выпрямить своего младшего сына на стуле, и поражалась его терпению. Ужинать с его сыновьями было все равно что управлять косяком рыб и одновременно вести переговоры с предводителями двух враждующих балканских фракций. Как только был урегулирован один вопрос, начиналась новая война. По поводу чесночного хлеба, или салфеток, или слишком скользкого стула. Все это было направлено против отца. Ее они не замечали и не вовлекали в общий разговор.
Мать настроила их? Велела собрать информацию о подруге папы? Или Наташа стала объектом ненависти задолго до того, как они встретились?
Она почувствовала взгляд Лиама и натужно улыбнулась, пытаясь не думать, сколько времени у нее займет работа над документами, которые будут нужны на завтрашнем слушании. Она вытерла рот салфеткой.
– Вам нравится паровозик Томас? Моему племяннику нравится.
– Не нравится, – презрительно сказал Лиам. – Это для малышей.
– Но есть прекрасные наборы с Томасом и его друзьями, для взрослых. Я такие видела. – (Они смотрели на нее пустыми глазами.) – А что вам тогда нравится? – весело спросила она. – Чем вы увлекаетесь?
– Гонять на велосипедах, да? – помог Конор. – И играть в компьютерные игры.
– Джозеф сломал мою игровую приставку, – заявил Лиам, – а мама говорит, у нас нет денег на починку.
– Ничего я не ломал! – возмутился Джозеф и добавил мрачно, еле слышно: – Идиот.
– Мама говорит, у нас нет денег. На развлечения.
– Это неправда, – сказал Конор. – Я даю маме кучу денег. А если вам что-то нужно, скажите мне. Вы же знаете, я всегда сделаю все, что в моих силах.
– Мама говорит, ты отделываешься минимумом.
– Я хочу «нинтендо», – заявил Лиам. – У всех в школе есть.
– Уверен, это не так, – строго возразил Конор.
– Нет, так.
– А моим племянникам и племянницам вообще не разрешают играть в компьютерные игры, – вставила Наташа. – И ничего.
– Они дураки.
Она вздохнула и подцепила на вилку пасту.
– Хватит, мальчики. Расскажем Наташе, как мы веселимся. Иногда катаемся на велосипедах в Ричмонд-парке, да? Мы ведь любим кататься на велосипедах.
– Нет, – заявил Джозеф. – Ты кричал на меня, когда я ехал недостаточно быстро.
– Джо, я не кричал на тебя. Просто мне нужно было тебя видеть.
– У тебя большие колеса, а у меня маленькие.
– Еще нам нравится кататься на коньках, – продолжал Конор.
– Ты же говорил, это была обдираловка, – сказал Лиам.
– Согласен, это было дороговато. – Конор бросил на нее взгляд. – Но мы все равно хорошо провели время.
– Вы с мамой только и ссоритесь из-за денег, – печально сказал Джозеф.
У Наташи окончательно пропал аппетит. Она свернула салфетку и положила ее рядом с тарелкой.
– Мальчики… – она надела жакет, – рада была с вами познакомиться, но, боюсь, мне пора.
– Уже? – Конор взял ее за руку.
– Почти восемь, ты знаешь, у меня завтра трудный день.
– Я думал, ты еще побудешь. Раз выдалась такая возможность.
– Конор…
– Через полчаса я отвезу их домой. Не так уж долго осталось.
– Послушай, – понизила она голос, – поставь себя на место Сары. Она ребенок. И ее собираются перевести в четвертую семью за несколько месяцев. У нас с твоими мальчиками впереди еще куча возможностей. – Она украдкой взяла его за руку, зная, что мальчики смотрят. – Может быть, не стоит затягивать первую встречу. У меня будет еще время лучше узнать твоих мальчиков. Сперва я должна решить свои проблемы. Я ее взяла. Не могу же я ее так бросить.
– Конечно, – резко ответил он и вернулся к еде, пока она снимала сумку со спинки стула. – Мак тоже будет?
– Понятия не имею.
– Конечно. Само собой.
Задолго до того, как он стал фотографом, Мак разработал жизненную стратегию, которая если не предрекала его карьеру, то хотя бы намекала на склонность к ней. Когда он попадал в неприятные или слишком волнительные положения, если ему не хотелось решать стоящую перед ним проблему, он мысленно уменьшал громкость и смотрел на картину как бы издали, как художник. Реальные эмоции обрабатывались его внутренними линзами и превращались в красивую композицию, игру света и линий. Когда ему было двадцать три, он так видел тело своего отца в гробу. Знакомое лицо, застывшее и холодное, будто давно забытое. Он поместил его в рамку, наблюдая со стороны, как смерть расслабила мышцы и сняла напряжение, сделав лицо бессмертным. После второго выкидыша Наташа лежала на кровати, свернувшись под одеялом, бессознательно приняв позу зародыша, которого потеряла. Она уже отвернулась от него, закрылась. Он ощущал ее потерю, пока это не стало невыносимым. Тогда он сосредоточился на игре света на покрывале, на прядях ее волос, на туманности раннего утра.
