Самое гордое одиночество - Богданова Анна Владимировна (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
– Маша! Я не знаю, что мне делать! – и схватилась за голову, после чего подробно рассказала мне, как Николай Иванович умудрился разрубить, подобно Александру Македонскому, тот гордиев узел, который хотя был завязан и не царем Гордием, а герром Корнишнауцером, но затянут крепко и тщательно.
Поняв, что тайная и бескорыстная помощь его в ночные часы по хозяйству не возымела того благостного действия на бывшую супругу, на какое он рассчитывал, а также увидев в окне размытую невыразительно-бесцветную физиономию соперника, да еще и услышав из маминых уст, что она собирается в Германию, Николай Иванович решил действовать.
Дней семь он отсутствовал. Родительница моя уж возрадовалась – надо же, как быстро и ловко я от него отделалась! Но не тут-то было! Через неделю он явился опять в своем неизменном коричневом опушенном костюме двадцатилетней давности с вонючей болгарской сигаретой во рту, по пять рублей за пачку, содержащую 18 мг смол и никотина, повис на калитке и, увидев свою бывшую супругу, крикнул:
– Это... Полина! Я это!..
– Что ты здесь делаешь?! – яростно воскликнула мамаша.
– Я это... К тебе приехал! – И он глупо улыбнулся, нарочно показывая вставные белые зубы, держащиеся на клыках крючками.
– Очень ты тут нужен! Я замуж собралась! Откуда приехал, туда и поезжай!
– Поль! А я ведь не один приехал! – И он улыбнулся еще глупее – к ровному ряду вставных зубов прибавились еще и выпученные глаза.
Родительница моя недоуменно посмотрела на отчима, а тот, распахнув дверцы машины, принялся вытаскивать оттуда кошачьи переноски, приговаривая:
– Поленька! Я всех наших потерянных кошариков нашел! Смотри! Ровно 19 и Рыжик – двадцатый, у тебя! Мобыть, пересчитаешь?
Николай Иванович выпустил кошек в огород – они расползались, словно тараканы, кто залезал под гараж, кто под скамейки, кто-то пытался проскользнуть между маминых ног и проникнуть в дом. Пушистики были, конечно же, не мамашины – Николай Иванович за неделю отсутствия облазил все московские подвалы и помойки и привез своей Поленьке дворовых, блохастых, лишайных, глистастых кошек. Он знал, что бывшая супруга неравнодушна к кискам и никогда в жизни рука у нее не поднимется выдворить их из дома. И не просчитался!
– Неужели ты нас с детишками выгонишь? – жалостливо промычал он.
– Пушистиков можешь оставить, а сам убирайся! Мы с Гюнтерхеном и без твоей помощи их всех в порядок приведем!
– Польхен, что сдесь есть происходить? – На крыльцо вышел длинный рыжеволосый рыцарь с блеклыми, почти бесцветными ресницами.
– Гюнтерхен, у нас теперь появилось еще 19 кошечек! – радостно сообщила мамаша потомку знаменательного тевтонца, что участвовал вместе с остатками разгромленного Ордена меченосцев в захвате Восточного Поморья с Гданьском в 1309 году, и, схватив белую пушистую кошку, проверила, нет ли у нее блох.
– Я не понимать, – растерянно проговорил Корнишнауцер.
– А что тут не понимать?! Что тут не понимать! – взорвалась мама то ли от того, что немец туго соображал, то ли от того, что увидела в длинной шерсти белой кошки слишком много блох. – Я говорю, теперь с нами будут жить цванцихь катцен!
– Тут?! Хиир?!
– Я, я! Хиир! – подтвердила мамаша.
– Найн! – отрезал герр Гюнтер. – Это нельзя! Это слишком дорохо! Нет! Или я, или твой катцен! – рявкнул он и поставил свою любимую перед выбором. В этот момент белая пушистая кошка с необыкновенной нежностью обвила лапами мамашину шею, спрятав при этом когти. И выбор был сделан моментально в пользу бездомных, не видевших ласки дворовых блохастых кошек.
– Они! – с гордостью провозгласила моя родительница. – А ты, Гюнтер, – скупердяй, если тебе на содержание моих пушистиков денег жалко!
Герр Корнишнауцер после этих слов рванулся в дом, быстро собрал свои вещи и, схватив со стола подаренный совсем недавно даме сердца бесценный шлем своего предка-тевтонца, отправился на автобусную остановку.
– Теперь-то он уж точно уехал в Германию, – тяжело вздохнув, заключила свой рассказ мама. – А я не знаю, что делать! Блох и глистов я кошечкам всем вывела, всех их вымыла, в порядок привела, – с умилением проговорила она. – Но вот что с развратником делать?.. Ума не приложу! Пока живет на первом этаже. Маш, может, мне его выгнать? – И она посмотрела мне в глаза, но, видимо, ничего не прочитав в них, сказала: – Но в то же время я одна не справлюсь с таким количеством кошек.
– Конечно, не справишься! Или избавляйся от живности, или снова выходи за Николая Ивановича замуж.
– Я, наверное, выберу второе. Не могу я, Машка, без кошек! А Коленька на них ничего не жалеет! – Мама смущенно покраснела, а глазки ее предательски забегали – так всегда бывало, когда у нее появлялся очередной воздыхатель. Однако сейчас спрашивать, кто он такой, этот ее воздыхатель, было бессмысленно, ибо я знала, что это бывший ее супруг и мой отчим – Николай Иванович, и дело тут не совсем в котах... – Так, Маша! Я не пойму, когда ты меня познакомишь со своим будущим мужем?! Бабушка ждет не дождется, когда кончится Великий пост и вы приедете к ней венчаться! – Мамаша резко переключилась на меня.
Теперь, когда Мисс Бесконечность находилась в 30 километрах от Буреломов, родительница моя виделась с ней каждые выходные и поведала мне о том, что коренная москвичка неплохо пристроилась в монастыре:
– И там нашла тепленькое местечко! На кухне послушание несет, говорит: «Больше я ничего не могу, потому что стара уж и немощна!» Матушка-настоятельница на нее плюнула и так и оставила на кухне.
В тот вечер мамаша наконец познакомилась со своим будущим зятем и, кажется, осталась им очень довольна. Особенно тем фактом, что он отвез ее рано утром на вокзал.
– Ну не зять, а золото! Чистое золото! Как же тебе, Машка, повезло! – все повторяла она перед отъездом.
Что касается Мисс Бесконечности, то старушка звонила мне каждый день, то есть чаще, чем когда жила в миру, и всякий раз напоминала, сколько дней осталось до Пасхи.
– Я вас жду! Я договорилась с отцом Пафнутием! Он вас обвенчает! – повторяла она.
Лишь два дня назад отличница народного просвещения сказала мне нечто новое:
– А я, Маша, скоро стану невестой Христовой!
– Что?
– Постриг я решила, Маша, принять! – важно заявила она.
– Что?
– Что, что! Монашкой буду! Вот что! – с нетерпением воскликнула она, но тут же тон ее переменился: – Машенька, деточка моя, сейчас с тобой будет говорить матушка – сестра Амфилохия. Матушка Амфиплохия, матушка Плохия! – во всю глотку закричала будущая монашенка. – Поговорите с моей внучкой! Скажите, что нельзя жить с мужчиной во грехе!
– Мария, отец Пафнутий обвенчает вас с вашим избранником 10 мая в 10 часов утра. Не опаздывайте, – тихим, монотонным, ничего не выражающим голосом молвила настоятельница.
– Ой! А я не одна венчаюсь! Еще две мои подруги хотят повенчаться!
– Если их решение тщательно продумано, а не является данью моде, то пожалуйста.
– Продумано, продумано! – заверила я ее.
– В таком случае мы вас ждем, – также монотонно изрекла она и повесила трубку, не дав бабушке возможности еще поговорить с любимой внучкой. У меня вообще возникает подозрение, что Мисс Бесконечность проболтала по телефону уйму денег – так, что теперь монастырь не расплатится за ее междугородние звонки.
10 мая свадебный кортеж из машин, перевязанных, словно праздничные торты, разноцветными атласными лентами, набитый невестами, женихами, их родителями, подругами и родственниками, остановился у высокой каменной стены монастыря, купаясь в нежно-розовых лучах восходящего солнца.
Неподалеку от ворот я заметила старую иномарку отчима, которая, несмотря на свою старость, находилась в прекрасном состоянии. Мы с Алексеем выскочили из машины и побежали к ним.
– Машенька! Какая ты сегодня красивая! Как я счастлива! Платье дорогое? Как же я счастлива, что ты наконец-то нашла свою вторую половинку! – воскликнула мамаша.
