Большие перемены - Веснина Елена (читать лучшие читаемые книги txt) 📗

— По-моему, Маша собралась уходить, — сказала Полина.

— Ну почему же? Я могу и задержаться, — вдруг возразила Маша, внимательно приглядываясь к Андрею.

— Вот и замечательно! — обрадовался он. — Кстати, меня зовут Андрей.

— А меня — Мария.

— Очень приятно, — сказал Андрей, протягивая руку.

— И мне тоже, — ответила Маша и положила свою руку в его.

— Мне кажется, что я вас где-то видел… — задумчиво сказал Андрей, заглядывая Маше в глаза. Они замерли, не разнимая рук.

Алеша зашел в кухню, вытащил мамины пирожки и стал машинально есть, думая о чем-то своем. Он так задумался, что не заметил, как пришел отец.

— Здравствуй, сын, — сказал Самойлов, и Алеша даже немного вздрогнул от неожиданности.

— Фу, напугал. Привет.

— Как жизнь молодая? Как здоровье? — поинтересовался Самойлов, беря с тарелки Полинин пирожок.

— Да нормально.

— Сердце болит?

— Болит… — признался Алексей.

— Тебе нужно срочно показаться врачу! — решительно сказал Самойлов.

— Да врач-то здесь при чем? У меня сердце по-другому болит, — объяснил Алеша.

— У вас с Машей что-то случилось? — догадался Самойлов.

— Да нет, все нормально, — как-то неуверенно сказал Алеша.

— Алешка, хоть отцу-то не ври. Я же вижу — ты самане свой.

— Ты прав, — согласился сын. — Мы с Машей крупно поссорились.

Ну, рассказывай, что там у вас стряслось.

— Пап, давай не будем затрагивать эту тему. Это все-таки наши дела с Машей. Как поссорились, так и помиримся.

— Если бы все было так просто… Ты еще не знаешь, что практически все проблемы случаются из-за женщин, — назидательно сказал отец.

— Ты преувеличиваешь.

— Наоборот — преуменьшаю. Я сказал «практически все», а на самом деле — все.

— Хватит. Лучше ешь пирожок.

— Вкусно! Ты купил? Или Маша твоя напекла? — спросил Самойлов.

— Это мама принесла…

— Да? — Самойлов так и застыл с пирожком во рту.

— Я не сказал тебе сразу, потому что не хотел расстраивать. Мама приходила сюда.

— Да я знаю. Когда я вернулся домой, она еще была здесь, — объяснил Самойлов.

— Значит, ты с ней встретился? И что?

— И ничего. Как пришла, так и ушла, — мрачно сообщил отец.

— И все-таки? Вы же, наверное, успели пообщаться… О чем вы разговаривали?

— А из-за чего ты поссорился с Машей? — ответил вопросом на вопрос Самойлов.

Алеша промолчал.

— Вот-вот. Тебе не хочется рассказывать, и мне тоже.

— Ладно, папа. Я расскажу тебе о нашей ссоре, — согласился Алексей. — В тот вечер я хотел сделать Маше приятный сюрприз. Специально не закрыл входную дверь… А вместо Маши вдруг пришла Катя.

— Буравина? Вот это да! А ей-то что нужно было? — поинтересовался Самойлов.

— Говорила, что хочет помириться. Пока я ее выпроваживал, пришла Маша. Застала нас наедине и, естественно, обиделась.

— Да, от этих Буравиных добра не жди, — уверенно сказал Самойлов. — Да и Маша тоже хороша. Почему не выслушала тебя? Неужели она тебе не доверяет?

— Я не смог ее убедить… — грустно сказал Алеша.

— Знаешь что? Если бы она тебя действительно любила, то все поняла и поверила бы. И даже больше скажу. Я не удивлюсь, если окажется, что Маша уже нашла тебе замену. И просто искала повод для разрыва!

Алеша изумленно посмотрел на отца, а тот продолжал:

— На самом деле, что ни делается, — все к лучшему. Хорошо, что ты понял, что Маша тебе не доверяет и не понимает тебя сейчас, а не лет этак через двадцать пять. Как это случилось у нас с мамой. Поверь мне, это было бы намного больнее!

Произнося свою речь, Самойлов активно уплетал Полинины пирожки, и их в тарелке становилось все меньше и меньше.

— А тебе не кажется, что критиковать маму и в то же время есть пирожки, которые она принесла, — несколько странно? — ехидно спросил Алексей.

Самойлов быстро положил недоеденный пирожок на пустую тарелку.

— Вот что я скажу тебе, сынок. Сердечные раны лучше всего лечатся работой. Так что прекращай киснуть — с завтрашнего дня начинаем действовать. Я на тебя рассчитываю.

— Спасибо, конечно. Но как я могу на тебя рассчитывать, если ты отдал Буравину «Верещагино», даже не посоветовавшись со мной! — с обидой сказал Алеша.

— Подумаешь, «Верещагино». На нем что, свет клином сошелся? Обычное судно. Довольно старое к тому же, — махнул рукой Самойлов.

— Нет, не обычное! Неужели ты забыл, что ходил на нем в свое первое плавание? И я — тоже. Отец, это же семейная реликвия!

— А ты знаешь, сколько Буравин запросил в обмен на то, чтобы судно осталось за мной? У меня просто не было другого выхода, как уступить ему!

— Выход всегда есть, — настаивал сын.

— По-твоему, нужно было сохранить «Верещагино» и пойти по миру? Нет, бизнес важнее. И в результате в обмен на эту старую посудину я получил кучу бонусов!

— Каких?

— В итоге за мной осталось не двадцать пять процентов нашей компании, как могло бы быть, а все сорок! — с гордостью сказал Самойлов.

— И все равно ты не должен был уступать Буравину «Верещагино», — стоял на своем сын. — Уж кому-кому, а ему не должен!

— Ну что за романтические бредни! Зачем в убыток себе цепляться за эту развалюху? Тем более что все, связанное с «Верещагино», для меня в прошлом!

И твоя мама тоже в прошлом, — неожиданно закончил тираду Самойлов.

— А мама-то здесь при чем? — удивился сын.

— При том! Мне не нравится, что она без спросу приходит в мой дом!

— Но это и ее дом тоже… — напомнил Алеша.

— Бывший! Если она бросила меня, пусть будет последовательной. В конце концов, у меня тоже может быть личная жизнь. Она свою устроила, как хотела, а я не могу? Зачем она является в мою квартиру, лезет в мою жизнь — я же ей никто! — кипятился Самойлов.

— Но она хотела как лучше… Пирожков вот принесла, — показал на пустую тарелку Алеша.

— Да я от этих пирожков уже двадцать пять лет изжогой мучаюсь! — пожаловался отец.

— Знаешь, папа, я тебе не верю. По-моему, ты до сих пор ее любишь… — сделал вывод сын.

И он был, конечно же, прав!

Катя совсем не обрадовалась известию о своей беременности. Она не хотела менять что-либо в своей жизни и не думала о ребенке. Катя пришла в ужас от мысли о будущем.

— К черту этот тест! Этого не может быть! Не может — и все тут! Понимаешь?

— Прекрати истерику! Ты так раскричалась, будто конец света наступил, — стала успокаивать ее Таисия.

— Для меня — да. Что я буду делать? Как я буду жить? — спросила Катя и заплакала.

Таисия села рядом с дочерью, погладила ее по голове и сказала:

— Так же, как и раньше. Даже лучше.

— Ты говоришь какие-то глупости! — оттолкнула ее Катя. — Лучше бы сказала, что мне теперь делать?

— Радоваться, Катя! У тебя будет ребенок!

— Чему радоваться? Что жизнь моя теперь пойдет кувырком? Ты что, не понимаешь: я молодая, я жить хочу, а не детей рожать, — в голосе у Кати было отчаяние.

— Ты еще этого не понимаешь, но дети — это замечательно. Для любой женщины это подарок, — немного мечтательно сказала Таисия.

— Но не в моем случае… — отрезала Катя.

— И в твоем тоже. Слава Богу, ты не одна. У тебя есть мама и папа. Мы тебя любим. И твоего ребенка тоже. Катя, ответь мне, на один вопрос. А кто отец твоего ребенка?

— Алеша, а кто же еще? — удивилась вопросу Катя.

— Ты уверена? Может быть, Костя? — Таисия пристально вглядывалась в глаза дочери.

— Нет. С Костей у меня вообще ничего не было, — призналась Катя.

— Ты серьезно? — удивилась мама.

— Конечно. Ты что, мне не веришь? — с вызовом спросила Катя.

— Да нет, верю, верю. Если говоришь, что не было, значит, не было, — быстро согласилась Таисия. — Но в любом случае ребенка мы без отца оставить никак не можем…

После этих слов Таисия надолго замолчала.

— Ну что ты молчишь, душу из меня тянешь, говори, — потребовала Катя.