Лихо ветреное - Волчок Ирина (читаем книги .txt) 📗
— Точно сумасшедший, — растерянно сказала Катька и пошла к дивану, но на полпути остановилась, шагнула к Павлу, протянула руку и официально представилась: — Екатерина Новикова…
— Павел Браун.
Он пожал маленькую холодную руку, а потом взял в ладони ее лицо, слегка повернул к свету луны и провел пальцами вдоль длинного и не очень ровного шрама от виска до подбородка. Угол рта этот неровный шрам тоже цеплял, и казалось, что Катька все время кривовато усмехается.
— Ты руками не хватай, — ревниво буркнул Макаров из-за Катькиной спины. — Я ж твою Зою не хватаю… Ну, чего делать надо?
— По-моему, ничего не надо, — сказал Павел уверенно. — Ведь он не мешает? Ну вот. Конечно, если очень хочется, можно и убрать. Не очень сложная пластическая операция — и…
— Ага! — вскинулся Макаров. — Не очень сложная! Все равно ножиком резать будут! Больно же… Кать, не слушай его, врачи вообще все садисты, им бы только порезать кого-нибудь… А я с ума буду сходить.
— Да я сейчас и не могу на операцию, — успокаивающим тоном перебила его Катька. — И стоит дорого… А мне еще маму вылечить нужно.
— Вылечим, — горячо уверил Макаров. — Маму обязательно вылечим, ты даже не сомневайся. У меня деньги есть! И еще заработаю! Сколько хочешь… Мама чем болеет? Может, ее за границей полечить? Может, ей операцию надо? Если денег не хватит — я машину продам, все равно права так и не получил. А если надо будет, так мы потом новую купим, правда? Кать, спой, а?
Макаров метался вокруг Катьки, как жук вокруг горящей свечи, подлетал вплотную, шарахался, кружил, и опять летел на огонь, и все время жужжал у нее над ухом. Катька осторожно косилась на него, улыбалась чуть кривовато, молчала, и наконец спросила у Павла подозрительно:
— Он что, всегда такой, а?
— Ну что вы, конечно, нет, — успокоил ее Павел. — Просто первое знакомство… Вот он и стесняется немножко. А так-то он довольно общительный и разговорчивый.
— Гос-с-споди, — сказала Зоя с Томкиной интонацией. — Я ж говорила, что оба сумасшедшие. А мне никто не верил.
Катька засмеялась, пошла к дивану, села между Зоей и Тамарой и взяла у Тамары один стакан. Макаров полетел за пламенем, негромко жужжа в том смысле, что гениальность — это вообще патология, так что имеет полное право, — и сел на траву напротив Катьки. Серый, молчком просидевший все время в сторонке, поднялся на руки и так, на руках, дошел до дивана и сел рядом с Тамарой. Павел потоптался в нерешительности, боком-боком приблизился к дивану и сел с Зоиной стороны, но немножко поодаль.
Катька отхлебнула из стакана, полюбовалась макаровской физиономией, на которой не было ничего, кроме жадного ожидания, и деловито спросила:
— Что спеть-то?
— Спой… — жадно сказал Макаров. — Чего-нибудь… Все равно…
Остальные промолчали, и Катька тихонько начала:
— То не ветер ветку клонит…
И опять ночь будто отдала ее голосу все свои шорохи и звуки, и опять темнота пропитывалась ее голосом, насыщалась им, и опять последние звуки, незаметно растаявшие в этой темноте, еще какое-то время жили вокруг и внутри и повторялись, повторялись, повторялись в душе эхом: «Догорай, гори, моя лучина… Догорю с тобой и я».
— Катька, — строго сказал Макаров. — Ты учти, Катька: я тебе тосковать не позволю. Маму мы вылечим, и ты у меня будешь веселенькая, как Шебутятина.
— Кто?! — удивилась Катька. — Что это такое?
— Потом познакомлю, — нетерпеливо отмахнулся Макаров. — Завтра… Спой еще.
— Завтра я опять к маме. — Катька вздохнула и поднялась. — Я обещала пораньше. Может, мы с ней погуляем… Сегодня она уже полчаса ходила. Спать пойду.
Она направилась к дому, не оглядываясь, во всем темном быстро исчезая в темноте, и Макаров в панике вскочил и шарахнулся за ней, с треском ломая кусты и громким шепотом тревожно окликая ее…
— Павел, — тихо позвала Зоя, не оборачиваясь.
— Да? — с радостным ожиданием откликнулся он и подвинулся чуть ближе к ней.
— Павел Браун, — доверительно сказала Зоя. — Мне, оказывается, страшно нравится ваш лучший друг Владимир Макаров. Хотя тоже, конечно, сумасшедший.
— Это хорошо, — обрадовался Павел. — Это очень правильно, когда жена одобряет друзей мужа. А то знаете, как иногда бывает?.. Сначала вроде бы ничего-ничего, а потом: чтоб ноги его в нашем доме не было… Это ж трагедия может получиться! Вы согласны? И жену бросать нельзя, и друга бросать нельзя. Раздвоение личности. По-научному — шизофрения.
— Да вам-то какая разница? — удивилась Зоя. — Вы и так уже сумасшедший.
— Вы все-таки настаиваете на своем диагнозе? — огорчился Павел. — Мне кажется, что это несколько опрометчиво. Тем более что не было ни серьезного обследования, ни даже сколько-нибудь длительного наблюдения с вашей стороны. Впрочем, это как раз дело поправимое. В процессе более продолжительного знакомства ваше мнение, возможно, еще изменится.
— Павел Браун, — с печальной укоризной сказала Зоя. — Вы просто невероятное трепло. Почти как ваш Макаров.
— Да, но Макаров-то вам нравится! — тут же уличил ее в непоследовательности Павел.
Зоя засмеялась, и Тамара засмеялась и спросила у мужа:
— Серый, помнишь, сколько мы до свадьбы знакомы были?
— Почти пять часов, — откликнулся Серый. — Если бы ты паспорт с собой носила, мы бы раньше поженились. А то за паспортом заезжать пришлось.
— Ну, не намного раньше — минут на сорок, может… И вот всегда я во всем виновата! Паспорт с собой!.. Зачем мне паспорт на пляже? Я ж не знала, что меня прямо с пляжа в ЗАГС поведут!
— А как это вас сразу расписали? — удивилась Зоя.
— А у Серого там знакомые работали, — объяснила Тамара. — А свидетелей он на улице поймал. Восемь штук. Но с паспортами только двое оказались, для свидетелей тоже паспорта нужны были… Андрей Антонович со своей Лидией Михайловной.
— Во дела, — еще больше удивилась Зоя. — А я не знала, что они свидетелями у вас были. И Андрей Антонович ни разу не говорил.
Серый хмыкнул, а Тамара сказала мечтательным голосом:
— Для Андрея Антоновича, наверное, эти воспоминания до сих пор очень переживательные. Его Серый в ЗАГС на плече внес, а то не соглашался Андрей Антонович-то… Уже потом подружились. Но все равно вспоминать не любит. Серый ему тогда сказал, что пристрелит, если в свидетели не пойдет. А Лидия Михайловна сразу согласилась, без всякого пистолета.
— Серый, ты что, правда, что ли, пистолетом махал? — Зоя была откровенно возмущена. — У Андрея Антоновича сердце же!..
— Да не было у меня пистолета! — возмутился и Серый. — Кто ж на пляж с пистолетом ходит? Пошутил просто.
— Серый, — осторожно поинтересовался Павел, на всякий случай отодвигаясь немножко подальше от Зои. — А у тебя в ЗАГСе те знакомые остались? Ну, которые сразу поженят?..
— Конечно, остались, — весело отозвался Серый. — И новые появились. И без паспорта распишут, если что.
— И у меня там хорошие знакомые есть, — вспомнила Тамара. — Я недавно двум оттуда зубы делала. Очень довольны остались, говорили, чтобы обращалась… Если что…
Павел еще немножко — на всякий случай — отодвинулся от Зои и озабоченно спросил:
— Зоя, а у вас паспорт всегда с собой?
— С ума все посходили, — гневно сказала Зоя. — Абсолютно сумасшедший народ. Все до одного… Все, я спать пошла.
Она поднялась и не оглядываясь зашагала к дому, и вся ее пластика, пока совсем не исчезла в темноте, выражала праведный гнев. А когда исчезла, то сама темнота еще какое-то время повыражала праведный гнев. Тамара весело хмыкнула и поднялась, прихватив пустые стаканы с дивана:
— Ладно, я тоже спать пошла… Вы еще поговорить хотели, я правильно понимаю?
— Мы недолго, — откликнулся Серый. — Пять минут.
Он подождал, пока Тамара не скрылась в темноте, и неожиданно спросил:
— Паш, а кто сейчас в той квартире живет? Ну, которую твоя бывшая схавала?
— Да нормальная семья какая-то, — не сразу ответил Павел, с трудом переключившись с Зоиной пластики на болезненные воспоминания. — Нормальные люди — муж, жена, двое детей… Бабушка старенькая. Раньше всей толпой в хрущевке жили, сто лет деньги копили, чтобы на что-нибудь побольше поменять. Этот вариант для них просто подарок, конечно. Галина быстро продавала, поэтому и не очень дорого. И без посредников. А что? А-а, ты думаешь, они тоже с какого-то боку? Нет, людям повезло просто, они случайно подвернулись.
