Улица Светлячков - Ханна Кристин (версия книг .TXT) 📗
Усевшись за стол, Талли принялась работать над репортажем по полученному накануне заданию. Надо было осветить проблему вымирания сов на Северо-Западе. Желая придать истории местный колорит, она решила прочитать все, что сможет найти по теме, — отчеты подкомитета сената, данные экологов, экономическую статистику по вырубке лесов, данные о сроках воспроизводства леса.
— А ты усердно работаешь.
Талли вздрогнула. Чтение так захватило ее, что она не услышала, как в комнату кто-то вошел.
И не просто кто-то.
Эдна Губер, одетая в свой знаменитый брючный костюм из черного габардина, стояла перед столом Талли, чуть выставив вперед одну ногу, и курила сигарету. Внимательные серые глаза пытливо смотрели из-под иссиня-черной косой челки. Эдна была знаменитостью в мире теленовостей, одной из тех, кто зубами прогрыз себе дорогу на самый верх в те времена, когда женщин вообще не пускали на телестудии через парадную дверь, если они не были квалифицированными секретаршами. По слухам, в картотеке нужных людей Эдны — все называли ее просто по имени — были домашние телефоны всех важных и знаменитых личностей — от Фиделя Кастро до Клинта Иствуда. Не существовало такого интервью, которое Эдна не могла бы взять, и такого кабинета, куда она не могла бы зайти, чтоб получить то, что ей нужно.
— Тебе кошка откусила язык? — поинтересовалась она у онемевшей от смущения Талли, выпуская изо рта струйку дыма.
Девушка тут же вскочила на ноги.
— Простите, Эдна. Миз Губер. Мэм.
— Ненавижу, когда меня называют «мэм». Я сразу чувствую себя такой старой. Я кажусь тебе старой?
— Нет, м…
— Хорошо. А как ты сюда попала? Сегодня ведь не ходят автобусы и такси не поймать.
— Я пришла пешком.
— Имя?
— Талли Харт. Таллула.
Глаза Эдны сузились. Она внимательно оглядела Талли с ног до головы.
— Иди за мной.
Развернувшись в сапогах на высоких каблуках на сто восемьдесят градусов, она направилась по коридору к своему кабинету.
Сердце Талли учащенно забилось. Ее никогда не приглашали в этот кабинет, и она ни разу даже не видела сидевшего за столом человека — Маури Штейна, «великого шамана» утренних программ.
Кабинет был огромен, угловые окна от пола до потолка составляли две его стены. Падающий снег делал бело-серые очертания города за окном почти нереальными. Талли на секунду показалось, что она стоит внутри этой снежной сказки.
— Вот эта подойдет, — сказала Эдна, кивком головы указав на Талли.
Маури поднял глаза, мельком взглянул на Талли и кивнул:
— Хорошо.
Эдна вышла из кабинета.
Талли осталась стоять, смущенная. За спиной послышался голос Эдны:
— Что с тобой? Ты в коме?
Талли вышла вслед за ней в коридор.
— У тебя есть ручка и бумага?
— Да.
— Мне не нужны твои ответы. Просто делай, что я говорю, причем быстро.
Талли достала из кармана ручку и взяла с ближайшего стола стопку бумаги.
— Я готова.
— Прежде всего, мне нужен подробный отчет о предстоящих выборах в Никарагуа. Ты знаешь, что там происходит?
— Разумеется, — солгала Талли.
— Я хочу знать все о сандинистах, политике Буша в отношении Никарагуа, блокаде, людях, которые там живут. Я хочу знать, сколько лет было Виолетте Шаморро, когда она потеряла невинность. И даю тебе на все это двенадцать дней.
— Да… — Талли вовремя остановилась и на этот раз не выпалила «мэм».
Эдна остановилась у стола Талли.
— Паспорт есть?
— Да. Мне велено было его сделать, когда взяли на работу.
— Разумеется. Мы вылетаем шестнадцатого. Прежде чем мы отправимся, нам…
— Мы?
— А почему, по-твоему, я вообще с тобой разговариваю? У тебя проблемы?
— Никаких проблем. Спасибо вам. Я действительно…
— Нам надо будет сделать прививки. Добудь здесь доктора, который позаботится о нас и об экипаже. Потом можешь назначать предварительные встречи для интервью. Все поняла? — Эдна посмотрела на часы. — Сейчас час. Доложишь мне обо всем утром в пятницу. Часов, скажем, в пять утра.
— Приступаю к работе. И спасибо вам, Эдна.
— Не благодари меня, Харт. Просто сделай свою работу. И сделай ее лучше, чем сделал бы любой другой.
— Уже делаю.
Талли подошла к своему столу и сняла телефонную трубку. Прежде чем она начала набирать номер, Эдны уже не было.
— Алло, — сонным голосом ответила Кейт.
Талли посмотрела на часы. Девять утра. Значит, в Сиэтле шесть.
— Упс! Я опять забыла про разницу во времени. Извини.
— Твоя крестница не спит. У нее несносный характер. Можно, я перезвоню тебе часа через три?
— Вообще-то я хотела поговорить с Джонни.
— С Джонни?..
В наступившей тишине Талли услышала, как заплакал ребенок.
— Эдна Губер берет меня с собой в Никарагуа. Я хочу задать ему несколько вопросов.
— Подожди секундочку.
Должно быть, Кейт положила трубку рядом с аппаратом. Послышался такой звук, будто кто-то разворачивает вощеную бумагу, какое-то невнятное перешептывание, после этого в трубке раздался голос Джонни:
— Привет, Талли! Тебе сказочно повезло. Эдна — легенда мира новостей.
— Это — мой шанс, Джонни. И я не хочу все испортить. И я подумала, что надо начать пользоваться твоими мозгами.
— Я толком не спал целый месяц, так что не знаю, насколько они сейчас хороши. Но я сделаю, что смогу. Ты знаешь, там ведь сейчас опасно, настоящая пороховая бочка, люди умирают.
— Звучит так, как будто ты обо мне беспокоишься.
— Действительно беспокоюсь. А теперь давай поговорим об истории вопроса. В шестидесятом или шестьдесят первом году был основан Сандинистский фронт национального освобождения Никарагуа…
Талли старалась записывать как можно быстрее.
Следующие две недели Талли работала как заведенная. Восемнадцать, а то и двадцать часов в день она читала, писала, звонила по телефону, организовывала встречи. В те редкие часы, когда она не работала или не пыталась уснуть, Талли отправлялась в магазины, в которых никогда не бывала раньше, — магазины туристического снаряжения, товаров для военных и другие подобные места. Она закупала перочинные ножи, шляпы для сафари и туристические ботинки. Все, что, как ей казалось, могло им понадобиться. Если они будут в джунглях и Эдне потребуется чертова мухобойка, Талли тут же ее предоставит.
К моменту, когда пришло время уезжать, Талли вдруг охватила паника. В аэропорту Эдна, одетая в льняные брюки со стрелкой и белую хлопчатобумажную блузку, критически взглянула на костюм Талли цвета хаки с множеством карманов и рассмеялась.
Все время полета, казавшегося бесконечным — они летели через Даллас и Мехико, а оттуда на небольшом самолетике в Манагуа, — Эдна засыпала Талли вопросами.
Самолет приземлился в каком-то странном месте, напомнившем Талли задний двор какого-нибудь сельского дома.
Мужчины — вернее, совсем мальчишки — в камуфляже стояли по периметру летного поля с винтовками в руках. Из джунглей выходили дети, чтобы поиграть под ветром, поднимаемым пропеллерами. Талли подумала, что надо будет запомнить эти образы. Но с момента, когда она вышла из самолета, до момента, когда через пять дней снова поднялась на борт, чтобы лететь домой, у нее было чертовски мало времени, чтобы думать об образности.
Эдна была из тех, кто не сидит на месте.
Они шли по джунглям, где скрывались партизаны, прислушиваясь к воплям мартышек-плакальщиц, отбиваясь от москитов и переправляясь через реки, кишащие аллигаторами. Иногда им завязывали глаза, иногда они могли видеть, куда идут. Глубоко в джунглях, когда Эдна записывала свое интервью с Эль-Йефе — генералом, командующим войсками, Талли удалось побеседовать с солдатами.
Эта поездка открыла девушке глаза на мир, которого она никогда не видела раньше. Более того, помогла понять себя. Страх, адреналин, история — все это возбуждало ее, как ничто другое.
Позже, когда задание было выполнено, они вернулись в отель в Мехико и сидели на балконе комнаты Эдны, попивая текилу, Талли сказала:
