Состоятельная женщина. Книга 2 - Брэдфорд Барбара Тейлор (бесплатные серии книг txt) 📗
– Я провожу тебя, – сказал Дэвид, подавая ей пальто и по-хозяйски беря под руку.
„Елка по величине как раз такая, как надо”, – решила Эмма. Она очень тщательно выбирала именно такую, хотя можно было купить и крупнее. Но Эмма не хотела показного великолепия, неуместного, по ее мнению, во время войны. Домоправительница еще вчера вечером поставила елку в горшок, и сейчас она стояла на задрапированном столике в углу гостиной, недалеко от камина. Эмма отступила назад и, склонив голову к плечу, критически разглядывала ее. Елка была молодой, пушистой, с толстыми, темно-зелеными мохнатыми ветками.
– Привет, Эмма, ты сегодня рано…
Эмма обернулась к вошедшему в гостиную Джо, который направился к камину, потирая на ходу озябшие руки.
– Я обещала Эдвине, что буду помогать ей наряжать елку.
– Ах, да, я совсем забыл.
Продолжая распаковывать елочные украшения, Эмма рассказала ему о своей сегодняшней встрече.
– Тебе не кажется, что это отличная мысль – объединиться с Каллински? – закончила она свой рассказ и поглядела на Джо через плечо.
Джо нахмурился.
– Я в этом совсем не уверен. По-моему, только лишние хлопоты для тебя.
– Почему для меня? Главная тяжесть в этом деле ляжет на Дэвида.
– Мне кажется, что у вас обоих и так забот выше головы, особенно у тебя, – сказал Джо тем брюзгливым тоном, которым он всегда говорил, возражая против любых нововведений.
– Не будь занудой, Джо. Порой я просто отказываюсь тебя понимать, – спокойно возразила Эмма. – И потом, пусть обо всем этом голова болит у мистера Каллински. Он неважно себя чувствует в последнее время и слияние – лучший выход для него.
– Старик мог бы продать свое дело кому-нибудь еще.
– Конечно, мог, но зачем? Вполне естественно, что он обратился с этим к Дэвиду. Кроме того, Абрахам Каллински был всегда добр ко мне, и я только рада помочь ему.
– Просто я волнуюсь за тебя, Эмма. Но, впрочем, если ты считаешь эту идею чудесной, то кто я такой, чтобы пытаться критиковать? Вы с Дэвидом всегда делаете на фабрике то, что находите нужным.
– Мы всегда посвящаем тебя в наши планы, – мягко возразила Эмма, уловив обиду в его тоне.
– Да, конечно, ставите меня перед фактом.
– О, Джо, не сердись, пожалуйста. Скоро Рождество. Давай не будем ссориться.
– Ссориться? А кто ссорится? – вскипел Джо. – Правда, Эмма, стоит мне раскрыть рот, как ты сразу обвиняешь меня… – Джо прервал неожиданно фразу на полуслове и совершенно другим тоном воскликнул:
– Здравствуй, моя дорогая! Входи же, что ты остановилась там?
Эмма обернулась и увидела Эдвину, которая слегка замешкалась в дверях, но потом в два прыжка пронеслась через комнату и с криком „Папочка! Папочка!” повисла у Джо на шее. Он подхватил ее и закружил так, что голубое бархатное платье, надетое на Эдвине, раздулось колоколом, а ее длинные распущенные волосы, такие светлые, что казались серебряными, развевались у нее за спиной, переливаясь в свете лампы. Затем Джо поставил Эдвину на пол, придерживая за руки, чтобы та не упала.
– У тебя не закружилась головка, мой ангел?
– Нет, папочка, – улыбнулась в ответ Эдвина, и на ее прелестных щечках появились ямочки.
– Вот и ты, дорогая. Я ждала тебя и распаковала все игрушки. Мы можем начинать.
– Привет, мама, – сказала Эдвина, не глядя на нее и схватила Джо за руку. – Папочка, ты будешь помогать мне наряжать елку? Ну, пожалуйста, пожалуйста, согласись, папочка!
Она не сводила с него умоляющего взгляда своих блестящих серебристых глаз. Джо рассмеялся и потрепал ее по голове.
Конечно, буду, родная. Эдвина потащила его за собой к елке и, не выпуская его руку, вскарабкалась на подставленный Эммой заранее табурет.
Держа в руке серебряный шар, Эмма улыбнулась своей девятилетней дочери.
– Куда повесить это, дорогая?
Эдвина не ответила. Она посмотрела на Джо и одарила его ослепительной улыбкой.
– Как ты думаешь, где он должен висеть, папочка?
– Ну, я уж не такой специалист в этом деле. Может быть, здесь, – Джо указал рукой на ветку.
– Передай мне, пожалуйста, шар, мама.
Эмма молча вручила шар Эдвине, которая немедленно передала его Джо.
– Повесь его сам, куда хочешь, папочка. Я думаю, что ты должен сделать это первым.
Этот маленький ритуал продолжался несколько минут. Всякий раз, как Эмма доставала очередное украшение и предлагала его повесить куда-нибудь, Эдвина быстро забирала у нее игрушку и, не обращая внимания на предложение матери, предоставляла Джо право решать. Остро ощутив пренебрежение к себе, Эмма непроизвольно отступила от елки. Она ощутила себя нежеланным чужаком, вмешивающимся не в свое дело. Эмма отошла к камину, наблюдая оттуда за тем, как они счастливо смеются друг с другом. Обида нахлынула на нее, но она тут же прогнала ее прочь. Ей не следует завидовать их отношениям. Напротив, она должна радоваться, что они так любят друг друга.
Эдвина и Джо были так поглощены елкой и собой, что не заметили, как Эмма тихо выскользнула из комнаты. Бесшумно притворив за собой дверь и застыв за ней, она проглотила твердый комок, застрявший в горле и смахнула с глаз навернувшиеся слезы. Секунду спустя Эмма овладела собой и твердым шагом прошла по мраморному полу в холле, достала из чулана пальто, подхватила две стоявшие на полу корзины и быстро выскользнула за дверь.
На улице была темная, холодная, безлунная ночь. Легкими хлопьями падал снег. К счастью, фонари на чугунных воротах всех особняков были зажжены и освещали ей путь, когда она свернула на мощенную булыжником дорогу, соединявшую дома в Тауэрсе. Снег, ложась на землю, не таял, и Рождество обещало быть снежным, как того страстно желала Эмма. Закусив губу, она поняла, что Рождество для нее утратило свою прелесть. Она горько переживала пренебрежительное отношение Эдвины, обида продолжала туманить ей голову.
Несколько минут спустя Эмма толкнула калитку особняка, стоящего последним в ряду домов. Блэки О'Нил купил его в 1913-м, через два года после своей женитьбы на Лауре. Хотя особняк мало походил на тот Георгианский дворец, о котором он столько говорил прежде, но выглядел довольно импозантно после проведенной Блэки серьезной перестройки.
Молоденькая горничная-ирландка любезно приветствовала Эмму. Она приняла у нее пальто и шарф, забрала принесенные корзины, не забывая одновременно справиться о ее здоровье. Эмма только собралась спросить, где миссис О'Нил, как на верху лестницы, устланной красным ковром, возник Блэки.
К своим двадцати девяти годам Блэки О'Нил стал заметкой фигурой и прошедшие годы были удачными для него. Они с дядюшкой Пэтом хорошо потрудились, их строительная компания стала одной из крупнейших в Лидсе. Удача не оставляла его. Еще не миллионер, которым он хвастливо грозился стать, Блэки был уже богатым человеком и смело мог относить себя к сливкам общества, куда он так стремился. Он одевался дорого и элегантно. Выйдя за него замуж, Лаура тактично убедила его отказаться от пристрастия к кричащим галстукам, цветным парчовым жилетам и безвкусным побрякушкам. Она заметно обтесала его, и Блэки приобрел даже некоторую изысканность. Его грубый провинциальный ирландский акцент почти исчез, не считая легкой картавости. Лаура благотворно влияла на мужа, не подавляя его натуры. В нем по-прежнему было много актерства, но со временем он убедился, что эта черта только помогала ему в бизнесе.
С радостным видом помахав рукой Эмме, Блэки легко сбежал вниз по лестнице.
– Эмма, любовь моя, услада моих усталых глаз, – завопил он и подхватил ее в объятия с такой силой, что ноги Эммы оторвались от пола. Он крутанул ее вокруг себя по обыкновению и, поставив обратно, расцеловал в обе щеки.
– Что это у нас за выражение лица? У тебя такой вид, будто ты потеряла целый фунт, а нашла всего шестипенсовую монетку.
Эмма принужденно рассмеялась, как всегда заражаемая добрым юмором Блэки.
– Со мной все в порядке. Наверное, погода сказывается, вот и все.
