Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна
«— Вам, Дашенька, сложно, ведь, я вижу. И работаете, и учитесь, денег не хватает, да?»
Я промолчала, уже поняв, что все, проиграла. Только смотрю на него. А этот почтенный профессор так ласково улыбается.
«— Я могу вам очень жизнь облегчить, — говорит он мне. — И денежки у тебя будут, и не надо будет так напрягаться. Ты же очень красивая девочка. Только отощала совсем, но я помогу. А тебе не сильно и напрягаться будет надо»
— Добавил он, и начал раздеваться. Вот так, просто и сразу. Я не возмущалась и не кричала. Не делала вид, что не понимаю, о чем он. Молча встала и подошла к его столу, подняла трубку и набрала номер Димы.
Карина вдруг рассмеялась. Искренне, сильно удивив Константина, который не видел в ее рассказе ничего смешного. Совершенно.
— Так весело было смотреть, как у него меняется лицо, когда он понял, кто с ним говорит. Дяденька сразу все свое настроение потерял. Он-то уже без штанов стоял. — Карина хмыкнула. — Сергей приехал за мной через полчаса. Я окончила университет, меня больше никто не трогал. Против депутата никто не полезет. Да, я тогда сдалась, наверное, но хоть стала есть нормально. Если уж меня трахали против моей воли, то хоть давали мне за это нормальные условия жизни. А Дима всегда хорошо расплачивается. Он меня оставлял для себя. До определенного времени. — Карина снова хмыкнула. — Видно, он действительно был прав — есть такие женщины, которые будят в мужчине только один инстинкт, и я из таких. А потом у Димы появилась новая идея. И он придумал организовать определенное общество тех, кто любит жестокий секс, кто, подобно ему самому, не может без насилия. Они использовали очень многих женщин. Но все выдерживали один-два раза. Мало кто держался хотя бы месяц, про год и не говорю. Все ломались. А я — не сдавалась. Назло им всем боролась. Больше, даже, назло отчиму, который когда-то, глядя, как я себе пыталась вены разрезать, смеялся, и говорил, что мне самое место в аду. Я должна подохнуть, и не совращать приличных людей своим телом. Я тогда сама до больницы доползла. И теперь не собиралась ломаться. Я вытерпела всех их. А Дима силу духа уважает — он позволил, в конце концов, мне выбирать, кого брать в покровители. «Другом» сделал.
Карина поднялась, так и глядя в окно.
— Я удовлетворила ваше любопытство? Или еще вопросы есть? Спрашивайте. — Позволила она.
Они молчали.
Помолчав и сама несколько секунд, она обернулась и посмотрела на них. Насмешливо, с вызовом. Правда, ему в глаза так и не глянула, обратила все свое внимание на Никольского.
— Не надо меня жалеть. — Холодно проговорила Карина, и обошла стол. — Сколько ты бы в таких условиях выдержал? Прожил бы двадцать лет? Научился бы чему-то, или уже через несколько месяцев мечтал бы сдохнуть?
Борис, который, действительно, смотрел на Карину с состраданием, промолчал. Отвел свой взгляд.
Она скривила губы в подобии усмешки.
— Ни один из вас бы такого не выдержал. — Заметила Карина.
После чего просто вышла из кабинета. Даже дверь очень аккуратно за собой закрыла.
Борис уперся локтями в колени и длинно, со вкусом выругался.
— Твою ж, налево. — В конце концов, он поднял голову и посмотрел на Соболева. — Это… Это…
Никольский снова уткнулся глазами в пол.
Соболев не отреагировал на помощника. Просто встал и подошел к креслу, в котором только что сидела Карина. Но не сел, стал у окна и посмотрел во двор. Он думал, что готов все это услышать. Что и сам все додумал и понял… Черта с два, он был готов! Ровно настолько же, как когда-то думал, что готов к войне в Афгане. Но справился тогда и сейчас выдержит.
Закрыв глаза, Соболев с такой силой вдавил кулак в стекло, что то могло и треснуть.
— Я много чего за службу видел и слышал. Но… — Никольский за его спиной опять ругнулся. — Она так спокойно об этом говорит.
— Спокойно? — Константин почти прорычал это слово. — Видел бы ты вчера, чего ей стоит это спокойствие. — Пытаясь хоть как-то унять все, что сейчас скручивало внутренности, добавил он.
Борис промолчал. Костя тоже больше говорил. Он знал, что Никольского не надо предупреждать, тот никому ничего не скажет о том, что узнал сегодня. Сейчас Соболев беспокоился о другом.
Уже через десять минут они оба выехали, отправившись в разные стороны.
А еще через пятнадцать минут, Соболев уже звонил в двери психотерапевта, адрес которого ему за пару минут нашел Шлепко.
Еще сонный Валентин Петрович, начинающий лысеть мужчина лет за сорок, открыл двери и удивленно посмотрел на Константина. Ничего не говоря, тот прошел вглубь квартиры, коротко бросив: «Я — Соболев».
— Мне казалось, что вы собирались приехать к двенадцати, в офис. — Спокойно заметил психотерапевт, закрыв за ним дверь.
— Планы изменились.
Костя обвел глазами совершенно типичный коридор, типичной же квартиры в хрущевке. Ремонт был новым и качественным, похоже, Валентин Петрович неплохо зарабатывал, для своего уровня, конечно.
— Послушайте, я понимаю, что вы привыкли жить по своим правилам. Но почему нельзя приехать ко мне в офис. Если уж вам понадобилась моя помощь? — Психотерапевт обошел его и направился в сторону кухни.
Соболев пошел следом.
— Или вы настолько боитесь, что кто-то узнает, что и у могущественного Соболева могут быть психологические проблемы, Константин Олегович? — С интересом оглянулся Валентин Петрович.
Константин хмыкнул, несколько развеселившись такому предположению.
— У меня нет проблем по вашей части, Валентин Петрович. — Заметил он, осматривая небольшую кухоньку, в попытке понять, где тут можно сесть.
— Конечно, нет. — Кивнул психотерапевт. — Кофе будете? — Поинтересовался тот, достав банку с растворимым кофе.
Соболев только покачал головой.
— Мне сказали, что вы можете помочь человеку, который мне очень дорог.
Валентин Петрович понимающе усмехнулся. Похоже, он все еще считал, что Соболев просто стесняется признаться в своей проблеме.
— Почему же пришли вы, а не этот человек? — Уточнил он, залив кипятком пару ложек темно-коричневого порошка.
— Она имеет негативный опыт общения с психотерапевтами. — Константин выдвинул ногой из-под стола табурет и сел. — И мне пока, вряд ли удастся уговорить ее прийти к вам.
— Что же вы тогда хотите от меня? — Искренне удивился Валентин Петрович.
— Я хочу знать, как мне себя с ней вести? Как помочь.
— Что с ней случилось? — Спросил его собеседник, повернувшись к Константину и упершись спиной в холодильник.
Соболев несколько мгновений смотрел ему в глаза.
— Если кто-то узнает о том, что я вам сейчас расскажу — вы умрете. И совсем не легкой и радостной смертью. — Будничным тоном, пообещал он.
Побледневший, но не переставший вежливо улыбаться, психотерапевт отставил чашку и облизнул губы.
— Я могу отказаться слушать вас сейчас?
— Нет. Мне сказали, что вы самый лучший в своем деле. И если это так — думаю, вы будете удовлетворены сотрудничеством со мной. Все, что от вас требуется, ради вашей же собственной безопасности — молчать.
Посчитав, что предупредил, Костя, откинулся на стену и начал говорить.
Глава 17
День был просто замечательный. Правда, на улицу она так и не вышла, только на крыльце постояла, и все равно — погода радовала. Очень тихий, морозный и солнечный день. Впору прогуляться босиком, только Карина сейчас не хотела. Снег ровный и гладкий, и чистый-чистый. У подъезда многоэтажного дома такого в жизни не найдешь. Там соседские и дворовые собаки, вечно протекающие шланги старых «жигулей» и капли бензина — быстро напоминают, что чистоты в мире, в принципе, как понятия, не существует. А здесь — на охраняемой и оберегаемой территории — можно любоваться на такое великолепие. Правда, сама она, все-таки, предпочитала многоэтажки.
Постояв на крыльце минут двадцать, совершенно замерзнув, Карина вернулась в столовую, которую, по какой-то не совсем понятной причине, сделала своим местом обитания в этом доме.
