Выше неба - Манфреди Рене (библиотека книг .TXT) 📗
– Я. Но не всех, – сказала Анна.
– Я не буду. Ни в коем случае. У меня не будет никаких угрызений совести, если мы вычеркнем из списка тех, кто говорит: «Геи отправятся в ад».
Стюарт уставился на огонь и думал, что, наверное, ему не стоило приезжать. Джек вернулся; он был практически тем прежним человеком, который жил в его сердце, где не было места больше ни для кого. Ему хотелось хоть немного той теплоты, опьянения, которые были в их жизни совсем недавно.
– Наверное, ты прав, – сказала Анна. – Я сноб. Зачем притворяться кем-то другим? Хотя, может, и стоило пригласить сюда полгорода. Мы с Флинн собираемся здесь еще немного пожить.
– В отличие от тех из нас, кто просто заехал на выходные или собирается умереть, – сказал Джек и потянулся за графином вина.
– Джек, ты меня утомляешь. Вы с Флинн как две толстые задницы на набитом чемодане.
Джек рассмеялся:
– Что с тобой, Анна?
Она на минуту задумалась, чувствуя себе одновременно раздраженной и удивленной:
– Я не знаю. Просто сегодня у меня ни на что не хватает терпения. Я устала и не хочу, чтобы на меня давили. Я не в настроении тебя слушать. Эти твои словесные каламбуры, или как ты их называешь.
Джек обнял ее и поцеловал в шею:
– Прости, дорогая. Прости. Я не подумал. Ты же знаешь, я люблю тебя.
Стюарт почувствовал горечь. Джек редко говорил ему подобные слова и почти никогда не проявлял такую нежность, извиняясь за невнимательность. Не было никаких причин ревновать к Анне, это он знал. Анна – единственный человек, которого Джек не может позволить себе обидеть и потерять. Стюарт больше никогда сюда не вернется. Это был прощальный визит, он закроет эту дверь и запрет на замок. Он вернется домой, к Дэвиду и их простым отношениям, они будут переживать маленькие проблемы и радоваться маленьким радостям, повседневной размеренности, которая делает жизнь более простой, предсказуемой и спокойной.
Позже Стюарт лежал в постели в комнате для гостей, слушая, как за стеной Джек разговаривает с Флинн. Он смотрел на корку льда на старомодном окне, закрытом ставнями, слушал шорох волн, которые ударялись о скалы. Стюарт не чувствовал себя таким одиноким с тех пор, когда они жили с Джеком, и он подолгу ждал в постели, когда тот придет к нему. Послышался детский смех Флинн – она была таким обаятельным ребенком, хотя нет – уже не ребенком. Однако и молодой девушкой она еще не стала. Пленяющее безвременье, когда мальчики и девочки были одинаковыми. Еще немного, и они начнут быстро меняться.
Он взял телефон со столика, но решил не набирать номер. Возможно, Дэвид еще не спит, волнуется, почему Стюарт не позвонил, чувствует себя тревожно и одиноко и боится, что он его бросит. Это неважно. На самом деле, ему было все равно, даже если Дэвид выкинет его вещи на улицу. Единственное что все еще имело значение, – это Джек. Это так просто. Почему он думал, что может быть по-другому?
В прежние посещения Стюарт не так остро чувствовал это, но все равно это чувство было слишком определенно, чтобы ошибиться. Стюарт не особо верил в Бога, но иногда, как, например, сейчас, ему казалось, что сможет поверить: Бог – не какое-то далекое всезнающее существо, он всего лишь сила смирения. Бог – это усилие невостребованной любви. Ничто в этом мире, даже жестокость или отторжение, не имеют такой силы, как признание собственного несовершенства.
Немного спустя Стюарт услышал, что Джек вышел из комнаты Флинн. Дверь открылась с мягким скрипом, и в свете из коридора появился Джек, словно темный призрак, пахнущий лекарствами, с обтянутым шерстью черепом.
– Милый… – произнес он так, словно долго искал Стюарта в каждом углу темной комнаты.
– Я здесь. Входи. – Стюарт отогнул одеяло, принял Джека в свои объятия и с удивлением почувствовал силу его тела: мускулы были крепкими и, казалось, совсем не уменьшились из-за болезни. Стюарт прижался к Джеку, сплел свои ноги с его, мечтая, чтобы время остановилось, чтобы этот момент тянулся подольше, чтобы в нем можно было немного пожить. Он не хотел, чтобы наступила следующая минута, а за ней еще одна, принося с собой печаль, скуку и страстное желание. Стюарт поцеловал Джека, легонько провел пальцами по его тонким, словно ниточка, векам, так нежно и мягко, словно крылышком мотылька.
– Что если я попрошу тебя остаться? Что скажешь?
– Насколько? – удивился Стюарт.
– Навсегда, – ответил Джек. – Просто останься со мной, Анной и ее семьей. Нашей семьей. Ты даже представить не можешь, как я здесь счастлив. Кто бы мог подумать. Здесь все так просто, тихо и понятно. Здесь я совсем не чувствую себя одиноко.
– Не будь идиотом, Джек. Ты же знаешь, я не могу остаться. Когда мы жили вместе, я был тебе не нужен.
Джек замолчал, а потом тихо сказал:
– Ты даже не представляешь, Стюарт, как много ты для меня значил. В моем сердце всегда был только ты, ты открыл мне хорошее во мне. Я был дураком, потому что не сразу понял это. – Джек чувствовал, что уже поздно, слишком поздно, Стюарт уже не поверит ему. Он снова придвинул Стюарта ближе, вдыхая свежий молочный запах, запах его волос и пахнущей дождем кожи. Он хотел быть со Стюартом снова, хотя бы один раз.
– В любом случае, не стоит теперь обсуждать такие вещи, – сказал Стюарт. – Это можно рассматривать только с философской точки зрения, ведь у меня уже есть другой.
– Ну, – хмыкнул Джек, – не совсем так.
– Что ты имеешь в виду?
– Послушай. Как ты можешь быть с кем-то, если ты сейчас со мной?
– Я не хочу говорить об этом, Джек. – Стюарт закрыл глаза. Шелковые простыни, на которых он лежал, были такими мягкими. Раньше он думал, что Анна неважный декоратор, однако она собирала всякие красивые и забавные штучки с той же увлеченностью, что и Джек. Ее квартира в Бостоне была просто ужасна, но здесь, в этом доме, наполненном ее собственными вещами, становилось понятно, какой у нее изящный и безупречный вкус. Стюарт слышал, как рядом дышит Джек, и на какой-то момент вспомнил Бостон, квартиру на Бэк-Бэй, где он лежал и ждал, когда тело Джека будет скользить по его телу. Вспомнил запах жареного подорожника, раздражающее нытье фильмов с участием Роберта Митчема.
Джек наблюдал, как Стюарт засыпает. Он выглядел таким милым, когда спал, тихо и крепко, как ребенок, как камушек, который вечером бросали на дно колодца, а утром снова доставали. Стюарта ничто не могло разбудить. Джек поцеловал его в лоб, в полные губы и почувствовал, что готов расплакаться. Любовь Стюарта была как находка имперского комода на распродаже домашних вещей, прочного и редкого посреди разной рухляди. Нужно появиться вовремя, чтобы заполучить его, а потом, когда он уже доставлен, испытать разочарование от того, что он не проходит в дверь. Любовь Джека к Стюарту всегда обречена, его жизнь была такой скупой и мелкой, и ему так мало было позволено.
По привычке Стюарт обнял Джека, когда почувствовал его руку на своей коже. Затем, когда Джек поцеловал его, открыл глаза.
– Я все еще сплю? – спросил он.
– Нет, – сказал Джек.
Стюарт прижался к нему, но потом отодвинулся.
– Позволь мне, – и Джек поцеловал его. Идя по знакомому пути, его губы сразу нашли нужный ритм.
– Нам не следует этого делать, – сказал Стюарт, но его тело уже инстинктивно отвечало на прикосновения Джека, повторяя движения, которые совершало тысячу раз.
Немного позже Стюарт проснулся от звука будильника на наручных часах Джека и услышал, как тот поплелся в ванную. Он передвинулся на половину Джека, позволив своему телу погрузиться в тепло свежих воспоминаний.
Стюарт дотянулся до телефона. На этот раз он все же позвонил. Естественно, Дэвид спал, но голос Стюарта разбудил его окончательно.
– Я так беспокоился за тебя. Ты у Анны?
– Да. – Он сел, чувствуя, что на другом конце провода Дэвид чего-то ждет. – Я просто хотел отметиться, вот и все.
– Я не злюсь, если это то, что ты хочешь узнать. Возвращайся домой. Мне не нужно было угрожать тебе. Просто возвращайся, ладно? – Дэвид замолчал.
