Never Let You Down (СИ) - Кошелева Кристина "V-Villy" (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Спали сестры, как ни странно, в одной постели — неразлучные с детства, они не представляли и взрослой жизни друг без друга. Роджерс не видела в этом ничего зазорного — её старшие сестры брали её себе на кровать, когда она болела или ей было плохо. У Локи были немного другие взгляды на это, ведь если по какой-то причине атакуют ту часть замка, в которой спят их дочери, то они потеряют двух наследниц сразу. Элис считала это слишком надуманным, да и тем более, над всем Асгардом с того нападения возвышается прозрачный магический купол, который могут пересекать асы и люди, но не может пересечь ничто иное и никто иной. Даже если кто-о и захочет напасть, он должен будет разрушить купол, что сделать, считай, невозможно, если не ты его создал.
Локи и Элис, обычно, бездвижно лежали по обе стороны кровати, поглаживая девочек по волосам, пока те не уснут, напевая им колыбельные и рассказывая истории из жизни, превращенные в сказки. Так Танос превратился в «Огромного и вонючего битого огра», Тони в «рыцаря в железных доспехах», а Стив и Баки в «неразлучных воинов». Элис едва сдерживала смех, слушая такие сказки, но с другой стороны — её жизнь превратилась в такую же сказку наяву, которая никогда не будет заканчиваться назло всем тем, кто был преградой их любви ещё много лет назад. Они всё равно пронесли эту любовь через все преграды — через время, через боль, через смерть. В мире, кажется, не осталось ничего, что могло бы их разлучить.
— Уснула? — шепчет Элис, едва не засыпая сама.
— Вроде да… — шепчет в ответ принц, осторожно вставая с кровати. Она даже не скрипнула, и Элис спокойно выдыхает, поднимаясь с неё и на носочках подбираясь к бело-золотой двери. Женщина оборачивается за шаг до неё, и смотрит на то, как измотанная тренировками Фрида прижимает к себе Кэрри, которая улыбается до ушей. Локи целует каждую из них в лоб и идет следом за женой, в спальню.
Их спальня выглядит более заполненной, чем пару лет назад — в углах комнаты стоят каменные белые статуи, по стенам расползаются розы, одна из стен превратила себя в огромный камин, что как нельзя лучше согревает зимой. Элис устало заваливается на кровать, обнимает руками подушку, сгибает одну ногу в колене и прижимает к груди. Локи ложится рядом и обнимает её со спины, так, что она чувствует, как стучит его сердце, слышит его дыхание, чувствует, как он пахнет — этот аромат никогда не выветрится, он всегда будет пахнуть так же, как в первую их встречу. От Элис тоже никогда не перестанет пахнуть сладким лимоном. Они словно застыли во времени, в том дне, когда они встретились. Потерянная, но вновь нашедшая себя девочка, и потерянный Бог, которому только предстоит себя найти.
***
С самого утра во всем Асгарде переполох — младшая наследница не подает никаких сигналов. Её нет ни в окрестностях, ни на её любимом месте, на котором она вдохновенно рисовала Северное море, ни в конюшнях, ни даже в Осло. Элис на нервах, не в силах держать себя в руках — плачет, кричит, утыкается в мужа.
Фрида знать не знает о пропаже — с самого рассвета, завязав глаза, она прыгает по срезанным кольям в тяжелых сапогах, с мечом, уклоняясь от созданного ею же самой маятника. Она рычала, ревела, бросалась на импровизированного врага, перепрыгивая по кругу из кольев. Прыгнув на куклу, Фрида отрубает ей голову, с её лица слетает повязка, и увернувшись от кольев, девушка падает на землю, кубарем катится вниз, к гавани, наглотавшись пыли, быстро вскакивает на ноги, сбрасывает доспехи и тормозит, поднимая кучки земли. Море сегодня очень взволновано — огромная волна ударяется о скалу, и чуть ли не падает на Фриду, но девушка уклоняется и остается сухой.
Устав от тренировок, девушка втыкает меч в землю и направляется во дворец, в легкой рубашке и кожаных штанах, которые она порвала чуть ниже колена. Стиснув зубы, слизав кровь с разбитой во время падения губы, она уверенно хромает в сторону дворца. Жадно глотая воздух, она врывается во дворец, и с грохотом вваливается в главный зал, пустующий и плохо освещенный. Грязная, неопрятная, она старается не попадаться никому на глаза. Сначала умоется, потом переоденется, и только тогда, с ровной осанкой, приподнятым подбородком, будет смотреть в глаза матери и отцу, королю и королеве. Главный зал украшен портретами правителей Асграда: слева королевы, справа — короли. Фрески совсем не повредились временем. Со стен на неё величаво смотрели Бёр и Бестла, Фригга и Один, Брунгильда и Тор, её мать и её отец… И сразу после изображения Элис оставалось пустое место, которое было уготовано для неё. Девушка касается его пальцами, но тут же отдергивается — в её голове не место для романтики и чувственности, как говорит Брунгильда. Ей надо думать о престоле, а не жить своими прихотями.
Фрида останавливается и прислушивается к пустынным стенам дворца. Где-то далеко, на втором этаже, слышится женский плач. Это её мать. Локисдоттир хочет рвануть к ней, прибежать, успокоить, уничтожить того, кто довел её до слез. Но монарший этикет, королевское поведение требует от неё хладнокровия. Она равнодушно, но внутри разрываясь на части, идет на плач, и стучит в дверь родительских покоев.
— Кто? — слышится грубый и усталый голос её отца из-за двери.
— Я, отец, — скромно цедит Фрида, поправляя волосы.
— Заходи, — дочь заходит и запирает двери. За дверьми родительских покоев происходили, как ей казалось, немыслимые вещи — «отец» превращался в «папу», «матушка» в «маму», а всей официальности словно и не было никогда.
Элис сидит посреди кровати, сжимая в руках кружку с чаем. Локи гладит её по голове, а Фрида, выпуская свои эмоции наружу, говорит:
— Что случилось?
— Кэрри пропала, — встревоженно говорит принц, присаживаясь рядом с женой, — Её ищут… Предположительно, она в Мидгарде.
— В Мидгарде… — рычит Фрида, поправляя волосы, — Её поискать? — заботливо мурлыкает она.
— Где ты так? — Элис встает с кровати и подходит к старшей дочке. В свои семнадцать она с неё ростом, но Роджерс всё равно волнуется за неё, словно за совсем маленького ребенка. Фрида отдергивается и смотрит на мать, надеясь на понимание, — Тренировки?
Фрида кивает, устало утыкается матери в грудь.
— Я поищу её вечером, обещаю… Простите, что не сейчас…
— Фрида, — строго зовет её Локи, — Не извиняйся. Хватит. Мы любим тебя и уставшей, и не принцессой, и принцессой, кем угодно и чем угодно. Пока ты не на троне — живи, пожалуйста. Асграду ещё наслужишься… — на одном дыхании, словно что-то вызубренное, произнес Лафейсон.
Вечер наступил незаметно быстро — краски ночи сгустились, на небе зажигались яркие огни. Кэрри нашли. Она в Париже — в том городе, где по рассказам мамы началась история её бабушки и дедушки, где они с её отцом проводили прекрасные ночи. Париж для Фриды был городом-запретом и городом-мечтой одновременно. Она смотрела на ночные улицы, на спешащих французов, балаболящих без остановки. Для Локисдоттир это был первый выход в Мидгард в одиночестве. Ей было непривычно в толпе людей, что изворачиваются, стараясь не удариться о её широкие плечи, она была шокирована вальяжностью и открытостью мима, что подарил ей розу, которую она осторожно взяла в руку, пытаясь не уколоться о шипы. Девушка не могла устоять перед витринами, и иногда останавливалась, чтобы полюбоваться на неописуемой красоты коктейльные платья, которые ей никогда не надеть на асгардские балы — они для них слишком вульгарные.
Принцесса направлялась к клубу «Septième ciel», в котором тринадцать минут назад видели девушку, похожую на её сестру. Он находится прямо возле Эйфелевой башни, очевидно, элитный и громкий — такое место невозможно не заметить, он, как только открывшийся паб в Асгарде — так же мерзок, но, очевидно, популярен.
Врываясь в шумный зал, в котором каждый сантиметр набит цветом и светом, Фрида понимает, насколько скромно она одета — белая рубашка и черные брюки. Девушки здесь одеты в почти прозрачные, короткие платья. У девушки это вызывает отвращение, и, наверное, сестру среди этого сброда будет легко найти. И Фрида оказывается права — только она трется задницей о торс одного парня, грубо дрыгая телом под громкие и неразборчивые басы, в которых нет смысла, и параллельно целует другого. Наследницу это возмущает, она ставит руки в бока и зовет сестру:
