По дороге к любви - Редмирски Дж. А. (электронные книги бесплатно .txt) 📗
– Может быть, – пожимаю я плечами, не слишком-то разделяя его оптимизм.
Доходим до угла, сворачиваем с Паттерсон на Оливьер, и вот перед нами «Олд пойнт бар», внешне больше похожий на старинный двухэтажный особняк с боковым флигелем. Проходим под видавшей виды продолговатой вывеской, мимо стоящих у стены пластиковых столиков со стульями, за которыми сидят какие-то люди и довольно громко разговаривают.
Изнутри доносятся звуки музыки.
Эндрю придерживает дверь, пропуская выходящую парочку, и берет меня за руку. Мы проходим внутрь. Не сказать, чтобы очень просторно, зато довольно уютно. Я гляжу на высокие потолки, оглядываю стены, на которых висят фотографии, лицензии в рамочках, яркие плакаты, старинные афиши – ни дюйма свободного места. Потолок деревянный, с него свисает несколько потолочных вентиляторов. Справа стойка бара, и, как во всяком порядочном баре, на задней стенке мерцает экран телевизора. Женщина за стойкой, несмотря на толчею, похоже, сразу замечает Эндрю и машет ему рукой.
Эндрю в ответ улыбается и тоже машет, подняв два пальца, словно хочет сказать: «Поговорим немного позже».
Кажется, все столики заняты. Несколько человек танцуют на площадке, за которой на небольшой сцене расположились музыканты. Музыка отличная, что-то вроде блюз-рока. Мне очень нравится. Чернокожий гитарист сидит на табуретке, щиплет струны серебристой гитары, рядом белый парень поет в микрофон, акустическая гитара свисает перед ним на ремне. За ударными восседает огромный детина. На сцене есть еще клавишные, но сейчас на них никто не играет.
Я стою в нерешительности, когда мой взгляд падает на довольно грязную собаку черной масти, которая смотрит на меня и виляет хвостом. Протягиваю руку и чешу ей за ушами. Видимо, довольная, она ковыляет к своему хозяину, сидящему за столиком неподалеку, и ложится у его ног.
Подождав несколько минут, Эндрю замечает, что из-за одного из столиков неподалеку от сцены встают трое и направляются к выходу. Он подталкивает меня вперед, мы проходим и садимся.
Я еще не вполне оправилась от похмелья, да и голова немного побаливает, но, как ни странно, шум и музыка мне нисколько не мешают, скорее наоборот.
– Она не пьет. – Эндрю указывает на меня, обращаясь к женщине, которая недавно стояла за стойкой.
Пока я устраивалась поудобнее, она, оказывается, успела пробиться сквозь толпу и подойти к нам.
На вид ей лет сорок, может, чуть больше, каштановые волосы зачесаны за уши. Она так радушно улыбается Эндрю и так тепло его обнимает, что я начинаю думать, уж не родственница ли она ему, тетушка какая-нибудь или еще кто.
– Почти целый год тебя не видели, Пэрриш, – говорит она, обеими руками хлопая его по спине. – Где так долго пропадал, бродяга? – Потом с улыбкой смотрит на меня. – А это кто? – Она игриво переводит взгляд на Эндрю, но в ее улыбке я замечаю кое-что еще.
Эндрю берет меня за руку, и я встаю, чтобы быть представленной по всей форме.
– Это Кэмрин, – говорит он. – Кэмрин, это Карла. Она работала здесь, когда я выступал… Господи, какой позор… Сколько раз это было? Раз шесть, наверное, при тебе, да?
Карла толкает его в грудь, смеется и снова смотрит на меня:
– Верь ему больше. Ты бы слышала, как он поет. – Она подмигивает и пожимает мне руку. – Рада познакомиться.
Отвечаю ей тем же, улыбаюсь.
Гм, он еще и поет? Я думала, он здесь только на гитаре играл, а он, оказывается, даже пел! Впрочем, чему тут удивляться – петь он точно умеет. Я убедилась в этом еще в Бирмингеме, когда мы с ним в машине распевали во все горло «Отель „Калифорния“» и он ни разу не сфальшивил. Да и за рулем он порой словно забывал о том, что я рядом, или ему было все равно, и подпевал любимым песенкам, звучащим из динамиков.
Но чтобы Эндрю выступал со сцены? Этого я не ожидала. Почему он тогда не прихватил с собой гитару? Было бы здорово, если бы он сейчас спел что-нибудь.
– Молодец, что приехал, я так рада тебя видеть, – говорит Карла, оборачивается к сцене и машет рукой чернокожему гитаристу. – Эдди тоже очень обрадуется.
Эндрю с улыбкой кивает. Карла, лавируя в толпе, возвращается за стойку.
– Хочешь содовой или еще чего?
Я отмахиваюсь и снова сажусь за столик.
– Ох, только не сейчас. Может, позже.
Он остается стоять, и, когда группа на сцене перестает играть, я понимаю почему. Чернокожий музыкант замечает Эндрю, улыбается, прислоняет гитару к табуретке и подходит к нам. Они обнимаются так же тепло, как он только что обнимался с Карлой, я снова встаю и жму руку Эдди.
– Пэрриш! Куда ты пропал? – У Эдди сильный каджунский акцент. – Наверное, год не виделись?
У Карлы тоже чувствовался этот акцент, но не столь выраженный, как у Эдди.
– Что-то в этом роде, – сияя, отвечает Эндрю.
Похоже, он очень рад снова оказаться здесь, словно все эти люди – его близкие и любимые родственники, которых он давно не видел и теперь счастлив с ними опять встретиться. Даже улыбка его изменилась, стала гораздо теплей и душевней, такой улыбки я у него еще не видела. Мне даже показалось, что, когда он знакомил меня с Карлой и Эдди, от его улыбки стало светлей в помещении. У меня появилось такое чувство, будто я единственная девушка в его жизни и он привел меня домой, чтобы познакомить с родственниками; и они смотрели на меня такими глазами, словно чувствовали то же самое.
– Выступишь сегодня?
Я снова сажусь и гляжу на Эндрю снизу вверх с любопытством, впрочем, как и Эдди, ожидая, что он скажет. У Эдди на лице прямо написано: «Никаких отговорок, слушать ничего не хочу». Он ждет, улыбаясь, и морщинки вокруг глаз и губ становятся еще глубже.
– Да я гитару не взял в этот раз.
– Делов-то, – качает Эдди головой. – Слушай, для меня сыграешь? – Он поворачивается и кивает в сторону сцены. – А гитар там полно… Мы что, гитару для тебя не найдем?
– Я тоже хочу послушать, – вставляю я. Эндрю смотрит на меня с сомнением. – Я серьезно. Ну что тебе стоит? – Улыбаюсь умильно, склонив голову набок.
– Ты только посмотри на ее глаза, – криво усмехается Эдди. – Девочка тебя просит, не видишь, что ли?
И Эндрю сдается:
– Ладно, так и быть, но только одну песню.
– Одну так одну. – Эдди выпячивает морщинистый подбородок. – Только выбираю я, понял? – Он тычет пальцем себе в грудь, в белоснежную, застегнутую на все пуговицы рубашку, из кармана которой торчит пачка сигарет.
– Заметано, выбираешь ты, – согласно кивает Эндрю.
Улыбка Эдди становится еще шире, он смотрит на меня искоса хитрым взглядом.
– Которую ты пел в прошлый раз, помнишь?
– «Роллинг стоунз»?
– Во-во, – говорит Эдди. – Ту самую, парень.
– Какую это? – спрашиваю я, подпирая подбородок костяшками пальцев.
– «Laugh, I Nearly Died» [15], – отвечает Эндрю. – Ты, на верное, ее не слышала.
Пожалуй, он прав.
– Да, название незнакомое, – качаю я головой.
Эдди кивком приглашает Эндрю на сцену.
Он наклоняется ко мне и неожиданно целует прямо в губы, очень нежно, и только потом отходит от столика.
Я сижу как на иголках, волнуюсь, локти уперла в крышку столика. Вокруг стоит непрерывный гул, все громко разговаривают, кажется, этот гул проникает во все уголки помещения. Время от времени кто-то чокается, слышится звон бокалов или бутылок с пивом. В баре довольно темно, он освещается только неяркими лампочками многочисленных вывесок с рекламой пива да светом луны и уличных фонарей, сочащимся из высоких окон. Время от времени вспыхивает желтым пятном дверной проем за сценой, кто-то туда заходит, кто-то выходит; догадываюсь, что там расположены туалеты.
Эндрю и Эдди поднимаются на сцену и начинают готовиться, откуда-то из-за ударной установки Эндрю приносит еще одну табуретку, ставит ее посередине сцены, перед высоким микрофоном. Эдди что-то говорит барабанщику. Видимо, сообщает, что они будут петь, тот кивает в ответ. Из тени за сценой выходит еще один человек, в руках у него гитара, наверное басовая; чем она отличается от обыкновенной, я никогда не знала. Эдди передает Эндрю гитару черного цвета, она уже подключена к ближайшему усилителю; они обмениваются фразами, какими именно, отсюда не разобрать. Потом Эндрю садится на табуретку, ставит одну ногу на нижнюю перекладину. Эдди тоже усаживается.
