В полночный час - Рэнделл Кимберли (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
А если не открывать их совсем, она чувствовала себя довольно сносно.
— Ты отдыхала всего несколько часов, — заметил Валентин.
— Двадцать четыре, — возразила девушка и снова зевнула, прищурившись от яркого света лампы на ночном столике.
Так было гораздо лучше — не так ярко. — Не существует еще такой простуды, которая сможет одолеть меня. Я как зайчик из рекламы батареек «Энерджайзер»: продолжаю работать, работать и… работать… — Слова затихли, мышцы Вероники расслабились, и тепло постели усыпило ее.
Или, может быть, это сделало присутствие Валентина, сидевшего рядом с девушкой, или его пальцы, убравшие волосы с ее лба. А может быть, это сделал его низкий, раскатистый голос, которым он рассказывал Веронике о проказливом маленьком мальчике и его ручной лягушке, наводившей ужас на пятерых старших сестер.
Так или иначе, но глаза девушки закрылись, и она провалилась в глубокий, спокойный сон.
Это было самое лучшее из всего, что сделала Вероника Пэрриш за долгое, долгое время. Она впервые вслух рассказала о своем страхе, который преследовал ее глубокой ночью, и о своем раскаянии. Теперь девушка была абсолютно спокойна.
Вероника открыла глаза, как только первые лучи солнечного света просочились сквозь занавески. Бросив быстрый взгляд на часы, девушка улыбнулась. В это раннее утро Вероника определенно чувствовала себя лучше, и у нее была уйма времени, чтобы сделать то, что она задумала.
Приняв душ и переодевшись, девушка съела тарелка каши, два тоста, выпила сока, кофе и две баночки диет-соды. Пища восстановит силы, а кофеин приведет Веронику в состояние, близкое к нормальному. После этого она будет готова к проведению поисков в родном городе Валентина. У нее было достаточно времени, чтобы совершить двухчасовую поездку, попробовать найти что-нибудь и вернуться назад в Лафайетт к запланированному ленчу с Дженни. Потом ее еще ждет вечерняя смена в библиотеке.
А если она чуть запоздает…
Ладно, Вероника сможет потом возместить это время.
Она обязана Валентину своим выздоровлением, он выслушал ее и позаботился о ней.
Девушка принялась мыть и убирать посуду после завтрака, затем повернулась, чтобы отыскать свой рюкзак, и ее взгляд упал на кровать.
Луч света проникал сквозь шторы и падал на белые простыни под углом, очерчивая фигуру человека на постели — туманный, радужный силуэт мужчины.
Валентин.
Он был великолепен в своей обнаженной красе — отличный экземпляр мужчины. Отличная возможность для Вероники познакомиться с мужским телом.
Несмотря на прозрачность тела Валентина, свет падал под таким углом, что девушка могла разглядеть его полностью — от пышной копны волос на голове до больших ступней, заканчивающихся длинными загорелыми пальцами.
Вероника рванулась к нему; правда, этот порыв объяснялся вовсе не тягой к знаниям Мадам Икс. Он объяснялся собственным внезапным желанием Вероники прикоснуться к Валентину, провести ладонями по его широкой груди и почувствовать под своими пальцами волосы, тугие мышцы, силу.
Она прикоснулась к прозрачной фигуре там, где было плечо. Девушка не почувствовала привычного теплого тела, как в ту первую ночь, когда Валентин впервые появился перед ней. В ту ночь его вибрирующее тепло пощипывало кожу Вероники, оно пульсировало в ее теле, начиная с кончиков пальцев, в результате чего через некоторое время девушка задрожала — мучительно и страстно.
Теперь же от прикосновения ее пальцев задрожал призрак, причем так же сильно, как сама Вероника в ту памятную ночь.
Валентин не открывал глаз, но Вероника знала, что он чувствует ее прикосновение. Его мускулы напряглись и запульсировали, он тяжело задышал ртом, и девушка более усердно приступила к своим исследованиям. Ее пальцы с длинными ногтями скользнули по животу Валентина, а потом еще ниже, к шелковистым волосам, окружающим его мужское достоинство.
Мужское достоинство?
Пенис Валентина высоко поднялся, подергиваясь по мере приближения руки Вероники. Когда рука девушки была совсем близко от трепещущей мужской плоти, ее щеки запылали, но внезапное желание прикоснуться к ней пересилило стыд.
Пальцы Вероники двигались легко и осторожно Сдавленное дыхание сорвалось с губ Валентина, он выгнулся, непроизвольно умоляя о большем. Девушка на мгновение растерялась от переполняющих ее незнакомых ощущений, а потом закрыла глаза и обхватила пальцами трепещущую мужскую плоть — такую твердую, горячую и… живую.
Но ведь он умер!
Осознание этого факта привело Веронику в чувство.
Девушка распахнула глаза и отдернула руку. Валентин был призраком, а она определенно сошла с ума — явно последствия высокой температуры. Вероника чувствовала себя прекрасно, но сильный жар, очевидно, сжег несколько важных участков ее мозга.
Пристальный взгляд девушки снова остановился на призраке, задержавшись на его лице — волевом подбородке, королевском носе, чувственных губах, которые были бы слишком крупными для большинства мужчин, но Валентину они только добавляли обаяния. В первый раз Вероника обратила внимание на некоторые несовершенства — легкий шрам около виска, небольшую горбинку на носу, тонкий десятисантиметровый шрам, протянувшийся от пупка к паховой области. Хотя тело Валентина и не соответствовало высшим эталонам красоты, оно было крепким и мускулистым, и любое нательное белье просто убивало его очарование. Привлекательность Валентина на самом деле объяснялась вовсе не его наружностью Нечто особенное было в нем самом и проявлялось в доверии, которое блестело в его глазах, в шепоте, которым он сообщил, что знает все секреты Вероники. Это проявлялось в его природном магнетизме — девушка не могла отвести взгляда от лица Валентина. — в обаянии, которое притягивало ее…
Конечно, он обладал притягательной силой. Вероятно, это были стандартные качества, которыми наделялись призраки в то время, и Вероника не собиралась влюбляться в него — в это, — в призрака.
Ни за что!
Ее чувства по отношению к Валентину объяснялись физической страстью, временной вспышкой эмоций.
Воспоминания минувшей ночи нахлынули на девушку — сильные ладони на ее лице и низкий успокаивающий голос. Чувствовать заботу и поддержку было необыкновенно приятно, осознание этого успокаивало боль прошлых лет одиночества.
