Природа жестокости (ЛП) - Косвей Л Х (читать книги без TXT) 📗

Он достаточно долго умудряется выбираться из своего подавленного расположения духа, чтобы сжать мою руку, и говорит:

— Это — подготовка, самая худшая часть. Когда ты будешь делать это, ты будешь в порядке.

— Надеюсь, ты прав, — говорю я, подталкивая его плечом. — А ты, пожалуйста, брось размышлять о своём отце. Это не принесёт тебе никакой пользы.

— Я постараюсь, — отвечает он, вздыхая, и очерчивает указательным пальцем ленивые круги на моем бедре.

Неожиданная идея приходит мне в голову. Я знаю одну песню, которая точно развеселит Роберта. Она одна из моих любимых, и даже когда я ненавидела Роба, я всё равно думала о парне, когда слушала её, как иронично это бы ни было.

— Я должна кое-что сделать, — говорю я. — Скоро вернусь.

Глава 15

Зайдя за кулисы, я прошу звукооператора поставить четвёртую запись вместо шестой. Он закатывает глаза от моего энтузиазма, но я не обращаю на это внимания, считая, что тот измучен от работы на этих паршивых вечерах открытого микрофона, где еженедельно должен терпеть хорошее, плохое и гадкое.

Я спешу обратно в кабинку и сажусь, а моё тело пульсирует с удвоенной энергией. Странно, как выбор песни может повлиять на то, как ты себя чувствуешь, уверенно или нет. Сейчас, когда у меня есть идеальная песня, я чуть ли не рвусь туда.

Несколько исполнителей выполняют свои номера, и даже Роберт, кажется, немного взволнован. Он продолжает нежно прикасаться ко мне к тем местам, которые заставляют меня ловить кайф при контакте, и соблазнительно говорит мне, что не может дождаться услышать моё пение, пропуская локон моих волос между пальцев. Скоро через динамики объявляют моё имя, и я вытаскиваю деревянную коробку и барабанную палочку. Я замечаю, как Роберт разглядывает инструменты со смесью удивления и любопытства.

Моё сердце громко стучит в ушах, когда я прохожу сквозь толпу и поднимаюсь по ступенькам на сцену. Перед микрофоном я откашливаюсь и прочищаю горло. Сейчас я пою для Роберта и только для Роберта, и меня не волнует, что обо мне думают другие.

— Привет, — говорю я, представляясь. — Меня зовут Лана, и эта песня называется «Прекрасный Принц» Адама и Муравьев. Я хочу посвятить её моему другу, который сидит вон там, в аудитории, — и жестом указываю на Роберта, а он подносит руку ко рту, издав громкий свист, и кричит мне:

— Любимый!

Я краснею и смеюсь.

— Да, ты — друг, который парень, — шучу я в ответ, забыв на миг о переполненном баре.

Роб снова свистит и кричит:

— Прекращай всё это!

Ухмыльнувшись, я наклоняюсь к микрофону:

— Теперь замолчи.

Откинувшись на спинку стула, Роберт улыбается. На самом деле, небольшая группа людей посмеивается над нашим общением.

Посмотрите на меня, я действительно могу говорить перед залом, полным людей, и не краснеть.

Начинается вступление, и я поднимаю свою барабанную палочку и постукиваю ею по коробке, чтобы соответствовать ритму песни. Когда я пою вступление, перед тем как начать первый куплет, Роберт сжимает губы, сдерживая смех.

Пока пою, я концентрирую взгляд на Робе, тем самым говоря ему, чтобы он перестал быть щёголем, показывая мне, как красив, и что насмешек не стоит бояться. Надеюсь, парень понимает, что я подразумеваю и говорю о его отце. Я пою только пару строк, когда он теряет контроль и раздаётся его смех. Не жестокий, а радостный. Его глаза слезятся, и Роб так сильно смеётся, вытирая пальцами свои щеки.

Вскоре он берёт свою камеру и снимает меня.

Я пою ему о том, чтобы он никогда не ронял себя, забыв все свои критерии. Чтобы Роб уважал себя и тех, кто окружает его. Смех Роба затихает, и выражение лица становится серьёзным, когда он действительно слушает то, о чём я говорю сквозь текст песни. Его взгляд оживляется, как будто говоря о том, что мужчина хочет стащить меня со сцены в укромный уголок и заняться чем-нибудь плохим.

Я так поглощена всем происходящим, что забываю волноваться по поводу того, думает ли Роб, какая я хорошая певица. Когда песня заканчивается, я смотрю вокруг себя и понимаю, что весь бар пристально смотрит на меня. Я сглатываю и делаю поклон, надеясь, они пялятся только потому, что я стояла тут, постукивая барабанной палочкой по коробке, как ненормальная.

Секунду спустя все начинают хлопать, как сумасшедшие. Ладно, возможно, я действительно была... хороша?

Я спускаюсь со сцены, а Роберт стоит у лестница и ждёт меня. Он подносит мне руку.

— Мадам, — говорит мужчина. — Я склоняюсь перед вашей оригинальностью. Это определённо не то, что я ожидал.

— А чего ты ожидал?

— Честно? Я боялся, что ты сядешь за пианино и произведёшь впечатление Тори Амоса.

Я хихикаю.

— Ну, я рада, что моя непредсказуемость впечатляет тебя... — Я замолкаю. — Так тебе понравилось?

— Мне так понравилось, что отныне я заставлю тебя петь мне перед сном каждую ночь тем хриплым голосом. Хотя возможно, после этого у нас дело до сна не дойдёт, — поддразнивает Роб, наклоняясь поцеловать мою шею. — Кстати, когда ты ударяла по коробке, твоя грудь покачивалась. Это было очаровательно.

Я смеюсь и отталкиваю его, но он опять притягивает меня к себе и томно целует в губы, тут всё: и языки, и горячая влажность. Отстранившись, я хватаю ртом воздух и понимаю, что мужчина выводит меня из клуба и садит в такси.

— Серьёзно, ты — молодец. Я горжусь тобой. Знаю, ты боялась сделать это, но у тебя получилось красиво, — говорит он нежным голосом.

Я краснею.

— Спасибо, Роберт. Это много значит.

Мы сидим бок о бок на заднем сидении, и Роберт водит вверх-вниз по моему бедру. От него исходит тепло, а его прежнее плохое настроение полностью исчезает. Через какое-то время таксист включает радио, и начинает играть песня «Дочь Трубача» Дэмиена Райс. Вся такая нежная и романтичная, певец рассказывает о девушке, как он не может отвести от неё взгляд. Воздух в такси густеет, но Роберт и я — единственные, кто может почувствовать это.

Небольшое пространство находится в тишине, за исключением нежного потока песни, плывущего вокруг нас. Тёмный взгляд Роберта смотрит прямо на меня, и он передвигает ладонями по моим предплечьям. Его губы раскрываются, когда взгляд падает на мою поднимающуюся и опускающуюся грудь, а моё дыхание становится быстрым и неглубоким.

Роб подносит губы к моей шее и проводит языком от ключицы до мочки уха.

— Чёрт, эта песня, — шепчет он.

— Я знаю, — шепчу я в ответ.

— Я никогда не перестаю думать о тебе, Лана. Такое чувство, что я думал о тебе всю свою жизнь.

— Не говори так, — вздыхаю я, когда он нежно водит по мне носом.

— Почему нет?

— Потому что это заставит меня влюбиться в тебя, — говорю я ему самым тихим голосом, чувствуя, что могу заплакать.

— Хорошо, — говорит Роб, вздыхая и прижимая лицо к моей коже. — Потому что я давно люблю тебя.

Мои веки дрожат от удивления, и я хватаю его за подбородок, притягивая лицо Роба к себе.

— Что?

Мужчина обхватывает меня за плечи и пристально смотрит мне в глаза.

— Я давно люблю тебя.

— Роберт, — говорю я, и в моём дрожащем голосе звучат надвигающиеся слёзы. — Не ври мне.

— Я не вру. На самом деле, я никогда не говорил более честно в своей жизни.

Я открываю рот, а мой мозг не работает и ничего не находится в ответ. Затем таксист прерывает нас, совершенно не понимая тех переворачивающих жизнь моментов, которые сейчас происходят, и объявляет:

— Это будет двадцать пять восемьдесят, когда будете готовы, пожалуйста.

Я выглядываю в окно и вижу, что мы прибыли домой. Я настолько поглощена Робертом, что, кажется, поездка занимает считанные секунды.

Роберт отстраняется от меня и вытаскивает из кармана бумажник, протягивая водителю пятьдесят, и говорит ему оставить сдачу себе. Мы входим в дом, и он прислоняет меня спиной к стене у лестницы, нежно целуя. Слеза стекает по моему лицу, а сердце пытается осмыслить признание, которое он только что сделал.