Станешь моей победой (СИ) - Марино Викки (полные книги TXT, FB2) 📗
Проводя рукой по лицу, губам, волосам Мирона, с каждым движением все больше приближаюсь к тому состоянию, когда, кажется, перестаешь владеть своим телом. Я хочу, чтобы Мир снова наполнил меня собой, дал насладиться каждым прикосновением, довел до безумия.
Чувствую, как внизу живота начинает пульсировать горячая волна, которая медленно поднимается к самой макушке. По телу пробегает ток, и я вся дрожу от возбуждения.
— Подожди… — Мирон разрывает поцелуй и резко меняет положение — укладывает меня на кровать, а сам оказывается сверху. — Презерватив, Ань, — говорит он и тянется к сумке.
Господи, защита…
Разорвав фольгированный пакетик зубами, Савельев раскатывает презерватив по его… кхм… органу. Большому такому, красивому, с выпирающими венками. Никогда бы не подумала, что даже в этом есть своя эстетика.
— Хочу, чтобы ты начала принимать таблетки, — сипит Мир и, накрыв меня своим телом, входит до упора. Закрывает глаза, с ярким удовольствием выдыхает. — Я должен чувствовать тебя безо всяких преград, Ань.
Выгибаю спину, чтобы прижаться к нему еще теснее. Всхлипывая от наслаждения, которое Мирон дарит в этот момент, сжимаю его волосы у корней. Не думала, что каждый миллиметр моего тела может быть таким чувствительным. Или это Савельев смог подобрать к нему ключи.
— Не сдерживайся, — умоляю я. — Мне так хорошо с тобой.
Наше дыхание становится прерывистым, а в глазах — безумный огонь. С сомнением в глазах Мир быстрее двигает бедрами, жестче, до боли сжимает мою талию. Но сейчас даже эта боль приносит невероятное удовольствие.
Мы сталкиваемся, врезаемся телами. Пошлыми шлепками разрываем пространство. Но мне и этого мало. Я не знаю, какие перемены пережил мой организм во время нашего первого настоящего секса, но сейчас мне хочется, чтобы это не заканчивалось, словно я только сейчас смогла по-настоящему почувствовать силу голода.
— Господи… Да… Ах… А-а-а… — широко распахнув глаза, через крик душу выталкиваю, когда огненная лава накрывает меня с головой.
Пытаясь собрать себя по частям, словно пазл, прячу улыбку. Не хочу думать о том, что у нашего счастья есть срок годности.
Мы же навсегда?
Навсегда!
И это все настоящее: сумасшедшая любовь, которая неподвластна времени, расстояниям и людским пересудам.
— Не хочу уезжать, — говорит Мирон, одеваясь. — Это, блядь, пытка какая-то. Я даже день не могу без тебя прожить.
— Я буду звонить тебе, писать. А хочешь… Могу отправлять голосовые сообщения, — чувствуя, как слезы обжигают щеки, вытираю их ладонью.
— Полетели со мной? — серьезным тоном говорит Мир. Вижу, что не шутит. — Полетели, Тихоня. Меня пиздец как это расстояние ломает.
— Не делай больнее. Я и так не хочу тебя отпускать.
— Тогда… — расстегнув на сумке боковой карман, Савельев достает узкую прямоугольную коробку. Открывает ее, заставляя меня широко распахнуть глаза и заглушить удивленные вздох, приложив ладонь ко рту.
На белой подушке, сверкая камнями, лежит браслет, а посередине плоского плетения — две буквы. Две жизни. Но одна вселенная.
— Ань… Не забывай, — говорит Мир с такими интонациями, что у меня сжимается сердце. Кажется, будто мы прощаемся навсегда. — Не забывай меня никогда, — и аккуратно сцепляет замочек на моем запястье.
— Никогда… — шепчу в ответ. И отпускаю.
На прощание целуемся. Долго, оттягивая момент мучительной разлуки. Не думала, что это будет так тяжело. Мне хочется привязать Мирона к себе, сделать так, чтобы он никогда не оставлял меня одну. Но время неумолимо, и мы должны расстаться, чтобы встретиться вновь.
После того как дверь за Миром захлопнулась, еще несколько часов не могу прийти в себя. Перебрала уже несколько десятков способов, чтобы успокоиться, но ничего не выходит. В комнате по-прежнему чувствуется его запах. На запястье блестит браслет, напоминая о нем. Цветы — как воспроизведение наших чувств. И даже сообщение от Савельева разрывает сердце от щемящей тоски.
Чемпион: «Идем на взлет. Скучаю. Люблю. Бесконечно твой М.»
Нормально ли то, что между нами происходит? Иногда меня пугает сила чувств, которые я испытываю к Мирону, она и поглощает меня полностью, и я теряю всякое представление о реальности.
Больная любовь. Слепой наркотик. Зависимость.
Он либо уничтожит нас, либо сделает бессмертными.
И если однажды «нас» не станет, я напишу главу, в которой ты ко мне вернешься…
Чтобы окончательно не сойти с ума, принимаюсь за зубрежку. Впереди сессия, которую я обязана сдать на отлично. Не дай бог балл по каждой дисциплине будет ниже пяти, родители из меня всю душу вытрясут. До сих помню, как в школе я получила за контрольную тройку, так потом все лето вместо того, чтобы отдыхать у бабушки в деревне, по девять часов в день занималась с репетиторами. С университетом также: кто платит — тот заказывает музыку…
Перевернув тетрадь обложкой вверх, повторяю про себя очередную формулу. Но она никак не откладывается у меня в голове, потому что думаю я в этот момент только о Мироне, не в силах сосредоточиться на предстоящих экзаменах.
Устало выдохнув, прикрываю глаза и роняю голову на стол. Нет, бесполезно пытаться что-то учить, пока мыслями я не здесь.
— Анна! — внезапно за дверью слышу голос отца.
Черт, родители вернулись!
Захлопнув учебник, быстро убираю букет в шкаф, снимаю браслет и прячу его в самый нижний ящик комода. Так, не стоит паниковать! Все хорошо. Никто ничего не заподозрит…
Посильнее запахнув халат, собираю волосы в пучок и подхожу к зеркалу, рассматривая свое отражение. Не слишком ли зареванной я выгляжу? Не определят ли родители, что эту ночь я провела с мужчиной? Не изменилась ли я внешне?
Господи… Я схожу с ума?
Окинув взглядом комнату, дабы убедиться, что ничего не выдает присутствие в моей комнате Савельева, натягиваю улыбку и бегу к родителям.
— Мама, папа! Вы приехали! — оказываясь в объятиях отца, не могу расслабиться. Все тело словно незримая цепь сковывает. — Как… Как дорога? Как бабушка? Ко всем ли успели заглянуть в гости? — тараторю без остановки. — Помнится, она говорила, что в деревню перебрались Ураковы. Лена, наверное, совсем взрослая стала.
С грохотом поставив на пол сумку, где отправленные бабушкой соленья-варенья задребезжали, мама просит отца занести оставшиеся вещи в дом, а сама тут же набрасывается на меня:
— Анна Пална, ты чего такая взбудораженная? — спрашивает подозрительно и глазами оценивает обстановку вокруг. — Ну-ка выдохни и посмотри на меня, — а сама, играя ноздрями, принюхивается. — В доме посторонний запах. Кто-то приходит?
Все, это конец. Я пропала… Сейчас она начнет давить на меня, и я во всем сознаюсь.
— Эм… Понимаешь… Вчера ко мне заглядывал… Заглядывала… — дрожащим голосом пытаюсь сгенерировать ответ, который станет моим спасением.
— Это был Плутос? — удивленно спрашивает мама, сбивая меня с толку таким предположением. — Правильно, дочка, хватит ходить вокруг да около. Вот выйдешь за него замуж и благородно облегчишь нам жизнь, потому что все расходы Плутос возьмет на себя. Глядишь, и нам помогать станете.
От сказанных ею слов становится обидно. Чувствую себя старым пыльным чемоданом, который нести тяжело, а выбросить жалко. А теперь, когда удалось найти нового хозяина, этот чемодан можно выгодно пристроить. Так получается?
Неужели мама не слышит, как мерзко звучат ее слова?
Я же люблю родителей всем сердцем, стараюсь во всем им помогать, соответствовать их ожиданиям. А все мои успехи — это желание быть для них лучшей и благодарной дочкой. Но как бы я ни старалась, идеала мне не достичь.
— Анна, чем занималась в наше отсутствие? — спрашивает вернувшийся отец. — Не скучала?
Хочется ответить, что я провела это время с дорогим мне человеком, что стала его женщиной. Но вместо этого говорю совсем другое:
— В среду сдала последний зачет, а теперь готовлюсь к экзаменам. А еще в четверг ходила с Марией в театр. Надеюсь, вы не будете злиться.
