Дорога к тебе - Делински Барбара (лучшие книги онлайн .txt, .fb2) 📗
— Слава Богу, мама себя так не ведет, — сказала Саманта. — Я бы с ума сошла.
— Если бы мама была такой, — поправив подушку, сказала Хоуп, — я бы вообще молчала. Тут устанешь от одних попыток вставить слово.
— Твоя мама так и делала, — проговорил Джек, наблюдая за тем, как девочка достает что-то из кармана. — Когда я ее встретил, она была очень неразговорчивой. Что там у тебя?
— Арахис. — Она положила несколько орешков в руку Рэйчел и осторожно сомкнула ее пальцы. — На пикнике был целый мешок арахиса. Мама его любит.
— Всю кровать засыплешь мусором, — скривилась Саманта. — Но если мама молчала, так как ее мама болтала не останавливаясь, то ты, наверное, много разговаривал, ведь твоя мама такая молчаливая, — обернувшись к Джеку, предположила она.
— Нет, — подумав, ответил Джек. — В нашем доме никто много не говорил.
— Почему?
— Мои родители этого не любили. Они считали, что нам нечего сказать.
— Они вам это говорили?
— Прямо нет. Но суть дела от этого не менялась.
— Ну и ну! Удивительно, как это вы с мамой вообще разговаривали!
«И правда удивительно», — решил Джек. Возвращаясь вечером из больницы, он вспоминал о том, что почувствовал, когда встретил Рэйчел в прачечной-автомате почти восемнадцать лет назад. Тогда они рассказали друг другу то, чего никому больше не говорили, и это запомнилось навсегда. В последующие годы они постоянно делились друг с другом своими мыслями и чувствами, тревогами и сомнениями.
Но в какой-то момент они перестали разговаривать. Джек попытался вспомнить, когда же это произошло — несомненно, еще до инцидента с пианино, — но тут они подъехали к «Ривер инн», куда он вез девочек на ужин. Когда же они приехали домой, ему захотелось рисовать, и вскоре это занятие поглотило его целиком.
В эту ночь он работал над картиной, которая изображала целый выводок перепелок, сидевших на ветвях платана. Рэйчел очень точно изобразила их — самец с длинным плюмажем и голубовато-серыми перьями и миниатюрная самка. С помощью мастихина она сумела воссоздать текстуру их перьев. Даже не успев еще как следует рассмотреть фотографии, прикрепленные с обратной стороны холста, Джек уже понял, что фон должен быть более тусклым, чтобы одновременно и прятать, и выделять птиц. Джек никогда не бывал в Санта-Люсиас в такое холодное, дождливое время года и поэтому сначала засомневался, сможет ли сделать все правильно, но потом понял, что, нарисовав перепелок, Рэйчел уже выполнила основную работу. Его роль здесь была подобна той, какую играет в балете мужчина-танцовщик, подбрасывающий приму в воздух и поддерживающий ее при приземлении.
Несколько лет назад это бы ему не понравилось. Но ведь он уже сделал себе имя, пусть в другой области, так что поддержать таким вот образом Рэйчел теперь ему было только приятно.
Джек действовал с осторожностью, не спеша, но все равно работа спорилась. Боясь поцарапать холст, он пользовался исключительно кистями. Он смешивал и смешивал коричневую и серую краски до тех пор, пока не нашел тот нужный фон, который выгодно оттенял бы птиц.
К тому времени, когда все было готово, адреналин вовсю струился по его жилам. Несмотря на усталость, он чувствовал, что уснет не сразу.
В субботу утром Хоуп проснулась первой. Некоторое время она наблюдала за спящей сестрой, потом заглянула к спящему Джеку. Накинув поверх ночной рубашки шерстяной жакет и надев на ноги ботинки, она вышла из дома, нарвала на обочине дороги букет голубых люпинов и через лес побежала к могиле Джиневры. Поправив руками холмик, Хоуп бережно уложила на него цветы так, как, по ее мнению, понравилось бы Джиневре. Потом, присев на корточки, она обхватила руками колени и принялась медленно раскачиваться — вперед-назад, вперед-назад — до тех пор, пока раздражающие образы бабушек и Саманты окончательно не поблекли в ее памяти. Закрыв глаза, девочка сосредоточилась на образах Джека и Рэйчел, вспоминая, как спокойно она себя чувствовала, когда была маленькой.
Ей хотелось испытать это вновь.
Саманта собиралась, как обычно, поспать в субботу подольше, но, когда Хоуп вышла из ее комнаты, проснулась и не смогла больше заснуть. Ее раздирали противоречивые чувства. Самым сильным было то радостное волнение, которое она испытывала при мысли о бале, однако она также злилась на Джека за то, что он заставил ее ощущать свою вину по отношению к Лидии, и была просто вне себя от ярости из-за бабушек, которые взбесили ее своим бессмысленным визитом. А это, в свою очередь, заставляло ее еще больше беспокоиться за Рэйчел.
Ее Саманте очень не хватало. Хотя они часто расходились во мнениях, но по крайней мере Рэйчел ее любила. Саманта не была уверена, что Джек ее любит, но уж точно не сомневалась, что от бабушек любви ждать нечего. Оставалась только Кэтрин, но она не была членом их семьи.
Саманте хотелось бы, чтобы ей уже исполнился двадцать один год. Тогда бы она не беспокоилась насчет бала. Ей бы не надо было размышлять, надевать ли лифчик и трусики, стоит ли идти в туфлях на высоченных каблуках, которые одолжила ей Хитер. Если бы Саманте уже исполнился двадцать один год, ее бы не волновал прыщ на лбу. Или вопрос о том, что пить. Или что делать, когда Тиг ее поцелует.
Сейчас она посоветовалась бы с Рэйчел, что ей делать. Но Рэйчел здесь не было — только Джек, и это ужасно раздражало Саманту.
Сегодня Джек уехал довольно рано, взяв с собой одну лишь Хоуп. Саманта осталась дома, ссылаясь на то, что очень устала. По правде говоря, Джек чувствовал, что ему тоже хотелось бы остаться. Ему надо было бы отвлечься от поездок в Монтерей, от стерильных коридоров, вынужденного молчания, от монотонности визитов к безмолвной и неподвижной Рэйчел.
Но не навещать ее было бы еще хуже. Кроме того, сегодняшний визит будет кратким. Он обещал Саманте вернуться к двенадцати и привезти с собой провизию.
Заехав к Элизе выпить горячего кофе, они захватили немного и в больницу. Приготовив кофе в палате, Джек поднес чашку к самому носу Рэйчел в надежде, что она почувствует запах.
— Скажи ей о перепелках, — прошептала Хоуп.
Джек заколебался. До сих пор он не говорил Рэйчел, что дописывает ее картины. Хоуп нравилось то, что он делает, а Саманта отказывалась даже взглянуть. Если рассматривать его дочерей как две различные стороны Рэйчел — Хоуп как рассудочную, Саманту как эмоциональную, — то, как опасался Джек, Рэйчел может принять сторону Саманты.
Внезапно ему пришло в голову, что это даже хорошо. Если она находится в коме по психологическим причинам, то гнев может вызвать своеобразный шок, который выведет ее оттуда. Если она не хочет, чтобы он дописывал ее картины — или, скажем, не слишком хочет, — то она очнется и скажет ему об этом.
Поэтому Джек рассказал ей о гагарах, которых закончил в среду, оленях, которых закончил в четверг, и перепелках, завершенных в пятницу. Увлекшись, он стал говорить о красках, которые использовал, об эффектах, которые искал, и о том, какую радость и какое удовлетворение он при этом испытал. Все это время его лицо находилось совсем рядом с лицом Рэйчел, но никакого движения он не заметил.
Они уехали, когда в палате появилась Фэй, и снова сделали остановку у Элизы — на этот раз, чтобы захватить что-нибудь домой. Джек купил большой пакет сандвичей и уже собирался расплачиваться, когда вдруг ему пришла в голову одна мысль.
— Может, купим булочки с орехами для Дункана и Веры?
Удивленная улыбка Хоуп дала ему тот самый ответ, который и требовался. Булочек он купил целую дюжину.
Джек заглянул в студию Рэйчел, но на этот раз пробыл там недолго. С одной стороны, поступил еще один факс от Дэвида, вдогонку к недавней телефонограмме — на них он не собирался отвечать; с другой стороны, Джек не хотел оставлять девочек одних.
